ПОВЕСТЬ  ВО  СЛАВУ  СВЯТЫХЪ  ЦАРСТВЕННЫХЪ МУЧЕНИКОВЪ.

19. Царственные мученики: Царь Николай II–й Александрович 6.(19).5.1868, Царица Александра Феодоровна 6.(19).6.1872), Княжны: Ольга Николаевна 3.(16).11.1895, Татiана Николаевеа 29.5.(11.6).1897, Марiя Николаевна 14.(27).6.1899, Анастасiя Николаевна 5.(18).6.1901 и Цесаревич Алексiй Николаевич 30.7.(12.8).1904.

Память 4–17  iюля. Святые Царственные Мученики от безбожников умученные были расстреляны в месте ссылки, в гор. Екатеринбурге, в полуподвале Ипатьевского дома в ночь         с 4 (17) на 5 (18) Iюля 1918 года.

«Уголовное следствiе по делу об убiйстве Царской семьи, которое было возбуждено в августе 1918 г. пришло к выводу, что Царская Семья и их приближенные были убиты в подвальном помещенiи Ипатьевского особняка и затем их тела, перевезенные в лес, были разрублены и сожжены на двух больших кострах в районе Ганиной Ямы, а не сгоревшiе костные останки были уничтожены в серной кислоте и брошены в старую шахту»[1].

13 февраля 1914 г. Царь Николай 2–й дал имяславцам Высочайшую аудiенцiю в Царском Селе. Приняты были iеросхимонах Николай, схимонахи Исаакiй и Мартинiан, монах Манассiя. Государь выслушал их очень милостиво, выслушал всю исторiю их удаленiя с Афона и обещал им Свое содействiе к мирному урегулированiю их дела, а Ея Императорское Величество… настолько была растрогана их печальной вестью, что не могла удержаться от слез». В Апреле Государь пишет письмо Митрополиту Московскому Макарiю, выражая благопрiятное мненiе об имяславцах. А 15 Апреля на Пасху, в Ливадiи Государь передал Обер–Прокурору В.К.Саблеру следующую записку: «В этот Праздников Праздник, когда сердца верующих стремятся любовью к Богу и к ближним, душа моя скорбит об Афонских иноках, у которых отнята радость прiобщенiя Святых Таин и утешенiе пребыванiя в храме. Забудем распрю: не нам судить о Величайшей святыне – Имени Божiемъ, и тем навлекать гнев Господень на Родину (выделено нами –ред.); суд следует отменить и всех иноков по примеру митрополита Флавiана разместить по монастырям, возвратить им монашескiй сан и разрешить священнослуженiе. (Еще до суда Московской Синодальной Конторы в Кiевском епархiальном собранiи епископов также было рассмотрено их исповеданiе и признано вполне православным)»[2].

   И так, Государь и Государыня оказывали имяславцам определенную поддержку[3].

Поэтому считается, что из Высочайших лиц, как выше показано, на стороне имяславiя были – Царь Николай 2–й со своей супругой Императрицей и всем Августейшим Семейством.

 После того как открылся обман Обер–Прокурора В.К.Саблера по отношенiю Афонских монахов–имяславцев, Царь уволил Саблера из его должности Обер–Прокурора за  ложный доклад, по указке Синодальных архiимяборцев, об афонских имяславцах, как о революцiонерах,  через который обман, Государем командирован был на Афон архiепископ Никон для “усмиренiя бунтовщиков–революцiонеров»,  но, как выявилось, – для избiенiя исповедников Имени Божiя. Главные имяборцы члены Синода более всех виновные за Афонскiй погром, были наказаны: на одну ступень (по служебной лестнице) были понижены. Первенствующiй член Синода митрополит Санкт–Петербургскiй Владимир (Богоявленскiй) переведен на Кiевскую митрополiю, архiепископы: Антонiй (Храповицкiй) перемещен с Волынской на Харьковскую кафедру. «А возглавившiй военизированную экспедицiю на Афон епископ Никон (Рождественскiй) не имевшiй кафедры именуется в одном из писем Государыни к Государю (8 сент. 1915 г.) "этот злодей с Афона"[4].

«Государь принял живое участiе в «афонском деле». В частности, в архиве ЦГАОР имеются два письма Булатовича к Государю. Отношенiе Царской Семьи к «афонскому делу» выясняется из отзывов об архiепископе Никоне, которые находим в письмах Государыни Августейшему Супругу: «Никон (этот злодей с Афона)», (письмо от 8 сент. 1915 г.); «у него на душе грех Афона» (9 сент. 1915 г.). Есть и другiе основанiя считать, что «симпатiи» Государя были на стороне «имяславцев»[5].

В 1913 году в Россiи было отпраздновано 300–летiе царствованiя Дома Романовых.

