Глава 15

6 февраля, 1923 г.

Свящ. Павел Флоренский

Из письма архимандриту Давиду

(в ответ на письмо Афонских имеславцев с Кавказа)

(«Путь Православия». № 3. 1993. с. 96;

П. А. Флоренский. Т. 2. М. 1990. с. 336).

(С комментарием протоиерея Константина Б. Апрель. 2001 г.)

            Вы спрашиваете, как обстоит дело имеславия. Медленно, но безостановочно возстановление истины происходит, и всё более находится людей, уразумевающих заблуждение имеборства. Но успех этого дела, поскольку значат что-нибудь человеческие соображения, зависит от осторожного и бережного подхода к душам.1 По Апостолу требуется детоводительство и кормление молоком, прежде нежели станет усваиваться твёрдая пища. Многие годы в русское общество вводились различные яды, отравлявшие ум2, и теперь даже лучшие представители России нередко подобны выздоравливающим от тямжёлой болезни3. Было бы легко разделаться со злом, если бы можно было бы свалить вину на двух-трёх и приурочить её к определённому году4. Но не так обстоит на деле: духовное разложение накоплялось десятками лет и виновных в нём было очень много; мало кто не приложил сюда своей руки5. Вы правильно пишете, что вопрос о Имени Божием есть наиглавнейший вопрос Православия, обнимающий собою христианство»6, и что «молитва Иисусова и ещё кратче – Имя Иисус есть краткое содержание всего Евангелия»7. Но вот, именно по этой-то средоточенности этого вопроса в деле веры и связанности его со всеми прочими вопросами, он повергался особенно многочсленым вражеским нападкам8. Веру в Имя Иисусово подтачивало не только и, может быть, не столько прямое нападение на неё9, но все косвенные враждебные действия вообще против чистоты веры10. И поэтому это сердце всего вероучения было настолько искажено в нашем обществе, что теперь оказывается недостаточным убеждение с какой-либо одной стороны11, но требуется  разносторонняя работа над духовным перевоспитанием.«Рассудком может быть человек и понял неправоту имеборства12, но к уму его привиты навыки ложной мысли, и они не дают укорениться тому, что понято рассудком. Приходится многократно и разнообразно подходить к убеждению, чтобы вкоренить в уме привычки правой мысли. А для прочного их усвоения требуется долгий молитвенный подвиг13. И к нам, монахам, относится необходимость преимущественно отдаваться этому подвигу, нежели умствовать14. Иначе самим легко впасть в заблуждение15, и обвиняя других подпасть под церковную клятву16. Так нам показалось сомнительным то, что пишете о синодском послании. Ведь – есть Сам Господь Иисус, и есть Имя Его17. Имя неотделимо от Него Самого18, и потому в Имени и Именем мы соприкасаемся с Самим Господом19 и усвояем себе от Него Самого даруемое Им спасение20. Поэтому и говорим, что Имя Божие – Сам Бог21. Но Он не есть Имя22, и, не оговорив этого последнего обстоятельства, можно вызвать некоторое смущение. Имя Иисус действительно значит Спасение, Спаситель. Этого не отвергают и имеборцы23, т.е. что оно значит по смыслу своему - Спасение. Не отрицают они и того, что Сам Господь есть наше Спасение, что Им мы спасаемся24. Заблуждение имеборцев не в отрицании смысла Имени Иисус и не в отрицании спасительности  Самого Господа, носящего это Имя, а в отделении Имени от его Носителя, т.е Самого Господа25. Имеборцам представляется, что Имя Господа – само по себе, а Он – Сам по себе26, и потому они считают это имя тварным, случайным, лишённым сущности и силы27. Если же бы кто, допустив отделение имени от Господа, признал за Именем собственную силу Имени, не зависящую от Самого (Господа) Спасителя, то тогда действительно он впал бы в заблуждение, что можно волхвовать Именем Господним и Именем Господа действовать против Самого Господа28. Но всё дело в том, что Имя неотделимо от Господа и сила не иная какая, как самого же Господа. Именем нельзя действовать против Господа, потому что Он не станет действовать против Себя Самого. Имя и Господь – нераздельны29. Однако надо бояться и обратного заблуждения – счесть их смешивающимися, слиянными: нераздельны, но и не слиянны30. Имя не отделимо от Господа, но это не значит, что его нельзя отличить от Господа31. Поэтому вы несправедливо возводите на Синод ложное обвинение, будто Синод отрицает спасительность Господа и говорит, что «спасение неспасительно»32. Синод признаёт спасительность Самого Спасителя,

но, отделив от Него Его имя, не признаёт спасительным этого последнего. Синод разделяет то, что нераздельно, а вы хотите слить неслиянное33.

