Глава 13.

Большинство – не аргумент.

Преп. Феодор Студит: Послушай же, брат, что говорит божественный Василiй к тем, которые судят об истине по большинству. «Кто не осмеливается, – говорит он, – дать основательный ответ на предложенный вопрос и не может представить доказательства, и поэтому прибегает к большинству, тот сознается в своем пораженiи, как не имеющiй никакой опоры для своей речи». Разве мы не слышали слов Господа: мнози званiи, мало же избранных (Мф. 20,16); и еще:  узкая врата и тесный путь вводяй в живот, и мало их есть, иже обретают его (Мф. 7,14)?  Кто же из здравомыслящих не желает быть лучше в числе немногих, тесным путем достигающих спасенiя, нежели в числе многих, широким путем несущихся к погибели? Кто не пожелал бы, если бы ему случилось жить во время подвигов блаженнаго Стефана, быть лучше на стороне его одного, побиваемаго камнями и бывшаго предметом всеобщих насмешек, нежели на стороне многих, которые по несправедливому самовластiю считали дело свое правым?  Один благоугождающiй Богу достойнее уваженiя, нежели тысячи самовольно превозносящихся. Так и в Ветхом Завете мы находим, когда тысячи народа  падали от ниспосланнаго Богом наказанiя: один  Финеес ста, и умилостиви, и преста сечь (Числ 25,7). А если бы он сказал: как я осмелюсь пойти против того, что согласно делается столь многими, как я подам голос против разсудивших жить таким образом? – то и он не сделал бы доблестнаго подвига, не остановил бы зла, и прочiе не были бы спасены, и Богъ не оказал бы своего благоволенiя. Итак, прекрасно, прекрасно и одному быть по правде дерзновенным и разрушать неправое согласiе многих. Ты предпочитай, если угодно,  спасающемуся Ною утопающее большинство, а мне позволь с немногими войти в ковчег; также присоединяйся, если угодно,  к числу многих в Содоме, а я пойду вместе с Лотом, хотя он один спасительно отделяется от толпы. Не ложь ли ты поддерживаешь большинством? Этим ты показал  чрезмерность зла. Ибо чем большее число людей находится во зле, тем большее несчастiе»[1] (Преп Феодор Студит. Т. 2. С. 302-303).

      Св. Феодор Студит: «Поистине целый мiр недостоин одной души, сохраняющей себя непричастною и еретического прiобщенiя и всякого зла. А причастные к тому и другому равноценны траве, дровам, соломе, которые сожжёт испытующiй огонь суда, а виновников этого соблюдет сожигаемыми, но не очищаемыми, во веки ( Т. 2. Спб. Д.А 1908. С.375).

«Собор есть не просто собранiе епископов и священников, хотя бы их и много было, - ибо сказано: лучше един праведник, творящiй волю Господню, нежели тысяща грешник» (Сирах 16,3), - но собранiе во Имя Господа, для мира и соблюденiя правил и для того чтобы связывать и разрешать не как случится, но как следует по истине и по правилу и по точному рассужденiю» (Там же. С. 247).

      Святитель Герман Новый Патрiарх Константинопольскiй (Iосиф Врiенiй) велит кипрiотам: «Народу Божьему на Ки­пре живущему, как истинным чадам Кафолической Церкви, повелеваю бежать от священников, которые поддались латинскому обману, не входить в их церкви, не подходить к ним под благословенiе. Ибо лучше молиться Богу у себя в доме, нежели вместе с латинянами  идти  в  церковь, а потом вместе с ними отправиться и в ад».

      А  Кирилл Гундяев в Риме молится вместе с католиками, а в экуменизме – со всеми еретиками.

       Святитель Афанасiй Великiй, известный борец против арiанства, мученик и исповедник, советует верным: «Ступая пу­тем верным и живоносным, вырвем око, которое нас соблаз­няет, не телесно, а через ум. Если, например, встретится вам епископ или пресвитер, который ведет себя неблагочестиво [имеется в виду ересь] и соблазняет народ, надо от них отде­литься. Так как лучше без них собираться в каком-нибудь молитвенном доме, нежели с ними быть ввергнутым в геен­ну огненную».

Преп. Феодор Студит: Основываться на определенiи Святых Отцев. «А что не определено и не утверждено свидетельствами отцов, то вымышлять и говорить и делать – есть тщеславiе» (Преп Феодор Студит. СПБ. 1908. Т. 2. С. 311 ).

РАЗДЕЛ V.

ЦАРЬ КОЛОКОЛ № 6 и № 7 1990 г.

                                                                                                     Виктор Капитанчук.

Имяславiе.

I.

Одна из серьезнейших попыток сатанинских сил выбить духовное ору­жiе  из рук ратоборствующего в жесточайшей схватке со злом воинства. Христова была предпринята в начале ХХ века, в самом сердце монашеского подвижничества на Святой Горе Афонской.

     В так называемых "имяславческих спорах, начавшихся на Афоне, взволновавших монашество, а затем и всю Русскую Церковь, сопровождавшихся драматическими событiями и до сих пор не получивших   своего оконча­тельного разрешенiя,[2] раскрывается одна из поучительнейших страниц невидимой мiру духовной драни.

    Основной вопрос о почитанiи  Имени Божiя , на которое восстало лже­ученiе, вышедшее из недр

  богоборческой философiи. по существу ясен, и не было бы причины поднимать его вновь, если бы   «дух лестчiй", овла­девшiй  душами некоторых "пастырей неискусных", долженствовавших в чистоте сохранять Православную веру, но отступивших от Истины, не успел через них насадить плевельные семена, богословски превратных ученiй . Открывшiе ся же вскоре смуты и мятежи перенесли начатую "вмяславческим спором" брань на поля военных сраженiй. Последнее сло­во, которое бы имело в вопросе о почитанiи  Имени Божiя  силу всецерковного канонического решенiя, так и не было сказано. За врагом  осталась невидимая лазейка, проникая сквозь которую в святая святых Православной веры, он имеет возможность вредить, подтачивая самые корня Благодатного Церковного Древа.

