Глава 61

Постановление нашего братства после

разоблачения обмана слуг драконовых

              Такое действие мирских властей дало нам урок: впредь быть осторожней и осмотрительней, ибо нам открылось, что синодская куча Антония Волынского и эта власть действуют заодно. Опасность отречения от веры Христовой и от монашества, при таких подлогах, угрожают нам всегда после того, как мы оказались выброшены из пустынного безмолвного Афона в мир, исполненный лжи, клеветы и обмана, насилия и всякой бесовщины. Ради сохранения чистоты веры Православной всем нашим братством имяславцев было решено отвергать всякие подписки, предлагаемые нам со стороны властей, во все дни нашей жизни. Ибо мы изгнаны в лукавый и коварный мир.

            Затем у всех нас возник вопрос: где нам молиться? На Афоне мы каждую субботу причащались Святых Тайн Тела и Крови Христовых. А как быть теперь?  И всем собором нашего братства было решено: молиться и приобщаться у священников, которые не хулят Имя Божие, можно без смущения. Ибо мы знали, что и в Синоде только меньшая его часть, без страха Божия, насильственно захватила не принадлежащие ей права, коварно действовала от имени  всего Синода.  Вот эту, меньшую часть его, мы и называем ,,кучей”. Два старейших члена Синода, Митрополит Московский Макарий, и Киевский митрополит Флавиан, стояли в защиту нас, имяславцев. Были в Синоде его членами и другие Архиереи православные с их епархиями. Поэтому, без смущения мы можем приобщаться  Святых Тайн у православных, не имяборческих священников.

            День 15-го июля кончился. Все имяславцы пантелеимоновские и андреевские  соединились в одно общее братство, сошли в кормовую каюту и стали на общую молитву пред Чудотворным Образом Царицы нашего спасения, зная, что эта наша общая молитва будет последнею. Наши сердца были открыты перед Царицей Небесной и готовы на все скорби и страдания за Имя Господа, какие Он попустит злобе причинить нам после этой ночи. Молились по Афонскому уставу всю ночь.  К утру часа на два уснули.  Восставши от сна прочитали утреннее правило. Только что закончили его, тут же, к нашему пароходу подплыл катер.  Мы  все вышли на палубу. На катере мы увидели конвой, человек до сорока-пятидесяти солдат с суровыми лицами, вооружённых обнажёнными шашками.

16-го июля.

Первыми были взяты на катер молодые рабочие нашего Андреевского скита болгары-миряне. Когда мы были в скиту, они имели доброе представление  о нашей брани за Имя Господне. Они хотя и миряне, но искренние христиане. При нашем изгнании из обители, от них человек до тридцати бросили свои заработки, уволились и последовали за нами на арестантский пароход. - ,,Мы не можем вместить того, что остаётся на Горе Афонской после вас. Нас, словно водой, вымывает с Афона. Жутко оставаться на нём”, - говорили они. Тогда наше внимание останавливалось на старичке Харитоне, к которому ночью являлись три дивных монаха, когда средний Монах, сказал ему: “ПОМНИ ИМЯ МОЕ”. Харитон тоже македонский болгарин. Его надзору были поручены молодые рабочие. Когда эти рабочие бросили свои работы в скиту и добровольно последовали за нами, то старичок Харитон два дня  6 и 7 июля с утра и до полудня, приходил к порте, и стоял в великой скорби и печали. Рабочие звали его с собой. Мы тоже, желали ему следовать за нами, но он решительно отказался и говорил, со скорбью: ,,те три монаха, повелели мне оставаться на Афоне”.

            Теперь же, через десять дней, 16 июля, видим, что в России Харитоновых молодых земляков взяли под конвой. Как бы сейчас почувствовал себя почти столетний блаженный старец Харитон?