         Всё это написано нами ради примера, как осторожно надо рассуждать об этом важнейшем и ответственнейшем вопросе. На церковной иерархии и на всём церковном обществе и без того вин немало настоящих, чтобы приписывать им несуществующие35. А между тем, таким образом, не только погрешаем против истины, но и вредим делу её утверждения, потому что преувеличенными и неправильными осуждениями вызываем общее недоверие к себе, а с себя – и к тому делу, которому призваны служить.                                                                        ь

Глава 16

А.Ф. Лосев.

                                                                                               16 февраля 1923 г.

Спор об именах в IV веке

и его отношение к имяславию.

(Религиозно-Философский журнал «Начала». № 1-4. М. 1996. с. 223-230)

I.

1. Тема, подобная этой, требует яснейшего представления себе, что такое имяславие и какое его историко-догматическое и историко-философское значение и положение.

2. Но для понимания этого вопроса необходимо также точно отдавать себе отчет о времени, в которое оно появилось.

3. Главное отличие теоретическое теперь и в древности (патристика) следующее.

      а) Античность и патристика: сущее дано в явлении; проявление.

b) Новоевропейская мысль: сущее не дано в явлении. Раскол знания и бытия. Эрос и развод, блуд и после развода. Абстрактный спиритуализм и материализм.

4. Поэтому там — разногласия в оценке различных сторон самого бытия. У нас еще спорят только о границах знания и часто не доходят до самого бытия.

5. Переходя к вопросу об имени, мы и тут видим ту же картину:

а) там никто не сомневается, что в познании и имени было само бытие. Арий все же признает и Божество, и реальность Христа, и его дело, признает даже, что он — Сын Божий и даже «прежде век». Его единственное утверждение о тварности ничуть не касается никаких гносеологических вопросов;

b) у нас же, когда свирепствует агностицизм или абстрактные формы спиритуализма и материализма, ставится прежде всего вопрос: объективно или субъективно наше знание. Поэтому не вопрос, что обозначает имя в объективном бытии, но совсем иное: что такое имя само по себе как некий субъективный процесс?

6. И вот на такой ребром поставленный вопрос — два ответа. Имя, несмотря ни на какую субъективность, есть сам предмет. И имя есть только имя, звук и слово.

7.

а) Ясна позитивистическая подкладка ответа.

Плюнуть в кадило.

Свечу псаломщик с клироса.

Соборование с недочитанными евангелиями.

Всё клонится к тому, что явление само по себе, а сущность — сама по себе. Отсюда и имяборство.

b) Наоборот, имяславие требует строгости обычаев и обрядов и есть по существу теоретическое выражение умного делания и Иисусовой молитвы.

8. Значит, a priori все спорящие в IV веке стоят на точке зрения мистического символизма об объективности Имени. Равно и о Благодати.

Катанский. Учение о благодати Божией в творениях древних св. отцов и учителей церкви. СПб., 1902.

9. Следовательно, разница лишь в том: какие виды бытия захватывает имя и какова конструкция бытия, захватываемого в имени.

II.

1. Арианство и официальная церковь. Евномий и каппадокийцы.

2. Внешняя сторона спора.

1. Апология Евномия 361 г. (30 том Миня).

2. Ответ Василия Великого 363—365 г. Опровержение Евномия.

3. Евномий. Апология апологии.

Реконструкция у М. ALBERTZ. Untersuchungen űber die Schriften des Eunomius. Wittenberg, 1908.

4. Ответ Григория Нисского: «Опровержение Евномия».

3. Первая Апология Евномия. Вас. Вел. 111, 63, 60.

1. Имя обозначает самую сущность вещи.

2. Правда, есть имена kat epinoian.

3. Но вместе с звуками они и рассеиваются.

4. Имя Отца — нерожденность; она исчерпывает всю его сущность.

5. Значит, если Сын — рожден, то он не Бог. Он не единосущ, и не подобен.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                       

6. Ясно, что это — полнейший объективизм.

7. Но ясно и то, что характер объективного бытия здесь подчинен законам мышления (тождества и противоречия).

8. Арианство — это аристотелизм на основе христианского опыта. Здесь — операция с отвлеченными понятиями, имеющими объективное значение и ухватывающими действительность, как она есть. Отсюда: имена обозначают сущность, ибо ничего и нет, кроме сущности.

 4. На это отвечал Василий Великий.

Василий Великий

1. Тут иное воззрение на самое бытие. В арианстве и аристотелизме анализ отдельных сущностей и приведение их в отвлеченную логическую систему. У каппадокийцев

1) каждая сущность мыслится насыщенной внутр. и сокровенным бытием.