И в этом же 1913 году Царь Николай II–й был обманут Святейшим Синодом через ложное донесенiе Обер–Прокурора Саблера В.К. о том, что на Афоне завелись якобы революцiонеры, еретики и бунтовщики–антимонархисты. Поэтому, синодалы просили у Царя разрешенiя командировать на Афон члена Синода (он же член Госсовета) архiепископа Никона с войском, на военном судне, для подавленiя революцiонного бунта. Государь, не подозревая коварства и обмана со стороны Святейшего Синода и вполне доверившись ему, дал добро для этого коварного дела. А после разгрома двух русских обителей и изгнанiя с Афона не революцiонеров, и не антимонархистов, а верных Царю и Отечеству и охранителей чистоты Православiя монахов, исповедников Имени Божiя, когда четыре афонских старца, как представители от пострадавших Афонских иноков, сподобились от Царя милостивой аудiенцiи и Царь из первых уст узнал всю правду об Афонском деле, то вместе с Царицей они со слезами горько раскаивались за обман Его Величества Синодом, за невольное участiе в избiенiи невинных исповедников афонских и выражали свою солидарность в исповеданiи веры во Имя Божiе с Афонскими исповедниками, с о. Иларiоном Кавказским и о. Iоанном Кронштадтским. После этого, Царица назвала архiепископа Никона «Злодеем с Афона», «у него на душе грех Афона», а Царь как мог милостиво покровительствовал имяславцам, настоял на оправданiи их судом Московской Синодальной конторы, что и сделал верный Богу и Царю земному истый монархист, послушный Царю, Московскiй Митрополит Макарiй (Парвицкiй), который собором епископов на суде Московской Синодальной конторы оправдал имяславцев и снял с них позорное наименованiе «еретиков имябожцев». Но сильная власть Синода не вняла заботе Государя снять с имяславцев незаконные синодальные запреты и продолжала репрессировать их вплоть до Поместного Собора РПЦ 1917 г. А на соборе ставшiй патрiархом Тихон (Белавин) принял эстафету Синодского преследованiя имяславцев. Он даже отменил некоторые для имяславцев «послабленiя», оказанные Синодом по настоянiю Царя. Так и остались имяславцы оклеветанные Синодом и патрiархом Тихоном, гонимые и по нынешнее время епархиальными архiереями.

За великiй грех Синода в избiенiи иноков афонских за Имя Господне, за обман Синодом Государя, за эти беззаконiя и хулы на Святейшее Имя Божiе и на сладчайшее Имя Господа нашего Iисуса Христа, церковная власть и все духовенство дорого заплатили: монархисты из них поплатились жизнью, многiе, можно сказать, почти все архiереи отреклись от Монарха и от монархiи Дома Романовых, и антимонархистами пошли на компромисс перед безбожной властью, и подчинили РПЦ интересам безбожного государства – закрыли и осквернили все Святыни Святой Руси… и плясали под дудку безбожных кровопiйц, антихристов, восхваляя советскую власть, и ежегодно, кощунственно, поздравляя ее с годовщиной Октябрьской Революцiи, казнившей всю Царскую Семью и весь Дом Романовых. – Для красного духовенства это был праздник...

Мы верим, что, грехи невольного участiя своего в избiенiи афонских исповедников,   малодушiя и слабоволiя по отношенiю к революцiонным псам, или лучше, красным бесам, Царь искупил своей мученической кровiю, и вместе с Царственной Семьей сподобились от Господа мученических венцов Небесной Славы.

Святые Царственные мученики Николае, Александра, Ольга, Татьяна, Марiя, Анастасiя и Алексiе, молите Бога о нас грешных!

«СКОРБНЫЙ АНГЕЛ»

 («Русскiй Вестник». № 17. (645) 2004).

                                                 ...Народ твой будет  моим народом, и твой Богъ                                         моим Богомъ; и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду. [...] Смерть одна разлучит меня с тобою. Руфь 1,16-17.

"Гнев Божiй продолжает тяготеть над на­ми и будет тяготеть, пока мы всенародно не раскаемся в совершенном преступленiи, ибо Господь не отпускает нераскаянных гре­хов.

Посмотрите вокруг себя, послушайте раз­говоры, почитайте газеты и журналы... и вы убедитесь, что и теперь еще, в нашей соб­ственной среде, многiе вполне искреннiе люди продолжают жевать жвачку тысяча де­вятьсот проклятого года о "слабовольном Царе", "немке Царице" и "самоочевид­ной" необходимости какого–то "народного волеизъявленiя"! Где же здесь раскаянiе? Где же покаянная готовность смириться пе­ред Промыслом Творца? Вместо раскаянiя кивают на "Великiй Русскiй Народ", который–де сам решит свою судьбу.

Без воли Божiей ничего не решить!..

Нелицепрiятный Судiя, видящiй наши по­мыслы, воздает нам по заслугам нашим. Не заслуживаем мы Его милосердiя. Но святая душа Государыни Императрицы, предстоящая перед Престолом Всемогущего умоляет за нас Творца. Да услышит Господь Ее святую молитву, да просветится наш разум, да проснется, наконец, наша совесть, и тогда повторим мы единодушно слова молитвы на­шей Царицы, написанные Ею уже из То­больска,10 декабря 1917: Господи! Спаси Россiю!"