   И С Т О Р I Я   Б О Г О С Л О В С К И Х   С П О Р О В   О Б   И М Е Н И   Б О Ж I Е М

     В 1878 году со святой горы Афон из русского Пантелеймонова монастыря отправилось несколько монахов во главе с о.Iероном   с целью основать на Кавказе новый монастырь, который перенес бы в пределы Россiйскiе  афонское подвижничество. Этот монастырь получил названiе  Симоно-Канонинтского Пантелеймонова монастыря, а место, где он был основан, стали называть Новым Афоном. Одним из основате­лей этого монастыря стал схимонах о.Иларiон, прибывшiй  на Кавказ с Афонской горы в числе братiи  о. Iерона. Последнiе  десятилетiя  своей жизни о. Иларiон провел в пустынножительстве, всецело зани­маясь деланiем умной молитвы Iисусовой. Плодом его подвижничества явилась написанная им книга "На горах Кавказа", которая вызвала большой интерес и неоднократно переиздавалась: напечатанная в 1907 г.,  она вышла вторым изданiем в 1910 г.  и затем в 1912 г. в третiй  раз в Кiево-Печерской лавре тиражом в 10 тыс.  экземпляров.

В 1908 г. труд схим. Иларiона попадает на Афон. Первоначально книга, в которой содержалось ученiе  об Iисусовой молитве, прони­занное святоотеческим духом, хорошо знакомым афонским монахам, была встречена на Афоне очень хорошо. Однако через некоторое время в русском Пантелеймоновом монастыре нашлись ее противники. Чем это было вызвано? В своей книге, посвященной исторiи  афонских событiй, iеросхимонах Антонiй  Булатович пишет следующее:

"Было это так: ревность некоторых властных афонитов к славе своей обители и зависть их к возрастающей славе Кавказа, которая возрастала благодаря книге           о.Иларiона и привлекала вниманiе  хри­стiанского мiра к пустыням кавказским, боязнь того, чтобы это не отвлекало благочестивых искателей спасенiя  от горы Афонской на Кавказ,  а за ними и щедрых жертв христолюбивых жертвователей, на­конец личные счеты заправилы Пантелеймоновского монастыря духов­ника Агафодора - вот причина возникновенiя  на Афоне агитацiи  против книги о. Иларiона" / I - 5,  с. 7 /.

      Другой очевидец и участник афонских событiй  iеросхимонах о. Паисiй  говорит о причинах более личного и частного характера. Его свидетельство, к которому присоединяются и свидетельства других иноков, заслуживает вниманiя, так как о. Паисiй  сам состо­ял в числе братiи  Андреевского скита, где проходил послушанiе  ски­тского писаря и певчего, и все происходившее совершалось на его глазах.

В своих записках о. Паисiй  воспоминает, что первоначально книга "На горах Кавказа" понравилась старейшим монастыря, которые неко­гда, во время пребыванiя  о. Иларiона в Пантелеймоневом монастыре, были его друзьями. Однако в конце книги обнаружилось опубликованное о. Иларiоном среди других писем духовного содержанiя  его обраще­нiе  непосредственно к ним. Публикацiя  не содержала адресата или указанiя  на конкретные имена, но событiя , по поводу которых напи­салось письмо, были хорошо известны на Афоне. Письмо это содержало обличенiе  заблужденiя  старцев Пантелеймонова монастыря относитель­но духовного состоянiя  одной мирской женщины, которую они весьма почитали. Как пишет о. Паисiй, когда старцы Пантелеймонова монасты­ря обнаружили это письмо, то "любовь и восхищенiе  книгой у них мгновенно превратилось в страшную злобу и ненависть к чудной книге и самому товарищу и другу своему". Желанiе  не допустить распростра­ненiя  этой книги на Афоне и явилось причиной, побудившей к ее кри­тике. / VII - I /.

Духовник Пантелеймонова монастыря о. Агафодор. обратился к ино­ку Ильинского скита Хрисанфу с предложенiем написать возраженiе  на эту книгу. Инок Хрисанф обладал университетским образованiем. О. Антонiй  Булатович пишет, что до Афона в Россiи  он был как-то связан с нигилистами и вынужден был бежать из Россiи  и скрывался на Афоне под чужой фамилiей / М.б. с.7 [1]/ в Ильинском скиту.

Инок Хрисанф написал рецензiю, в которой отрицательно отнесся к книге о. Иларiона. Его нападки вызвало прежде всего ученiе  о Iисусовой молитве, в котором, по словам о.Иларiона, "в имени Iи Iисусъ Сам Спаситель находится". О.Иларiон пишет: "Для всякого верующего Имя Господа Iи суса Христа есть как бы Он Сам¹ божественный Спаситель наш" - "поэтому иметь сiе  Имя как бы иметь Самого Сына Божiя ".

В некоторых местах своей книги о:. Иларiон выражается более конкретно, без "как бы": "Имя Господа Iисуса Христа есть Сам Он, Господь Бог". Но тут же автор поясняет: "В имени Божiем присутст­вует Сам Бог - всем Своим Существом и /всеми/ Своими безконечными свойствами" / М.б. с.II, 13 /.

Эти утвержденiя  в существе своем находятся в полном соответ­ствiи  со святоотеческими мыслями об Имени Iисусъ,  вообще об Именах Божiих и об         Iисусовой молитве.[2]  Очевидно, что рецензент книги о. Иларiона, взявшись критиковать ее, просто не потрудился обсто­ятельно познакомиться со святоотеческой мыслью по этому вопросу.