2) koinon общее в сущности

ousin сокровенное и исконное

idion конкретный лик предмета

upostasiV явленное и познаваемое

3) То же и по отношению к Богу:

1) ousia —

2) Три upostasiV в одной ousia платонизм.

В upostasiV — «очертание какого-либо предмета по отличительному признаку» VI, 80. Павел, Силуан и Тимофей, Определение ипостаси VI, 81.

4) Неслитность и нераздельность VI, 85 (III, 42).

2. Другими словами:

1) Арианство оперирует понятиями аналитически и формально-логически, отсюда закон противоречия.

2) Каппадокийцы оперируют понятиями диалектически и отсюда выход из закона противоречия.

3) Следовательно, и Божество в арианстве рационализировано, у каппадокийцев символизировано в понятиях.

3. Утвердившись на такой точке зрения, Василий Великий и возражает Евномию.

1. Имя не обозначает самой сущности, потому что самую сущность мы вообще не охватываем. Имя обозначает лишь свойство предмета, ипостась III, 56—57.

2. С другой стороны Василий Великий защищает примышление.

а) Здесь большой соблазн для позитивистически настроенного исследователя: защищается человеческая субъективность, значит, и имена — субъективны.

b) Но это ужасная грубость. Зададим себе непредубежденный вопрос: с какой стороны могла бы защищаться epinoia?

с) Единственно, что возможно: защита субъективного разума для более полного объективного его применения. Разум — не пассивно отраженная картина мира и Бога, но активная жизнь в союзе с миром и Богом, сплетение субъекта и объекта и утверждение их взаимного воздействия.

d) Как раз мы это и находим у Василия Великого.

3.

1. Даже если примышление есть пустословие, то и тогда нельзя сказать, что ложь рассеивается. Ill, 20.

2. Примышление — абстрактное разложение простого и единичного предмета, но абстракция cum fundomento in re, III, 20-21, 21-22, 22-23 (об именах Иисуса Христа).

3. Значит, имена как примышления суть результат самодеятельности человеческого разума, которая открывает нам объективный мир Божества и различия в нем. 23 вн. (нераздельность наименования и исповедание действительно сущего). 22 вн. (Бог именует себя по энергиям своим). «Имена и действия» — выражения неоднократно, напр., III, 151.

Имена — «употребляются людьми к познанию и различению сущностей» (III, 183: тут же и о символической полноте имен Божиих).

4. Другими словами, имена — живые идеи вещей, а по отношению к Богу — живые образы божественных действий.

4. Отсюда и критика Евномия:

1. Сын — рожден, но это — об ипостаси, сущность же одна.

2. Рождение — от деления, но это не отделение сущности.

3. Поэтому рождение не противоречит вечности; рождение только противоположно безначальности.

5. Таким образом, сущность спора об именах касается не самих имен и их объективности, но — способа узрения бытия через имя, способа употребления разума в имени.

III.

1. В 378 г. Евномий отвечает в «Апологии апологии» при помощи более разработанной теории имен.

2 .

а) Бог, творя мир, выразил свою премудрость в наречении имен, из которых каждое точно выражает сущность предмета.

b) Движимый благостью к человеку, он сообщает человеку имена и через них сущность вещей.

с) Имена эти не суть изображение человека, ибо создание мира словом указывает на такие слова и имена, которые были еще до человека.

d) Имена эти непременны, и Бог вкладывает их в душу человека в виде семян, из которых и развиваются потом слова о природе, а не по человеческому произволу.

<3>. Здесь мы видим соединение идей платонова Кратила с стоическим учением о λογος σπερματικος.

IV.

1. Ответ Григория Нисского уже гораздо богаче, раздельнее и глубже.

2. Здесь разработка по всем пунктам.

а) Исходный пункт и здесь: ousia общая, неименуемая сущность и явление ее в upostasiV, в конкретной индивидуальности.

b) Разработка понятия ousia.

Почему она неименуема?

a) Простота.

b) Безпредельность.

g) В отношении к беск. бессм.

 Говорить о «больше», «меньше», «раньше» и т. д.

 с) Разработка понятия upostasiV.

1. Сущность присутствует во всех ипостасях целиком.

2. Общее единство требует раздельности.

3.Специально об особой тайне раздельности в тождестве.

а) Далее, разработано и учение о познании.

1.Сущность — неименуемая.

Сила и энергия:

1. Богоявление в человеческом виде; простр.-временное явление Бога.

2. В Божестве все силы — едино, а для человека — раздельны и множественны.

3. Убывающая полнота содержания и возрастающая сложность. Сила — часть сущности. Энергия — часть силы.

4. Отсюда и познание.