Николай САХНОВСКIЙ^{+ [6]}

Перед прославленiем святых Царственных мучеников, этой воистину чистейшей Царст­венной седмерицы, сначала в зарубежье, а потом и у нас, на Руси, все зло, копившее­ся годами, казалось, выползло наружу, оплотянилось до полной реальной его ощути­мости, до боли...

О Детях (Царевиче и Царевнах), кажется, никто никогда не спорил.

О Государе спорили. С обвиненiями в Его адрес перед самым прославленiем у нас публично выступали не только митрополит Ювеналiй (Поярков) и ныне покойный мит­рополит Николай (Кутепов), что понятно, но и также отошедшiй в мiр иной митрополит С.–Петербургскiй Iоанн (Снычев), что по­нятно уже менее, но не перестает от этого быть правдой.[7] 

О Государыне же не спорили, да и сейчас не говорят, словно забыли. Но, проходя ми­мо, нет–нет да и кинут грязью (причем часто те, кто числит себя почитателями Царствен­ных мучеников).

Лишь однажды удалось услышать более или менее определенное мненiе, касающе­еся непосредственно Царицы мученицы. Ко­гда в 1981 г. в Зарубежной Церкви дело дошло до канонизацiи, то, по словам архiепископа Серафима, возникли немалые трудности: "Одни считали, что прославить нужно всех новых мучеников, но без Цар­ской Семьи. Это, мол, политика. Другiе вы­сказывались за прославленiе только Царских Детей, но не Императора с Императрицей. Наконец, нашлись и такiе умники, которые говорили, что надо и всю Царскую Семью прославить, но только не Императрицу. Я думаю, что это было наиболее распро­страненное мненiе у колеблющихся. Между тем я хочу сегодня утверждать, что Царица была именно наиболее достойна, если мож­но так выразиться, этого прославленiя со святыми!" По мненiю владыки, к тому, чтобы принять мученическую кончину, "Цар­ская Семья была подготовлена... вся. Но, вероятно, больше всех других готовилась Царица Александра. Почему мы можем так утверждать? Потому что нам известны со­хранившiеся письма Ее, в которых Она мно­гое писала из заточенiя Своим близким" [8].

Как все это странно и печально... Но ведь, с другой стороны, так было всегда...

Те источники, из которых мы черпаем све­денiя о Ней, — ведь все они уже отравлены ложью. Недаром личная подруга Государы­ни Ю. А. Ден назвала свою книгу "Подлин­ная Царица".

Немало русских эмигрантов после рево­люцiи оказались в Германiи. Расстоянiя там, как и везде в Европе, коротки. Но зада­димся вопросом: кто из многих тысяч съез­дил в Дармштадт (некоторые даже, пожа­луй, там и жили), чтобы спецiально поин­тересоваться тем местом, откуда произо­шли две Русских Императрицы? Так или ина­че, но никто не захотел узнать о детстве Царицы мученицы, об обстановке, в которой Она росла, подышать тем возДухомъ, кото­рым Она дышала... А ведь еще был жив Ее брат...

Воистину, мы ленивы и нелюбопытны. Но, к сожаленiю, не только...

Постараемся в какой–то мере восполнить этот пробел.

Будущая Императрица Всероссiйская Александра Феодоровна была шестым[9] ре­бенком в семье Великого герцога Гессен­ского Людвига IV (12.9.1837–13.3.1892).

Собственно, когда родилась Алике (6.6.1872), Великим герцогом Гессенским был Ее двоюродный дед Людвиг III (9.6.1806–13.6.1877). Ее родной дед Карл (23.4.1809–20.3.1877), женатый на Елизавете Прусской (18.6.1815–21.3.1885), был наследным прин­цем Гессенским. Он так и не стал Великим герцогом, скончавшись тремя месяцами раньше старшего своего брата.

Согласно существовавшей в Европе iерар­хiи, Великiе герцоги занимали место между королями и герцогами, имея право титуло­ваться "Королевским Высочеством"[10]. Ве­ликiе герцоги Гессенскiе принадлежали к Брабантскому Дому — древнему фла­мандскому роду, первым исторически дос­товерным представителем которого был Ги–зельберт (IX в.). Старшая фламандская линiя рода пресеклась в мужском колене в 1355 году. В 1265 г. принц Генрих Брабантскiй, благодаря женитьбе, стал ландграфом в Гессене — ленном владенiи герцога Тюрингского, основав германскую линiю Брабантского Дома. С 1292 г. ландграфы Гессенскiе стали имперскими князьями, независимыми от Тюрингiи. В 1567 г. эта германская линiя разделилась на Гессен–Кассельскую и Гессен–Дармштадтскую. От последней в 1622 г. отделилась Гессен–Гомбургская ветвь, пре­секшаяся в 1866 году. Ландграфы же Гессен–Дармштадтскiе с 1806 г. стали имено­ваться Великими герцогами Гессенскими. После революцiи в Германiи 1918 г. они утратили право на престол. А в 1968 г. великогерцогская линiя вообще угасла [11].