Что касается вышеприведенных выдержек из книги "На горах Кав­каза",  то можно только сказать, что в этих словах ее недостаточно полно выражена святоотеческая мысль о Божественности Имени Iисусъ и о неотделимости этого Имени от Именуемого - Самого Господа Iисуса Христа. В других местах своей книги о.Иларiон повторяет изреченiе  о. Iоанна Кронштадтского:  "Имя Божiе  есть Сам Бог", не отожествляя конечно,  Имени с Сущностью Божiей, но имея в виду присутствiе  Бо­жiе  в Его Имени, неотделимость Имени от Бога,  Божественную природу Имени Божьего.

Что касается действительности Имени Божьего,  в молитве призыва­емого,  то инок Хрисанф отрицает действенную силу Имени Божьего. Здесь он опирается на рацiоналистическое рассеченiе  имени и имену­емого.  Чудеса совершает Господь,  стало быть не Имя Его, - вот ход мысли инока Хрисанфа. Это утвержденiе, даже и рацiоналистичес­кой логикой не обоснованное, кажется ему безспорным. По вере о. Иларiона чудеса Именем Божiим совершаются потому, что Сам Гос­подь нераздельно присутствует в Своем Имени и Им творит чудеса. Но рецензент,  отделив Имя от Именуемого,  этого замечать не желает и критикует,  в сущности,   свои собственные построенiя,  которые припи­сывает совершенно необоснованно о. Иларiону,  а именно утвержденiе , что Имя Божiе  творит чудеса независимо от Бога,  т. е. нелепицу, ко­торую никогда не утверждал ни о.Иларiон, ни кто-либо из последую­щих имяславцев.

Как бы ни была слаба как в теоретическом,  так и в духовном от­ношенiи  рецензiя  инока Хрисанфа,  она была взята на вооруженiе  про­тивниками .книги о.Иларiона.

Духовник Пантелеймонова монастыря понес эту статью старцу-схи­мнику о. Мартинiану,  чтобы тот дал свой отзыв. О. Мартинiан был возмущен статьей Хрисанфа, возмутились ею и другiе  иноки. Но это не остановило о..Агафодора. Он не только стал распространять рецензiю на Афоне, но и напечатал ее в журнале "Русскiй  инок" за 1912, год.  Благословил публикацiю епископ Волынскiй  Антонiй  /Храповицкiй /.

     На Афоне в это время в Фиваидском скиту начались первые разде­ленiя  в связи с почитанiем Имени Божьего. Некiй  iеромонах Алексiй  Киреевскiй  в разговорах с другими иноками скита начал утверждать, что имя Iисусъ, произносимое в Iисусовой молитве, есть такое же простое человеческое имя, как и все другiе  человеческiе - имена, и что ему не следует приписывать какое-то особое значенiе , как это делает о. Иларiон в своей книге. Братiя  скита сочли о. Алексея еретиком, но некоторые иноки поддержали его. Так началось на св. горе Афон разделенiе  мненiй  по вопросу об Имени Божiем, при­ведшее затем к событiям прямо драматическим.

       Монастырскiе  власти, к которым обратились встревоженные пропо­ведью о._Алексея Киреевского и о. Хрисанфа афонскiе  подвижники, предпочли встать на сторону более образованных монахов. О.Алексей считался образованным, так как в свое время окончил несколько кур­сов университета и духовной академiи. О Алексей обратился также за помощью к архiепископу Антонiю / Храповицкому/, учеником которого он когда-то был, исказив при этом исповеданiе  имяславцев, утверждая, что они якобы обожествляют самые буквы и звуки Имени Бо­жьего и почитают его отдельно от Бога. Архiепископ Антонiй, не вдаваясь в исследованiе  этого дела, поддержал о. Алексея и поощрил его продолжать свою деятельность. Игумен скита о. Мисаил, по­буждаемый духовником Пантелеймонова монастыря о. Агафодором, начал накладывать каноническiе  прещенiя  на тех монахов, которые отказыва­лись служить с о.Алексеем и брать у него благословенiе .

       В том же 1912 г. одним из защитников имяславцев становится о. Антонiй  Булатович. Ему предстояло стать духовно во главе всего движенiя  имяславцев. Интересна судьба этого человека. В прошлом он - боевой офицер и путешественник, исследователь Африки. Перед своим отъездом на св. гору Афон, тогда еще не iеромонах, а про­стой послушник, получил в благословенiе  от своего духовника - бла­годатного молитвенника, "всероссiйского пастыря" о. Iоанна Кронштадского - его книгу "Мысли христiанина". О.Iоанн, вручая ему эту книгу, напутствовал его словами: "Вот тебе в руководство". Сказал о. Iоанн несколько прозорливых слов и об имяборчестве, но каких именно, этого о. Антонiй  не сообщает. Действительно, книга, пода­ренная о. Iоанном Кронштадским, сыграла в последствiи, в решающiй  момент духовной жизни о.Антонiя, огромную роль. Весной 1909 г. его, инока русского Андреевского скита на Афонской горе, вызвал игумен скита о. Iероним, получившiй  от о. Агафодора из Пантелеймо­нова монастыря книгу " На горах Кавказа", которую о. Агафодор соп­роводил такими словами: "Очень вредная книга, написанная в духе Фаррара". Слова эти достойны удивленiя. Понять, при чем здесь Фаррар, решительно невозможно. Книга эта, как и все имяславiе, со­вершенно единомысленна с о. Iоанном Кронштадским, имяславцы вдох­новлялись его духовным опытом, даже говорили его словами. Извест­ные слова "Имя Божiе  есть Сам Бог", ставшiе  предметом претыканiя  и соблазна для имяборцев, принадлежат именно о. Iоанну Кронштадскому. Известно резкое духовное противостоянiе  о.Iоанна Кронштадского протестантизму и рацiонализму Фаррара. В русле псевдоучености, про­тестантского рацiонализма находится как раз имяборчество, а не имяславiе  считавшееся духовно молитвенным опытом, утвержденное свято­отеческим богословiем, поддерживаемое авторитетом всероссiйского пастыря о. Iоанна. Видимо, для о.Агафодора Фаррар был своего рода аллегорической фигурой, олицетворявшей современного еретика вообще, а в тонкости богословского и духовного характера он, очевидно, не вдавался.