5. Итак, сила — то, что вообще охватывается мыслью. Энергия качественно и количественно определенное действие Бога в конечном деле, символ бесконечности в конечном деле.

2. Значит, Троица и все прочее видно только в энергиях.

3. И в проблеме имени Григорий Нисский гораздо шире и подробнее.

а) Основное воззрение Василия: Имя обозначает энергию сущности, они суть живые образы Божественных действий.

b) Отсюда два вывода, — в противовес Евномию:

1. Имя не обозначает самой сущности: она выше познания и, следовательно, именования. Само имя требует неименуемости.

2. Имя возможно только при участии свободного человеческого разума, т. е. при условии примышления. Это, я бы сказал, учение об имени как арене встречи двух энергий: человек именует, а действует Бог в своей энергии.

3. И то, и другое — платонизм в противовес аристотелевской метафизике.

4.Укажем на эти пункты более подробно:

а) имя обозначает энергию сущности. IV, 118. VI, 386:  «Очевидно, что Божество нарицается именами по различию энергий сообразно различным значениям (оных), чтобы мы разумели Его по сим именам»;

b) имя требует и человеческого примышления.

1. Не нужно понимать примышление как простое имязвучие.

2. Имена служат к разделению сущности на качества; имена — залог точности познания.

3. Таким образом, энергия сущности и наше субъективное уразумение и примышление к ней, именование ее, т. е. примышление, необходимо связаны между собой.

Иначе:

1) все звуки и слоги получают силу и природу предмета;

2) вся премудрость Творца заключается в этой звуковой стороне имен предмета.

4. Нет, эта нерасчлененная звуковая стихия должна быть осмыслена для человека разумным вмешательством его свободного устремления к Богу.

5. И тогда мы найдем: объективно — энергия сущности и вмещение ее человеком в свое познание, а чисто субъективно и случайно — внешняя звуковая сторона.

6. Примышление, таким образом, и есть условие истинной действенности имени. VI, 383—385.

5. Отсюда и критика Арианства.

V.

1. Значит, и Евномий и каппадокийцы:

1) Одинаково сознают объективность имени.

2) Разница в конструкциях этого самого бытия.

3) Поэтому, неправославен в учении Евномия об именах лишь его аристотелизм, т. е. аналитика и аподейктика вместо диалектики, рационализм вместо диалектического символизма. И совершенно православно у Евномия:

1. Бог посеял в душах людей семена имен.

И Григ<орий>: врожденная разумная сила души произв<одит> раздельность имени VI, 422.

2. в именах проявляется известная нам премудрость Бога.

4) Легко перевернуть Григория Нисского наизнанку (как делают кантианцы с Платоном) и примышление понять субъективно. Так и делает Троицкий. Тогда имяславцы — евномиане, а Григорий Нисский — ниспровержение имяславия.

2. Мы же и православное у Евномия берем, и платоновское осознание имени у каппадокийцев.

3. Но там не говорили Имя есть сам Бог. Там говорили: Имя обозначает энергию сущности, которая есть сам Бог.

4. Следовательно, там мы должны искать не этой формулы, но таких формул, которые, не напрягая этого гносеологического вопроса, все-таки говорили бы о понимании Имен и о невозможности без них конкретной религии.

а) Такие места мы и находим.

b) Но так как против этого не возражали никакие Арии и Евномии, то эти места немногочисленны.

с) Из 7 текстов, приводимых у имяславцев из Василия Великого, я бы оставил 1. 11. 111. =3

IV — слабее, хотя = IV — предполагает уже, что имя есть энергия.

VI — то же.

     d) Из 8 текстов Григория Нисского я бы оставил 4:

I. — ударение на арианское приравнение Сына твари + II. — имя указывает энергию сущности. — III. О втором Лице + IV. Тайна, благочестия в исповедании Имён Божиих. – V. О втором Лице + VI. о Христе, но то же о тайне исповедания. — VII. Просто благочестие + VIII. Вера в Божии Имена.

5. Находить подтверждение тому, что Имя Божие есть Сам Бог надо в других пунктах этого учения:

а) Имяславие есть символизм (реальное явление бесконечного в конечном);

в) Имяславие — умозрение Божественного Света;

с) Имяславие есть христианская концепция платоновской онтологии.

6. Там веровали просто, и философия не коснулась этого пункта.

«И сия есть заповедь Его, да веруем во имя сына Его Иисуса Христа». — (1Ин 3, 23. «Не веруяй уже осужден есть, яко не верова во Имя Единородного Сына Божия» (Ин 3, 18). «Елицы же прияша, даде им область чадом Божьим быти, верующим во Имя Его» (Ин 1, 12).

7. Так наивно веровали и мы. Но теперь нет возврата. Надо выбирать.