Мать будущей Россiйской Императрицы — принцесса Алиса (25.4.1843–14.12.1878) была одним из девяти детей (третьей по старшинству) англiйской королевы Викто­рiи I Александрины[12] (24.5.1819–22.1.1901) от ее брака, заключенного в 1840 г. с прин­цем Альбертом Саксен–Кобург–Готским (26.8.1819–14.12.1861). Брачный Союз ее с будущим Великим Герцогом Гессенским Людвигом IV был заключен 1 iюля 1862 го­да. (второе имя она получила  в честь «спасителя Европы» Императора Всероссiйского Александра I–го).

Собственно говоря, никакого торжества не было. За полгода до этого скончался отец невесты. Для англiйской королевы это оз­начало конец ее личного счастья. "Мiр по­мерк для меня... Я живу в смерти"[13], — го­ворила она. Траур еще продолжался...

Брачная церемонiя проходила на острове Уайт в летней резиденцiи королевы Викто­рiи. (Ровно 32 года спустя там же, в Осборне, проведут несколько счастливых дней по­молвленные Ники и Алике.). День, вспомина­ли очевидцы, был холодный и ветренный. Было немноголюдно. Служба во дворце "прерывалась истерическими криками королевы"[14]. "Свадьба Алисы, — вспоминала впоследствiи ее мать, — больше походила на похороны"[15]. Медового месяца не бы­ло. Как только коляска с новобрачными ос­тавила Осборн, небеса словно разверзлись. Над островом разразилась страшная гроза.

С этого времени чуткiй слух начинает улавливать множество созвучiй, предчув­ствiй, предзнаменованiй!..

Обрисовывая первое время пребыванiя принцессы Алисы в Гессене, Марiя Баттен–бергская отмечала: "Она была иностранкой, прiехавшей из далекой Англiи, и никак не могла ужиться с дармштадтскими родствен­никами. Мне было жаль ее"[16].

Однако была та область жизни, которая, в конце концов, примирила англiйскую прин­цессу с гессенцами, заставила их уважать и даже полюбить ее. Еще проживая во двор­цах своей Августейшей родительницы, жизнь в которых была похожа, скорее, на пребы­ванiе в монастыре, принцесса Алиса посе­щала больницы, помогала бедным, изучала анатомiю. Широкое поле для такого рода деятельности она нашла в новом своем оте­честве, чем и завоевала себе уваженiе.

В 1866 г. Великое герцогство вступило в войну с Пруссiей на стороне Австрiи.

Принц Людвиг, командовавшiй гессенской кавалерiей, выступил в поход. Принцесса Алиса также не сидела сложа руки. Она организовала Центральное общество подготовки сестер милосердiя (прежде это было делом монахинь). Сама посещала курсы, чтобы впоследствiи работать в открытых ею военных лазаретах. Заготавливала бинты, разрывая для этого простыни, а когда налич­ного белья оказалось недостаточно, писала матери, прося прислать постельное белье из Осборна и Виндзора[17].

Всего семь недель понадобилось Пруссiи, чтобы разбить совершенно не готовую к войне гессенскую армiю. Прусская армiя вошла в Дармштадт, разорив Великое гер­цогство. Через несколько лет, после окон­чанiя франко–прусской войны 1870–1871 гг., завершившейся провозглашенiем 18 января 1871 г. в Версале Вильгельма I Германским императором, Великое герцогство Гессен­ское было включено во вновь созданную Имперiю.

Обеднели жители герцогства, обеднела и семья принца. Ко времени окончанiя вой­ны от приданного Алисы (30 тысяч фунтов стерлингов) не осталось и следа; также, впрочем, как и от состоянiя ее супруга. Рассчитали половину прислуги, продали ез­довых лошадей. "Приходится жить так скро­мно, — писала принцесса Алиса, — мы ни­куда не ходим, мало кого видим — для того, чтобы немного сэкономить..."[18]

Супруг ее принц Людвиг отличался прiят­ной внешностью. Хорошо воспитанный, он был вежливым и покладистым. Очень любил детей. Еще в Англiи принцесса Алиса дели­лась с подругой своей "пылкой любовью" к принцу, говоря, что "он теперь для нее единственный, кого она когда–либо сможет или захочет полюбить..."[19]

"Мои родители, — писал их сын, впослед­ствiи Великiй герцог Эрнст–Людвиг, — были глубоко религiозными людьми, хотя и не фанатиками. Начиная от Филиппа Велико­душного наша линiя Гессенского Дома ста­новилась все более лютеранской, что облег­чало пониманiе англиканской и православ­ной религiи. Все мы ходили в церковь при­близительно раз в две недели, мои бабушка и дедушка бывали там каждое воскресенье"[20].