            Можно полагать, что это самое и было открыто Харитону средним Монахом, сказавшим ему: «ПОМНИ ИМЯ МОЕ». А что было ещё сказано,  Харитон не мог говорить - его язык  был связан,  чтобы сокрыто было то, что готовила злоба тем, которые ПОМНЯТ ИМЯ ГОСПОДА СЛАВЫ и полагают души свои за исповедание сего Вседержавного Имени. Одинокому Харитону, в его дряхлой старости, было бы не под силу очутиться под конвоем в чужой стране. Что последовало с теми молодыми мирянами болгарами, мы не знаем, полагаем, что они отпущены на свободу в своё отечество - в Македонию, как непричастные к нашему делу.

            С нами же последовало то, от чего Харитон должен был уклониться, а нам предстояло последовать за Господом во двор богоубийцы Каиафы. Затем к претору Понтийского Пилата игемона. И на Голгофу… Но не на трёхчасовое распятие на кресте, а на десятки лет в челюсти адского дракона, на поглощение древнего змия.

            Архиепископ Никон, Константинопольский Вселенский Патриарх Иоаким 3-й и синодская куча архиепископа Антония Волынского - это двор Каиафы, сборище сатанистов, гнездо диаволопоклонников.  Это сборище по образу древнего жидовского богоубийственного синедриона, связывает арестантскими узами ИСПОВЕДНИКОВ ИМЕНИ ИИСУСОВА и ведёт к претору, следующим образом:

             К пароходу ,,Херсон” во второй раз приплывает катер, с усиленным конвоем, с шашками на-голо. После того как увезли рабочих болгар мирян, увозят уже  исповедников-имяславцев до сорока человек. Куда их повезли, нам не известно. После нескольких часов прибывает тот же катер, отсчитывают другие десятки братий из нашей иноческой среды, и увозят, так же, в неизвестном направлении.

            Мы, уже говорили, что капитан парохода ,,Херсон по-христиански сочувствовал нам, и соболезновал, хотя он и весь его экипаж тоже военные, но иного ведомства. Этот благородный господин, на своих лодках посылал в город матросов, якобы по делу своих нужд, в сущности же, для  выявления места отправки монахов и последствий с арестованными. И уведомил нас, что с катера арестантов встречает береговой конвой и отводит в бульварный участок. Прибывших сюда с вещами монахов, раздевают до рубашек, отбирают все вещи, святые иконы и книги, снимают с них кресты, стригут им волосы, бороды. А приглашённый еврей надевает на них жидовские пиджаки, ермолки, фуражки, или соломенные шляпы.  Затем отправляют, кого в тюрьму, а кого с волчьим билетом, на родину.

            Это и означает «претор Пилата игемона», и пожизненные крестные страдания... Но с нами Бог. Ради Святейшего Имени Его мы всё терпим и должны терпеть до конца. Вера наша даёт нам непоколебимую надежду, что не будем оставлены в подвиге исповедания Имени Его. Для этого мы посланы из безмолвного пустынного Афона, чтобы нести бранный подвиг в мировом омуте, начатый на Афоне, а теперь, лицом к лицу  с самой синодской кучей, которая решила применить против нас самые  свирепые и жесточайшие меры: молодых поженить, а стариков поместить в богадельни. Чтобы, таким образом подвергнуть нас, Афонских монахов всякого рода мирским искушениям и соблазнам, да погибнем в смешении с миром. У кучи бесовской не дрогнула рука снимать с монахов монашеские одежды и надевать на них жидовские платья и картузы, стричь им волосы и бороды, отбирать у них святые книги, иконы, кресты и Евангелия. Затем, лишать их всех прав человеческих, и как скотов, кого отправлять в тюрьму, а кого отсылать к месту своего рождения. Так поступили архипастыри, взявшие на себя бразды правления Церковью в России, называющие себя ,,право правящими слово истины Христовой”. В сущности же, это антихристы, волки в овечьей коже.  В дальнейшем мы увидим, что злое их действие рассеять,  разбросать нас по миру, было не без промысла Божия. Мы, имяславцы, проповедники и защитники славы Имени Божия, находимся в Его святой воле и в крепкой деснице. Поруганные, обезчещенные и рассеянные по миру мы должны продолжать начатую на Афоне брань против имяборческой ереси, до самой смерти, презирая всякие запретительные меры и различные угрозы хулителей Славы Божией.