      Вызвав о. Антонiя  Булатовича. игумен Iероним предложил ему про­читать книгу " На горах Кавказа" и, изложив письменно свое сужде­нiе, указать ее недостатки. О том, что произошло дальше, о.Анто­нiй  рассказывает следующее:

«Я во исполненiе  долга послушанiя  взял книгу, поклонился и по­шел домой, где стал читать ее. Дойдя до утвержденiя  о. Иларiона, что сущность и действенность молитвы      Iисусовой зиждется на силе призываемого Божественного Имени Господа Iисуса Христа, к которому молящiйся должен относиться как к Самому Господу Iисусу, и которое есть Сам Он, Господь Iисус Христос, я соблазнился этими словами, и мне они показались неправильными. Но, читая дальше, я увидел с удовольствiем прекрасно изложенное святоотеческое ученiе  о молитве Iисусовой. Так как игумен приказал мне письменно изложить сужденiе  об этой книге, то я решился, во-первых, написать письмо о.Иларiону, в котором протестовал против этого выраженiя: "Имя Господа Iисуса Христа - Сам Господь Iисус Христос", - ибо для моего, тоже несколько отравленного рацiонализмом, ума и тоже оскудевшего ст­раха и благоговенiя  к слову и к Имени Божьему соблазнительным по­казалось, каким образом то имя, которое произносится моими устами, мыслится моей мыслiю, может быть Самим Богом. "Не есть ли такое утвержденiе  о. Иларiона обожествленiе  твари?" - подумалось мне. Эти мысли я высказал в моем письме к о.Иларiону и положил письмо под образами с намеренiем отнести его к игумену и затем послать по первой почте о.Иларiону. Но, когда я написал это письмо, то на меня навалилась какая-то особенная сердечная тягость и какая-то безконечная пустота, хладность и темнота овладели сердцем. Чувст­вовалось оставленiе  благодатью Божiей; молитва сделалась бездейственной, богослуженiе  не доставляло утешенiя . Я страдал, но при­чины этого страданiя  не понимал и не подозревал того, что виной ему было отрицанiе  мною Божества Имени Господня. Очевидно, что и мне предстояло безповоротно отступить от Имени Господня, подобно тому, как отступили Хрисанф, Алексей, Феофан и другiе  интеллиген­ты и полуинтеллигенты на Афоне и в Россiи, если бы не спасла меня молитва моего незабвенного духовного отца Iоанна Кронштадтского... Итак, страдая духом и не находя себе места, я как-то случайно ос­тановил свой взор на этой книге о.Iоанна "Мысли христiанина", взял ее в руки и, машинально открыв, увидал перед глазами своими следующiе  слова: "Когда ты про себя в сердце говоришь или произно­сишь Имя Божiе, Господа или Пресвятой Троицы, или Господа Саваофа, или Господа Iисуса Христа, то в этом Имени.ты имеешь все существо Господа: в нем Его благость бесконечная, премудрость беспредель­ная, свет неприступный, всемогущество, неизменяемость. Со страхом Божiим,. с верою и любовью прикасайся мыслями и сердцем к этому всезиждущему, всесодержащему, всеуправляющему Имени. Вот почему строго запрещает заповедь Божiя  употреблять Имя Божiе  всуе, пото­му что Имя Его есть-Он Сам - Единый Бог в Трех Лицах, простое су­щество, в едином слове изображающее и в то же время не заключаемое, то есть не ограничиваемое им и ничем сущим". "Великiе  Имена : Пресвятая Троица или Отец, Сын и Святой Дух, призванные с живою, сердечною верою и благоговенiем, или воображен­ные в душе суть Сам Бог и низводит в нашу душу Самого Бога в Трех Лицах".

      Я изумился, перекрестился и, возблагодарив Бога за вразумленiе, немедленно же разорвал мое письмо к о.Иларiону, сжег его и тут же отнялась от меня та безутешная тягость сердечная, которая меня так обременила после написанiя  письма, и я снова пришел в свое прежнее духовное устроенiе. Книгу я отнес к о.игумену со словами, что худого в ней ничего не нашел, что ученiе  о молитве Iисусовой изложено в ней прекрасно, весьма легко и удобочитаемо, и что об­щего с Фарраром в ней абсолютно ничего нет, но, наоборот, книга весьма духовная и написана в духе святых отцов" .

      Так благодаря смиренному вниманiю себе, благодаря своему ду­ховному отцу и своему доверiю к нему был вразумлен Богом о.Анто­нiй, первоначально поколебавшiйся относительно почитанiя  Имени Божьего, но затем не собственным умом, не своими силами, а Божьим вразумленiем наставлен был он на истинное отношенiе  к святому и страшному Имени Божьему. Видимо, это сыграло значительную роль в  его твердости в подвиге защиты почитанiя  Имени Божьего, ибо не на нем самом, не на его личном разуменiи, а на Божьей благодати основывалась эта твердость.

В январе 1912 года к о.Антонiю обратились иноки Фиваидского скита. Они жаловались на притесненiя  их со стороны имяборчествующего начальства, которое вынудило многих скитян покинуть Афон и уехать на Кавказ. До этого о.Антонiй  не был хорошо осведомлен о событiях, разворачивающихся в скиту, но кое-что, очевидно, слышал: Из беседы со скитянами ему стало совершенно ясно, что обвиненiя  имяславцев в том, что они обоживают тварное имя "Iисус", что под­меняют им Бога и ему отдельно от Бога поклоняются, - все это яв­ляется чистейшей клеветой. О. Антонiй  счел своим долгом выступить; в их защиту. С этого момента начинается его литературная деятельность, обличающая имяборцев и прославляющая Божiе  Имя.

О. Антонiй  пишет несколько статей и посылает их с благословеенiя  игумена Андреевского скита о.Iеронима в печать. В своей ра­боте он объясняет выраженiе  "Имя Божiе  - Сам Бог" в том же смысле, в каком о. Iоанн Кронштадтскiй , то есть в смысле "присутствiя  Бога в 'Имени Своем".