Напомним, что к этой древнейшей в м1ре протестантской династiи принадлежали так­же Император Карл Великiй, шотландская королева Марiя Стюарт; особым почитанiем пользовалась ландграфиня Елизавета Тюрингенская или Венгерская (1207–1231), про­славившаяся делами милосердiя  и ведшая полную лишенiй скитальческую жизнь, за что католической церковью спустя всего че­тыре года после кончины была причислена к лику святых. Великiй испанскiй живописец Мурипьо изобразил ее на одном из своих полотен, омывающей раны страждущим. Именно в ее честь была названа одна из дочерей принца Людвига и принцессы Али­сы — будущая преподобномученица Вели­кая Княгиня Елизавета Феодоровна.

Принцесса Алиса сама ухаживала за деть­ми. "Жизнь предназначена для трудов, а не для утех"[21], — было ее девизом. Вста­вали, как правило, в шесть утра. В семь начинались занятiя. В девять — первый зав­трак (каша, сосиски, мясные салаты). Дли­тельные прогулки. Второй завтрак (кекс, молоко и фрукты). Снова занятiя. В два часа обед. В пять часов чай. Дети сами убирали свои постели, поддерживали порядок в дет­ской и даже учились растапливать камин. Каждую субботу принцесса с детьми ходили в больницу на Мауэрштрассе, разносили по палатам цветы и гостинцы.

Весной 1872 года принцесса Алиса, у ко­торой к тому времени было уже пятеро детей, готовилась дать жизнь еще одному ребенку. Нелады со здоровьем вынудили ее отправиться в Англiю к матери. Там опасно заболел ее брат, принц Альберт (будущiй англiйскiй король Эдуард VII). Сестра уха­живала за ним с полным самоотверженiем. От принца болезнь отступила. Но под уг­розой оказалась жизнь Алисы. Врачи поста­вили дiагноз: интоксикацiя. Угроза ребенку была нешуточной. Но материнскiй организм выдержал...

Пути Господни неисповедимы: сын спасен­ного принцессой Алисой брата — англiйскiй король Георг V ("Джорджи") — 45 лет спустя постыдно предаст дочь самоотвер­женной своей тети, двоюродную сестру Алике, Ее Супруга, также своего двоюрод­ного брата и вдобавок "союзника" — Им­ператора Николая II — и Их Детей... Он ци­нично заявит тогда в приватном письме мар­кизе Викторiи Мильфорд–Хэвен, выражая "соболезнованiе" в связи с гибелью ее сес­тры, Русской Царицы: "...Может быть, для Нее Самой, кто знает, и лучше, что случи­лось, ибо после смерти дорогого Ники Она вряд ли захотела бы жить. А прелестные Девочки, может быть, избежали участь еще более худшую, нежели смерть от рук этих чудовищных зверей"[22]. (С этими "зверя­ми", однако, англичане очень скоро стали торговать и даже установили дипломатичес­кiе, а позднее "союзническiе" отноше­нiя.)

Аликс родилась в разгар немецкого лета 25 мая/7 iюня 1872 года. Православная Церковь празднует в этот день третье об­ретенiе главы честного и славного пророка Предтечи и Крестителя Iоанна.

Близкiе ласково называли Ее "Биппу" ("Солнышко"). Крестили крошку в день бракосочетанiя родителей (1 iюля), дав длинное имя: Аликс–Викторiя–Елена–Луиза–Беатриса. Среди крестных были будущiй Англiйскiй король Эдуард VIII с супругой и будущiй Император Всероссiйскiй Алек­сандр III с супругой (впоследствiи ставшiе Ее Свекром и Свекровью).

Вскоре в дом постучала беда...

Как–то в конце мая 1873 г. принцесса Али­са сидела в спальне за роялем и играла "Похоронный марш" Шопена. Трехлетнiй ее сын "Фритти" (Фридрих) вбежал в ком­нату и выпал из окна, шпингалеты которого оказались почему–то не закрытыми, с шес­тиметровой высоты. Кинулись вниз. Мальчик был жив. Более того, осмотревшiе его вра­чи не нашли у малыша никаких видимых по­врежденiй. Однако к  ночи его не стало. Он скончался от кровоизлiянiя в мозг. То были последствiя неизлечимой болезни гемофилiи, передававшейся через женщин и пора­жавшей мужское потомство.

(Вспоминая Царскосельское житье под арестом, Царь мученик писал осенью 1917 г. из Тобольска Своей сестре Вел. Кн. Ксе­нiи Александровне: "...В марте и апреле по праздникам на улицах проходили процессiи (демонстрацiи) с музыкой, игравшею Мар­сельезу и всегда один и тот же Похоронный марш Шопена. Шествiя эти неизменно кон­чались в нашем парке у могилы "Жертв революцiи", которую вырыли на аллее против круглого балкона. [...] Этот неснос­ный Похоронный марш преследовал Нас потом долго и невольно все Мы посвисты­вали и попевали его до полного одуренiя". Что при этом вспоминала Царица мучени­ца?.. Быть может, погибшего в результате той же болезни, что и Ее Сын, брата?..)