            День 16-го июля закончился. Численность нас, исповедников, на ,,Херсоне”, сократилась на двести с лишним человек. В ожидании следующего дня, на ночь мы сошли в каюту на молитву пред Образом Заступницы и Покровительницы нашей ,,Одигитрии”- Путеводительницы. На Ней сосредоточивалось всё наше внимание. Став пред Нею на молитву, мы предавали самих себя в Державное Владычество Её и Покровительство.

            17-го июля с наступлением утра мы опять вышли на палубу в ожидании катера. Ожидать пришлось не долго. Заметно было, что претория Пилата игемона спешит предавать нас на распятие. Отсчитали ещё несколько десятков исповедников Имени Божия, которые последовали за вчерашними десятками. Оставшиеся, в ожидании той же участи, мы скорбные сидим у своих вещей. Святые иконы, великолепно написанные Афонскими живописцами, книги Божественного Писания, и спасительных творений Святых Отцов - вот основное наше духовное богатство. И вот, это бесценное для нас сокровище, духовное питание наше, зверски будет отнято у нас. Мы лобызали это монашеское богатство наше орошая потоками слёз, прощались с ним навсегда, как  и с дорогим нашему сердцу Афоном, навсегда простились.

            Впереди нам открывается узкая тернистая тропочка, со всех сторон окружённая «лютыми зверями» и «ядовитыми гадами». Всё это означает лютость и опасность во зле лежащего мира.  Наше посольство с Афона в этот злобный мир - по повелению свыше. И мы обязаны   шествовать по этому пути не молча, но усердно проповедовать, что настало время исполнения предсказанных Самим Господом нашим в святом Евангелии, признаков предконечных времён. Самая причина изгнания нашего с Афона предсказывается святым Апокалипсисом в 13-й главе.

            Пока мы плакали, прощаясь со своим духовным богатством, подошёл катер с суровым конвоем. Отсчитали ещё несколько десятков. И эти также покинули нас. Затем другие, третьи, и так до вечера 17 -го июля. Убывших от нас много, но мы их не считали. Видим только, что на следующий день уйдём и мы с последним остатком.  Отрады нам нет ни на пароходе, ни там, куда нас перебрасывают, ибо там ожидает нас  ,,кустодия” Пилата игемона. И всё кресты, кресты и кресты - Господи Иисусе Христе, дай нам силы их понести!!!

            По отбытии последнего в этот день катера, у нас оставшихся до следующего утра, встал важнейший и труднейший вопрос: что нам делать, каким путём сохранить нашу Жизнь - превожделеннейшую Святыню, Божественный Образ Госпожи нашей Одигитрии-Путеводительницы, чудотворный Образ Царицы Спасения нашего? Если мы удержим его в наших руках, то он будет поруган по примеру других икон, которые отбирают у наших братьев в бульварном участке. А если передать на Андреевское подворье - это ляжет на нас тяжким грехом предательства Святыни в руки богомерзких еретиков, имяборцев. Наконец, все мы пришли к единомыслию. Нет иного решения этого вопроса, кроме сего: поручить сию Святыню честному, благочестивому хозяину корабля ,,Херсон”- господину капитану. Он и на Афоне был свидетелем погрома зверя Никона в Пантелеимоновском монастыре и сочувствовал нам, и на всём пути до Одессы был нашим сторонником, и в Одесском порту вседушно оказывал свою любовь к нам, расследовал о судьбе нашей по высадке с его парохода. Видя, его христианскую душу, оказанные нам благодеяния, благородство его отношения к нам, мы решили именно ему поручить дражайшую Святыню нашу с тем условием: если будет угодно Господу Богу собраться нам в России во едино братство, и будет у нас изгнанников с Афона место единожительства, тогда мы возмём эту нашу Святыню в своё общежитие.