Игумен Андреевского скита о. Iе роним первоначально одобряет деятельность о.Антонiя, даже помогает ему в работе. Он говорит, что никогда не согласится с имяборцами, будто бы имя "Iисус" есть простое человеческое имя, ибо у св..Димитрiя  Ростовского явно сказано, что имя "Iисус" "от Предвечного совета бе преуготовлено, на небесех написано и доселе хранимо".

Впоследствiи  позицiя  игумена Iеронима изменилась. Как видно из дальнейших событiй, решающую роль в этом повороте сыграло то обстоятельство, что как защитник имяславцев он неизбежно вступил бы в конфликт с могущественным архiепископом Антонiем /Храповицким/ имевшим тогда огромное влiянiе  в Синоде и многими считавшимся глав­ным  кандидатом  в  Патрiархи.

Архiепископ Антонiй  с самого начала занял резко отрицательную позицiю по отношенiю к имяславiю. Причиной этого была, очевидно, не только клевета, сообщавшаяся ему о. Алексеем. Киреевским и дру­гими имяборцами. Ведь при желанiи  в этом, нетрудно было разобрать­ся. Очевидно, сама его духовность была созвучна имяборцам, а не почитателям Имени Божьего.

    О. Антонiй  Булатович в надежде рассеять клевету и представить архiепископу Антонiю истинноке исповеданiе имяславцев посылает ему в мае 1912 г. подробное письмо с разъясненiем того, как именно понимается имяславцами выраженiе  о. Iоанна Кронштадского "Имя Еожiе  есть Сам Бог" и с опроверженiем нелепых клеветнических обви­ненiй  против них. Он писал: "Считаем своим долгом во-первых сказать, что это выраженiе  принадлежит не нам и не о.Иларiону, но принадлежит облагодатствованнейшему приснопамятному россiй­скому пастырю о. Iоанну Кронштадтскому... Сам Iисус Христос ощуща­ется и созерцается умно-сердечным оком во Имени Своем. В этом смысле и говорил о.Iоанн Кронштадтскiй  и о.Иларiон, и мы все, что Имя Божiе  есть "Сам Бог". Но ни о.Iоанн Кронштадскiй , ни кто-либо из нас не возводим имени Божiя, т.е. букв и звуков по существу на степень Божества отдельно от Бога, как в том нас уко­ряет Алексей Киреевскiй  и инок Хрисанф".

Однако письмо.это имело следствiем лишь гнев архiепископа на дерзкого iеромонаха, осмелившегося противостоять ему в бого­словском вопросе. Архiе пископ Антонiй  пишет и помещает в журнале "Русскiй  инок" за 1912 г. статьи, в которых, по определенiю из­вестного церковного писателя М.Новосёлова, с развязностью иногда циничной отзывается об имяславцах, " обвиняя их чуть ли не в свальном грехе и объявляя все вообще движенiе " гилью и сумасброд­ной безсмыслицей впавших в прелесть мужиков". Что уж тут разбира­ться в аргументах защитников имяславцев!

Здесь уместно будет дополнить картину одним любопытным штрихом. По некоторым документам известно, какую неблаговидную роль сыграл примерно в это же самое время архiепископ Антонiй  в кампанiи  по обвиненiю Григорiя  Распутина в "хлыстовстве". Можно предположить, что именно им была впервые разыграна "хлыстовская" карта в антидинастической игре.

С другой стороны, имеются свидетельства о том, что сам Рас­путин принимал живейшее участiе  в защите имяславцев: ходатайство­вал перед митрополитом Макарiем Московским и Государем /водил расстриженных схимников-афонцев в штатском платье во Дворец и т.д.[3].

В iюле 1912 г. о. Алексей Киреевскiй  посетил игумена Андре­евского .скита о. Iеронима и сообщил, что архiепископ Антонiй  разгневан на о.Антонiя  Булатовича и на самого о.Iеронима за попус­тительство имяславцам во вверенном ему скиту. Игумен бросается к о. Антонiю Булатовичу с упреками, зачем он, не будучи профессiо­нальным богословом, дерзает возражать такому авторитету, как архiепископ Антонiй . Но авторитет благодатного пастыря о.Iоанна как пишет Булатович, был для него выше авторитета архiепископа.

Игумен фиваидского скита о. Мисаил и о.Агафодор, будучи недовольными тем, что имяславцы находили для себя большую поддер­жку в писанiях о. Антонiя  Булатовича, потребовали от о.Iеронима, чтобы он запретил Булатовичу писать свои сочиненiя. Вначале эти требованiя  не производили на о.Iеронима никакого впечатленiя, но когда он узнал о гневе владыки, его позицiя  по отношенiю к деятельности о. Антонiя  резко изменилась, и о.Антонiй  был вы­нужден покинуть скит св.Андрея и переселиться в келью Благове­щенiя.

Через несколько дней после этого на св. гору прибыл из Россiи  викарiй  Московской епархiи  архiепископ Трифон. Он оказался несогласен с мненiем архiепископа Антонiя  об Имени Божьем и вы­разил свое недовольство преследованiя ми имяславцев и поведенiем о.Алексея Киреевского, которого посоветовал убрать со св.горы Афон хотя бы на время ради спокойствiя  братiи... Такой оборот дела снова резко меняет позицiю о.Iеронима, он немедленно едет в келью Благовещенiя  к о.Антонiю Булатовичу, просит простить его и вернуться в Андреевскiй  скит. Однако наученный, видимо, горь­ким опытом о.Антонiй  временно отказывается вернуться к о.Iерониму. Оказалось вскоре, что предусмотрительность его не была на­прасной.