От этого удара принцесса Алиса так и не смогла вполне оправиться. Слава Богу, что она так и не узнала, что носительницами гемофилiи станут две ее дочери: Ирена (по­терявшая в результате двух из трех сыновей) и Аликс...

Летом 1877 г., после смерти дяди, отец принцессы Аликс получил титул Великого ге­рцога Гессенского и стал именоваться Люд­вигом IV. Новые обязанности отнимали у ро­дителей немало времени.

Светская жизнь отразилась на слабом здоровье Великой герцогини Алисы. В 1878 г. в письме она признавалась матери, что настолько ослабела, что ни на что не пригод­на. Лето 1878 г. все семейство провело в путешествiи по древним замкам и двор­цам Европы. Побывали и в Англiи. Незадол­го до возвращенiя домой, 8 сентября, на Темзе затонул, столкнувшись с другим суд­ном, пароход "Принцесса Алиса". При этом погибло более 600 человек[23]. Мно­гiе сочли это дурным предзнаменованiем.

Вскоре по возвращенiи в Дармштадт, 5 ноября, обнаружили, что старшая дочь Викторiя заболела дифтеритом. Был уста­новлен карантин, но было поздно: дети за­болевали один за другим. В ночь на 16–е скончалась самая младшая 4–летняя Марiя ("Мэй"). Слегла и обезсиленная мать. Вско­ре стало ясно: и у нее дифтерит. Перед смертью Великая герцогиня в безпамятстве шептала: "Мэй... милый папа". Она скон­чалась. И случилось это, действительно, в семнадцатую годовщину смерти ее отца, принца–консорта. Ей было всего 35 лет.

      Детей на похороны не пустили. Но кончина матери и маленькой Мэй наложили неизг­ладимую печать на шестилетнюю Аликс. Она стала рано задумываться над вопросами жизни и смерти.

     "Аликс, — по словам Ее воспитателей, — была веселым, великодушным, добросер­дечным ребенком — своенравным, впечат­лительным и темпераментным, однако пос­ле смерти матери Она начала замыкаться и заковывать свои эмоцiи в панцирь, сме­ялась реже — чаще искала участiя и защи­ты. Только в привычном окруженiи тепло­ты и пониманiя расцветала: робкая, серьез­ная и холодная Принцесса снова веселилась, как в прежнiе годы..."[24]

Первоначальное воспитанiе (сразу же после кончины матери) проходило под руко­водством отца, которого маленькая Аликс просто обожала ("Для Меня никогда не бы­ло большего ангела, такого хорошего, та­кого любезного, доброго, любимого. Он был всем для Меня..."[25]), и старших се­стер, а также под присмотром гувернанток по большей части англичанок. (Одна из них, мисс Орчард, впоследствiи прiехала с мо­лодой Царицей в Россiю).

Постепенно, однако, воспитанiе и образо­ванiе юной Принцессы перешло в руки ба­бушки королевы Викторiи, которой настав­ники должны были докладывать ежемесяч­но. В результате Аликс получила великолеп­ное образованiе. К пятнадцати годам Она достаточно хорошо изучила исторiю, гео­графiю, арифметику и литературу. Впо­следствiи, уже будучи в Россiи, Она пора­жала спецiалистов блестящим знанiем ла­тинских названiй растенiй и птиц. Одинаково свободно говорила Она по–немецки и анг­лiйски; неплохо знала французскiй. Хоро­шо рисовала. Игре на рояле Ее учил дирек­тор Дармштадтской оперы. Большiе спо­собности выказала Она к рукоделiю (осо­бенно хорошо вышивала и вязала). Всему этому, несомненно, способствовали превос­ходная память Принцессы, Ее трудолюбiе и прилежанiе. Особый интерес Аликс прояв­ляла к философiи и богословiю. Она слуша­ла и конспектировала лекцiи университет­ских профессоров; изучала серьезные фи­лософскiе труды, получив, в конце концов, степень доктора философiи Оксфордского университета. Впоследствiи в обыденном употребленiи Государыни было множество богословских трудов отцов Церкви, само чтенiе которых требовало самой серьезной подготовки[26].

1884 год для великогерцогского семейст­ва быя наполнен хлопотами и переживанiями. Две старшiе сестры 12–летней Аликс выходили замуж. На вторую из этих свадеб (Ее любимая сестра Элла выходила замуж за русского Великого Князя Сергея Алексан­дровича), состоявшуюся 3 iюня 1884 г. в Санкт–Петербурге, Аликс поехала вместе с отцом. Там Она и встретилась с 16–летним Наследником Русского Престола, Ее Ники...

Брак Эллы был к тому времени третьим случаем, когда Гессенскiй Дом породнился с Россiйским Императорским Домом Рома­новых.

10 октября 1773 г. Наследник Россiйского Престола Цесаревич Павел Петрович (буду­щiй Император Павел I) вступил в брак с Ве­ликой Княгиней Наталiей Алексеевной (25.6.1755–26.4.1776), урожденной прин­цессой Вильгельминой–Луизой — дочерью ландграфа Гессен–Дармштадтского Людвига IX (1719–1790).