Разномыслiя  по вопросу об Имени Божьем продолжались и в Пантелеймоновом монастыре. В августе 1912 г. по иницiативе против­ника имяславцев о.Агафодора администрацiя  монастыря предприняла попытку заставить всю братiю подписать исповеданiе, в котором содержалось утвержденiе, что Имя Божiе  недостопоклоняемо. Эта по­пытка не только сорвалась, но имела своим следствiем усиленiе  волненiй. Тогда администрацiей Пантелеймонова монастыря было при­нято решенiе  усилить административные санкцiи, обратившись к гре­ческому патрiарху Iоакиму III с просьбой запретить чтенiе  книги  «На горах Кавказа» и изгнать о. Антонiя  со св.горы. Патрiарх не читал этой книги, однако просьбу относительно запрета на нее ис­полнил, издав в сентябре 1912 г. соответствующiй  циркуляр.

     Это чисто административное действiе  без богословского обсу­жденiя  книги и волнующих насельников св.горы вопросов не могло прекратить волненiй. 23 января 1913 г. на соборе всей братiи  монастыря был подписан новый исповедальный акт, в котором содер­жалось имяславческое исповеданiе  Имени Божьего. Подписал его и игумен Мисаил. Старый, сентябрьскiй  акт был уничтожен. Духовник Агафодор как виновник всей смуты был выслан из монастыря и на него было наложено прещенiе. Дисциплинарным наказанiям были подвергнуты и другiе  имяборцы. О.Антонiй  пишет,  что радость по этому поводу в монастыре была так велика, как на Пасху, братья христо­совались между собой,  служили пасхальную службу, пели "Христос воскресе". Радость охватила не только имяславцев, но и самого игумена Мисаила / 1-5,  с.32 /.  Iеромонаху Алексею Киреевскому пришлось покинуть Афон и уехать в Iерусалим /1-4/.

Тем временем в Андреевском скиту происходили следующiе  со­бытiя. 8 января после полуторамесячного отсутствiя  в скит вер­нулся игумен Iероним. Он обнаружил, что отношенiе  к нему братiи  скита изменилось: его сторонились, отказывались брать у него благословенiе. Игумен Iероним созвал совет старцев скита с тем, чтобы принять меры и совершить суд над наиболее активными имяславцами. Однако защищаться пришлось ему самому.  "Ты - еретик, хулитель имени Божьего", - обличил его архимандрит о.Давид. Собор старцев перешел в препирательство и закончился ничем. Игу­мену не удалось изгнать из скита имяславцев, над ним самим нави­сло обвиненiе  в ереси. Игумен собрал новый собор из старшей братiи  скита, на кото­рый старался привлечь лиц,  от него зависимых, начальствующих на разных послушанiях, надеясь на их поддержку. Имяславцы Андреевс­кого скита также решили воспользоваться этим собором, чтобы предъявить обвиненiя  о.Iерониму и другим хулителям Имени Божье­го. На соборе началось выясненiе, как относится игумен Iероним к Имени Божьему. О. Iероним пытался оправдаться, говорил о том, что верует, что Имя Божiе  свято,  страшно, достопоклоняемо. Но братья приводили в свидетельство его же собственные имяборческiе  выска­зыванiя. Собору было предъявлено собственноручное письмо о.Iеронима о. Антонiю Булатовичу, в котором игумен отрекался от им же самим благословленной ранее статьи о. Антонiя. Игумен теперь про­бовал отречься от письма, объявив его подделкой о. Антонiя, однако собор убедился в подлинности письма и подписи игумена. На собо­ре,  таким образом, шла речь не о том,  следует ли почитать Имя Божiе,  а о том, почитает ли Имя Божiе  игумен скита. О. Iероним отнюдь не стоял на каких-либо принципiальных позицiях, но, как и ранее,  позицiя  его определялась сiюминутной выгодой.  Если в гла­зах Архiепископа Антонiя  ему было выгодно выглядеть противником имяславцев,  то здесь, на соборе он выдавал себя за имяславца. Од­нако это ему не удалось.  "Что же вы хотите?" - спросил у братiи  скита старшiй  эпитроп о.Iосаф. На это был дан почти единогласный ответ:  "Желаем смены игумена". Игумен согласился на это и покинул зал. Однако затем игумен поддался на уговоры имяборцев о. Кли­мента и Меркурiя  и в расчете на поддержку Пантелеймонова монасты­ря, а также русского посольства в Константинополе, решил продол­жить борьбу с собственной братiей за свое игуменство. Он письменно: обратился за помощью к русскому консулу и к греческому Ватопедскому монастырю, в веденiи  которого находился Андреевскiй  скит, обвинив братiю скита в бунте. Это было чистейшей клеветой, ибо по уставу скита братiя  имела право сменить своего игумена. О. Iероним просил вмешательства Ватопедского монастыря. Такое вмеша­тельство по уставу допускалось в исключительных случаях в ответ на письменное прошенiе, подписанное четырьмя эпитропами - членами хозяйственного управленiя. Это условiе  не было выполнено.

Собор в скиту .проходил в отсутствiе  о..Антонiя  Булатовича. Он жил в.Благовещенской келье и непосредственно перед этими со­бытiями собирался ехать в Афины, но, в результате разыгравшейся бури с 30 декабря по 9 января вынужден был провести время на прис­тани в ожиданiи  парохода. Прибывшiй  из. скита о. Константин передал ему просьбу, братiи, и о.Антонiй, откликнувшись на нее, отменил свою поездку и прибыл в скит. Тогда же в скит прибыли вызванные из Ватопедского монастыря о. Iеронимом проэстосы - члены собора монастыря. Проэстосы были удивлены, не обнаружив в скиту ни ма­лейших признаков бунта, о котором писал о.Iероним.

В соборе был устроен сбор подписей под исповеданiем веры в Божественность Имени Божьего и под требованiем сменить игумена. Подписалось около 300 человек, т.е. 4/5 состава братiи  скита. Новым игуменом был избран о.Давид. Братiя  отслужила благодарст­венный молебен и подходила к о.Давиду за благословенiем как к новому игумену. Имяславцы просили проэстосов. утвердить смену игу­мена, но те посоветовали обратиться в Ватопед.

По уставу скита достаточно простого недовольства игуменом, чтобы братiя  могла сместить его большинством голосов. Имяславцы не хотели посвящать греков из Ватопедского монастыря в сущность религiозных споров, чтобы не давать грекам, настроенным на Афоне в это время русофобски и недовольных возросшим .числом иноков на св.Горе, оружiе  против них. Решать вопрос по существу имяславцы предоставили Русской Церкви, обратившись ранее с соответствующим посланiем в Святейшiй  Синод. Игумен Iероним избрал другой путь. Убедившись, что возразить что-либо с канонической стороны против его смещенiя  невозможно, он потребовал от проэстосов, чтобы греки всех, выступавших за его переизбранiе, признали неправославными,  при этом он оклеветал имяславцев перед греками, заявив, что они отожествляют Имя Божiе  и существо Божiе. Проэстосы обещали о.Iерониму соответствующую бумагу из Ватопедского монастыря /1-4/. Учитывая близкое знакомство игумена Iеронима с трудами о.Антонiя, естественно предположить, что обвиненiе  имяславцев в нелепой ере­си было лишь средством вернуть игуменство, что клевета была впол­не сознательной. Проэстосы признали смещенiе  игумена законным. В то же время они предложили имяборцам написать в Ватопед прошенiе  о признанiи  неправославными о.Давида, о.Антонiя  и единомысленных с ними и об изгнанiи  их со св.Горы. Забыв жалобу, проэстосы верну­лись в Ватопед. Вслед за ними в Ватопед прибыли представители Андре­евского скита с бумагами по поводу смещенiя  о. Iеронима и избра­нiя  на игуменство о.Давида. Собор двенадцати старцев Ватопедского монастыря признал смещенiе  о.Iеронима, но потребовал, чтобы избра­нiя  нового игумена было совершено новой баллотировкой из числа четырех кандидатов, как того требовал Афонскiй  устав /еще,  впро­чем,  не утвержденный/. Представители Андреевского скита согласи­лись на это. Вопрос о почитании Имени Божьего не затрагивался. Се­кретарь вручил представителям скита запечатанный конверт на имя всей братiи. Когда конверт распечатали, то в нем обнаружилось, что помимо вопроса о смене игумена там содержалось признанiе  о.Антонiя  Булатовича неправославным, а также всех единомысленных с ним и с книгой о.Иларiона; содержалось требованiе  удаленiя  его из скита и угрозы в адрес его единомышленников. Бумага эта в руках о.Iеронима и его сторонников была бы, конечно, мощным оружiем про­тив любого имяславца, избранного на игуменство, и в первую очере­дь против о.Давида. Представители скита отказались взять эту бума­гу и вернулись в скит. За время их отсутствiя  бывшiй  игумен и его сторонники развили бурную деятельность, пытаясь. посулами и прямым подкупом привлечь на свою сторону часть братiи .

Дальнейшее столкновенiе  в скиту казалось неизбежным.  Что было делать?

Тогда духовник и соборный старец предложил: "Да что же боль­ше,-как то, что делают греки: выгоним Iеронима и больше ничего". Но о.Антонiй  Булатович воспротивился этому, предложив только от­нять у бывшего игумена посох и печать и перевести его из игумен­ской кельи в простую. В это время обстановка в скиту накалилась до того, что могло бы начаться и кровопролитiе .

     О.Антонiй  в сопровожденiи  своих единомышленников вошел в келью игумена и спросил о.Iеронима,  признает ли тот свое смещенiе  и согласен ли удалиться из игуменской кельи. Несмотря на каноничность его низложенiя  302-мя братьями из числа 375 братiи  скита, о.Iероним отказался. Тогда сторонники о.Iеронима были выдворены из кельи силой. Видя это, о.Iероним оставил келью сам. Пятнадцать человек имяборцев, особенно известных своей хулой на Имя Божiе, были удалены вообще из скита. О. Iерониму было предложено поселиться в Успенской келье, но он предпочел оставить скит, причем, когда он вышел за ворота скита, то он и о.Антонiй  Булатович взаимно просили друг у друга прощенiя .

Эти событiя  были использованы имяборцами, выдворенными чуть ра­нее, чтобы вызвать полицiю для усмиренiя  якобы вспыхнувшего в ски­ту мятежа и спасенiя  избиваемого смертным боем игумена. Однако по­лицiя  нашла, что в скиту все спокойно, братiя  собиралась ко все­нощной, а о. Iеронима полицiя  встретила еще по дороге в скит целым и невредимым. Все это произошло 12 января.

Прибывшiй  в скит 24 января русскiй  вице-консул Щербина опросил старцев - сторонников о.Iеронима, не потерпели ли они какого-либо насилiя  или имущественного ущерба, но те сказали, что ничего тако­го с ними не было. Лишь у о.Досифея братiя  случайно обнаружила огромную сумму денег в 10.000 руб., спрятанных в молитвенный ков­рик. Эти деньги были переданы в хозяйственное управленiе  скита /о.Досифей принес на это жалобу, но дальнейшiй  исход дела неизвес­тен /. Почти все должостные лица и управленiе  скита остались на своих местах. Касса содержалась в полном порядке.

О.Антонiй  Булатович пишет, что происшедшее в скиту не было чем-то необычным для Афона. Хроника афонских монастырей полна та­кими волненiями, при этом неприкосновенность обителей и право их самоуправленiя  во внутренней жизни всегда свято чтилось и гречес­кими властями и турецким правительством.