28 апреля 1841 г. другой Наследник Рос­сiйского Престола, Великiй Князь Алек­сандр Николаевич (будущiй Император Александр II) женился на Великой Княгине Марiи Александровне — младшей дочери Великого герцога Гессенского Людвига II (1777–1848) Максимилiане–Вильгельмине–Софiи–Марiи.

Это была Та, о Которой преподобный Се­рафим Саровскiй предсказал "прежде, чем Она прибыла в Россiю, что Она будет "благодатная" и матерью для Россiи и для Православной Церкви". Прiехав однажды в Дармштадт вместе со Своим Супругом Императором Александром II и увидав прин­цессу Аликс, Она, оборотившись к сопро­вождавшей Ее фрейлине баронессе Анне Пилар фон Пильхау, сказала: «Поцелуйте этой крошке руку. Это ваша будущая Им­ператрица»[27].

Между тем зародившееся в далеком ве­ликолепном Санкт–Петербурге, столице Ве­ликой Северной Имперiи чувство росло, ох­ватывая юные души Ники и Аликс великой всепобеждающей силой любви.

Короткiе встречи, долгая разлука, пере­писка при посредстве Великой Княгини Елиза­веты Феодоровны...

Было немало сомненiй. Некоторые пре­пятствiя казались непреодолимыми.

И самое главное из них — необходимость перемены веры.

8 ноября 1893 г. принцесса Алике писала из Дармштадта: "Я не могу пойти против Своей совести. Ты, дорогой Ники, так глубо­ко верующiй, поймешь, что для Меня грех переменить религiю, и Я всю жизнь буду страдать, зная, что совершила дурной посту­пок. [...] Какое счастье может быть в браке, который начинается без благословенiя Бо­жьего? А Я считаю грехом изменить вере, в которой была воспитана и которую люблю. [...] Это было бы ложью по отношенiю к Тебе, Твоей религiи и Богу. Так Я пони­маю, что хорошо и что дурно, а внутреннiе религiозные убежденiя и спокойная совесть перед Богомъ важнее для него всех земных желанiй"[28].

"...И перед этим неумолимым препят­ствiем рушится вся Моя надежда..."[29], — записал Цесаревич в Свой дневник, полу­чив 18 ноября это письмо.

Но Его вера, Его любовь к Ней помогли Ему найти те единственно верные слова, ко­торые открыли доступ к Ее душе, убедили Ее. Он писал:

"Аликс, Я понимаю Твои религiозные чув­ства и благоговею перед ними. Но ведь Мы веруем в Одного Христа, другого Христа нет. Бог, сотворившiй мiр, дал нам душу и сердце. И Мое сердце и Твое Он наполнил любовью, чтобы Мы спились душа с душой, чтобы Мы стали едины и пошли одной до­рогой в жизни. Без Его воли нет ничего. Пусть не тревожит Тебя совесть о том, что Моя вера станет Твоей верой. Когда Ты уз­наешь после, как прекрасна, благодатна и смиренна наша Православная религiя, как величественны и великолепны наши храмы и монастыри и как торжественны и велича­вы наши богослуженiя, — Ты их полю­бишь, Аликс, и ничто не будет нас разде­лять... "[30]

И еще: "Я не могу опровергать приведен­ные Тобой доводы, милая Аликс, но выдвину другой, тоже верный: Ты едва ли представляешь всю глубину нашей религiи. Если бы знающiй человек помог Тебе понять ее и Ты могла бы прочитать книги, из которых уз­нала бы о сходстве и различiи между двумя религiями, — может быть, тогда это не так волновало бы Тебя, как теперь!"[31]

И такой знающiй человек нашелся. Им стал протопресвитер, духовник Императора и Императрицы Iоанн Леонтьевич Янышев (1826–1910)— богослов, писатель, пропо­ведник и церковный деятель. О нем, как стало известно недавно, в своем предсмерт­ном дневнике весьма скверно отзывался св. праведный о. Iоанн Кронштадтскiй, молив­шiй Господа даже "убрать" его "и прочих неверных людей!"[32] Причина, как полага­ют, заключалась в принадлежности о. Iоан­на Янышева к так называемому "прогрес­сивному теченiю" в академическом бого­словiи. В своих богословских трудах он дей­ствительно вдохновлялся преимущественно современной западной теологической лите­ратурой (главным образом протестантской)[33]. Но в данном конкретном случае именно эти качества сыграли если и не реша­ющую, то, по крайней мере, весьма значи­тельную роль. Принцесса Аликс доверилась Своему первому духовнику, наставлявшему Ее в Православiи, используя свои глубокiе познанiя в области протестантизма.

Не могла не испытывать Принцесса (хотя письменных свидетельство этого и не сохра­нилось) также и страха стать причиной рож­денiя больного потомства, тем более На­следника Престола. Напомним, что загадоч­ная болезнь эта, гемофилiя, поразила анг­лiйскую королевскую семью, придя туда через мать королевы Викторiи (поэтому и называли ее там "проклятiем Кобургов")[34]. От последствiй ее скончался, между прочим, дядя Принцессы Алике (род­ной брат ее матери) принц Леопольд.

Не были склонны к этому браку и Роди­тели Ники: главным образом, Мать (прежде всего, из–за врожденной антипатiи к нем­цам урожденной датчанки[35], которую Она так и не сумела преодолеть, даже будучи Императрицей Всероссiйской). "Непрiязнь Императрицы к молодой Принцессе, — вспоминал генерал А. А. Мосолов, — сей­час же отразилась на отношенiи к Ней всего русского Двора. С Ее Высочеством обраща­лись с нескрываемым пренебреженiем и даже с насмешкою и иронiей"[36].

Немалым препятствiем была и бабушка Алике — англiйская королева Викторiя, ко­торая прiобрела еще большiй вес после того, как 13 марта 1892 г. скончался Великiй герцог Гессенскiй Людвиг IV.

Она подыскивала самые различные партiи для своей любимицы, прежде всего, желая видеть Ее на англiйском престоле.

"Вы понимаете, как трудны браки в Цар­ствующих Домах, — делилась впоследствiи Своими мыслями Императрица Александра Феодоровна с министром иностранных дел С. Д. Сазоновым. — Я знаю это по Соб­ственному опыту, хотя Я и не была никогда в положенiи Моих Дочерей и, как дочь Ве­ликого герцога Гессенского, мало подвер­галась риску политического брака. Тем не менее и Мне грозила опасность выйти за­муж без любви или даже просто без привя­занности и Я живо помню, что Я пережила, когда в Дармштадт прiехал, — тут Импера­трица назвала члена одного из германских владетельных домов, — и от Меня не скры­ли, что он имел намеренiе на Мне жениться. Я его совершенно не знала и никогда не забуду, что Я выстрадала при первой с ним встрече. Бабушка Моя, королева Викторiя, сжалилась надо Мной и Меня решили ос­тавить в покое. Господь иначе устроил Мою судьбу и послал Мне семейное счастье, о котором Я и не мечтала"[37].

"Незадолго до своей скоропостижной кончины Ей предлагал руку кузен Эдди — принц Альберт–Виктор, который должен был получить после отца титул наследника анг­лiйской короны. О принце Эдди говорили разное, но чаще всего то, что он, к сожале­нiю, не слишком подходит к роли наслед­ника англiйского престола — он не умел себя вести в обществе и не блистал эрудицiей. Под орлиным носом топорщились лихо закрученные усы; большiе оленьи глаза казались слегка осоловелыми. Поредевшiе каштановые волосы всегда были расчесаны в аккуратный пробор, а удивительно длинная "лебединая" шея надежно упаковывалась в футляр из высокого туго накрахмаленного воротничка. Эдди слыл частым посетителем публичных домов, не брезгуя ухаживать и за молодыми смазливыми юнцами. По Лондо­ну ходили темные слухи, что именно Эдди и является жутким серiйным убiйцей Дже­ком–Потрошителем, однако точно доказать эти подозренiя Скотланд–Ярд не смог или не захотел"[38].

О Россiи же королева Викторiя и слышать не хотела. И не случайно: за этим стояли долгiе годы непрекращающейся вражды и едва прикрываемой внешним приличiем ненависти[39]. Но было, вероятно, и нечто иное...

Вот отрывки из некоторых писем Бабушки Принцессы Алике старшей своей внучке принцессе Викторiи:

(1882): "Не хотела бы я, чтобы кто–то из вас жил в Россiи. Дорогая ваша мама даже слышать об этом не желала"[40].                                                                                                 

"Здоровье Эллы не выдержит климата, который уже свел в могилу бедную тетю[41]  и подорвал здоровье почти всех немецких принцесс, которые туда отправились, не говоря уже об ужасном состоянiи Россiи и скверном общественном положенiи"[42].                                                                                

"Русскiе такiе безсовестные, у них не в цене принципы, начиная от Великих Князей. Политика или не политика - русскiе абсо­лютные антагонисты Англiи и наши исконные враги!"[43]

(1887): "...Я сердцем и душой за то, что­бы приберечь милую Алики для Эдди или Джорджа. Ты должна помешать русским или кому-то еще утащить Ее у нас из–под носа"[44].

(Лето 1890): "Я уже сказала, что сожа­лею о том, что Алики снова уехала в Рос­сiю, в связи с чем появились разные домыс­лы. [...] ...Тут замешан вопрос о религiи. Я тоже знаю, что Минни[45] не желает этого брака. Одним словом из этого ничего не выйдет. Но многiе Великiе Князья и Принцы выступают за помолвку. Я слышала, что Эл­ла хочет, чтобы и ее сестра вышла замуж за русского, что будет крайне болезненно вос­принято дядей Берти и тетей Алике, а также мною. Но, возможно, все обстоит иначе, а если ты постараешься убедить Эллу, что Алики не позволят выйти замуж в Россiи, тогда вопрос будет окончательно решен"[46].