14 января был собран собор братiи  скита с тем, чтобы выбрать игумена соблюдая процедуру, потребованную Ватопедом. Однако требуемых четырех кандидатов не нашлось, так-как братiя  в один голос назвала о.Давида. За его избранiе  снова было собрано 307 подписей. Собор двенадцати старцев скита также подписал избранiе  о.Дивида, т.к. сторонники о.Iеронима присоединились к большинст­ву, как то было в обычае. Ватопед благосклонно отнесся к новым выборам и утвердил избранiе  о.Давида офицiальным документом от 15 января 1913 г. Требованiе  удалить о.Антонiя  не выдвигалось, ни о каких ересях речи не было. Было решено, что 19-го января в скитпрiе дут Ватопедскiе  проэстосы для поставленiя  о.Давида на игуменство. Казалось бы, все улаживается в соответствiи  с желанiем братiи  скита. Но тут в жизнь скита вмешались русскiе  светскiе  чиновники. Имяборец о.Климент отправился в Солунь к русскому кон­сулу с обвиненiем братiи  в мятеже и ереси. Консулом в Константи­нополе в то время был масон Гирс, прославившiйся позднее тем, что к нему попали вывезенные Соколовым из Екатеринбурга останки Царской Семьи /части обгорелых костей, женскiй  палец/ - и затем безследно исчезли! Именно он добился, что на Афон был послан вице-консул Щербина с предписанiем восстановить на игуменство о.Iеронима. Если бы не было этого грубого вмешательства русских светских властей в жизнь афонских монахов, то, возможно, событiя  не развивались бы столь драматически и жизнь на Афоне вошла бы в мирное русло.. Но все произошло по-другому. Ввиду вмешательства русского консульства Ватопед отложил поставленiе  на игуменство о.Давида.

Вице-консул, совсем еще юноша, прибыл в скит, сознавая себя пре­дставителем высшей власти, которому надлежит привести к порядку мятежников и бунтовщиков. Братiя  принесла ему разъясненiе  о том, что бунта никакого не было, что смещенiе  игумена произошло в соответствiи  с уставом и признано Ватопедским монастырем, в подчи­ненiи  которого находится скит, что ереси никакой тоже нет, ибо имяславцы не говорят об Имени Божiем ничего такого, что бы не говорили о.Iоанн Кронштадскiй  .и древнiе  Отцы Церкви, что неоднок­ратно публиковалось в русской печати и никогда не рассматривалось духовной цензурой как нечто неправославное.

Но здесь возникло новое осложненiе. Видя, как оборачивается дело, Ватопедскiй  проэтос отрекся от того, что Ватопед признал избранiе  о.Давида и собирался ставить его на игуменство. Имяборец Климент оценил это как "искусный маневр". Вице-консул стал требо­вать от греков признать скит неправославным, греки с удовольствiем пошли навстречу пожеланiям русского дипломата, человека далекого от богословских проблем, и 30 января Кинотом Святой Горы. Андреевскiй  скит был объявлен "злословным", отлученным от церкви и всякое общенiе  с ним афонским монахам было запрещено. Немного же понадо­билось Киноту времени для принятiя  такого решенiя, если вспомнить, что вице-консул до этого момента пробыл на Афоне всего неско­лько дней.

       Обстановка на Афоне была в то время довольно напряженной. После 1-й Балканской войны в ноябре /2/15 / Грецiя  оккупировала Афон. Русское правительство не признало оккупацiи. Русскiе  монахи подчинялись своему консульству в Константинополе. Россiя  высту­пала за политическую автономiю Афона под протекторатом тех стран, где православные составляют большинство. Греческiе  монахи поддерживали Грецiю в ее притязанiях на присоединенiе  Афона к Грецiи . Это создало определенную конфронтацiю греков по отношенiю к русским монахам. Дело доходило до угроз отлученiя  русских греками по политическим мотивам. Понятно, насколько на руку было грекам "обнаружить" среди русских монахов "ересь" / Н.П., Святая гора Афон. - Журнал Московской Патрiархiи, 1952, №6, с.46-48 /. -

Так без всякого соборного богословского рассмотренiя  вопроса было принято это антиканоническое решенiе , порожденное вмешательством в церковную жизнь светских властей, с одной стороны, и непрiязнью и соперничеством греков по отношенiю к русским - с другой. Не будем, однако, забывать, что и это лишь внешнiе  причины. Суть дела находится гораздо глубже.

   Конечно, это постановленiе  ничего не решало по существу и ни­кого умиротворить не могло. Вице-консул со своей стороны запретил русской почте и пароходной конторе обслуживать скит, а денежные переводы, адресованные братiи  скита, выдавать о.Iерониму. Ожидать помощи имяславцы могли теперь только из Россiи. Именно поэтому их противники пытались воспрепятствовать выезду в Россiю о.Антонiя  Булатовича, который мог рассказать правду о положенiи  на Афоне, однако, о.Антонiю удалось все же выехать.

В Пантелеймоновом монастыре, где еще недавно было, подписано братiей имяславческое исповеданiе  и переживалась по этому поводу пасхальная радость, теперь положенiе  тоже изменилось. Меры, при­нятые против Андреевского скита, так напугали игумена о.Мисаила, что он отрекся от своего имяславческого исповеданiя  и написал пока­янное письмо архiепископу Антонiю. Это письмо было напечатано в "Русском иноке" и в "Колоколе". Братiя  монастыря была возмущена поведенiем своего игумена и требовала его смены.

      Тем временем расправа с имяславцами продолжалась. Вскоре после решенiя  афонского Кинота о запрещенiи  и отлученiи  братiи  Андре­евского скита появляется грамота Константинопольского Патрiарха Германа V от 15 февраля, осуждающая "беззаконiе " о. Антонiя  и о.Давида и повелевающая им явиться в Константинополь на заседа­нiе  Синода. Замечателен метод: сначала осужденiе, а потом разбор дела. 30 марта греческая богословская школа на о.Халке в своем отзыве осудила имяславiе. Патрiарх Герман V на основанiи  этого отзыва в Грамоте от 5 апреля объявил имяславiе  ересью и потребо­вал отреченiя  от него под угрозой выселенiя  со Святой Горы. Эта грамота была также издана без всякого объясненiя  и обсужденiя  с имяславцами спорного вопроса.