             С наступлением вечера мы встретились с капитаном, подробно изложили ему наше желание и просьбу скрыть на его корабле нашу величайшую Божественную Святыню до востребования нашего. Благороднейший господин капитан с христианской любовью принял наше предложение и с благоговением дал согласие выполнить наше условие. Его пароход ,,Херсон” со всем экипажем состоял в ведомстве Воннно-Морского Министерства и был не причастен к делу карательной экспедиции. Состав же карательной зкспедиции в три роты солдат, при полном боевом снаряжении, с командным офицерским составом, был от пехотного Белостокского полка. Но и она была обманута. При отправке солдат за границу в третье государство, на Афон, им внушили,  что монахи афонские - еретики и революционеры, бунтуют против законной власти.

            Капитан парохода ,,Херсон” обо всём этом прекрасно осведомился. Он со всем экипажем сочувствовал и весьма жалел нас - они были нашими сторонниками. Поэтому предложенная ему наша просьба и поручение были приняты им с величайшим умилением, ибо он был глубоковерующим, и благочестивым христианином. Такими же были и матросы, весь состав его экипажа. Поистине это было настоящее Христолюбивое воинство. Отступников и богохульников тогда ещё не было.

            Итак, получив согласие от капитана, мы, весь остаток имяславческого братства, сошли в каюту в последний раз помолиться перед Божественным Ликом Царицы Спасения нашего.

            Не находится слов на языке человеческом, чтобы выразить нашу скорбь в эту последнюю ночь прощания нашего с Божественным Образом нашей Путеводительницы. Наша скорбь была выше слёз. Опыт показал, что излиянием слёз скорбь сердечная облегчается. Наша же скорбь своею силой закрывала источники слёзные. Они не могли изливаться наружу, но поглощались в глубине преогорчённого сердца нашего. Человекам мира сего, эта духовная мера недомыслима. Для ясности мы можем указать на следующие причины. Во-первых, тихого, безмолвного, пустынного пристанища нашего спасения - святого Афона и наших обителей иноческих мы лишились навсегда. Нас ввергли во враждебный нам мир, во исполнение угрозы синодской кучи: ,,Стариков поместить в богадельни, а молодых - поженить”. Значит, архипастыри церковные обрекли нас на погибель.

            Во-вторых, с нами в изгнание последовала Царица нашего Спасения, Пребожественная ,,Одигитрия” - Путеводительница, единственное в скорбях и печалях утешение наше. И вот,  через несколько часов мы вынуждены будем и с Нею расстаться, дабы не поругана была бы Она вместе с нами дерзостью распинателей наших. Вот скорбь болезненная, только нам инокам-имяславцам чувствствительная, известная одному Богу, ведущему тайны сердечные, за Имя Которого, мы, три пятисотницы монахов, подверглись гонению и терзанию волков хищных, одевшихся в кожу овечью и проныривших в церковное Управление, т.е. в Синод Русской Церкви.

Глава 62

Невыразимая скорбь наша и прощальная  молитва

при расставании с ,,Одигитрией”

            В эту последнюю ночь под 18-е июля, мы молились перед божественным ликом Божией Матери - ,,Одигитрия” по чёткам, с воплями сердечными: ,,Матерь Божия, Твоим промыслом Ты исхитила нас, из мира погибельного, и призвала на труд, в виноградник Твой,  на Святую Гору Афонскую, для спасения нашего, под Свой Царственный Покров и путеводительное руководство. Под Твоим неусыпным руководством мы, поистине,  обрели истинное спасение. Ты Сама искореняла из душ наших греховные насаждения мира погибельного, с которыми мы явились в Твой афонский виноградник. Ты не возгнушалась греховной скаредности нашей, очищала гнусные сердца наши, утишала буйство греховных страстей, исцеляла проказу душ наших, отмывала заразу греховную, просвещала нас светом Сына Твоего. Неизреченным благосердием Ты охраняла на пути спасения и вела нас от земли, к небу.  Мы весело и радостно шли этим путём руководимые Тобою. И вдруг, мы снова очутились в погибельном мире. Это искушение попущено Богом, Сыном Твоим, ибо наступило время совершиться предсказанному предконечному отступлению и злу. Корень этого зла,  всё тем же попущением, возник на Афоне в земном жребии Твоём, против которого, под Твоим мудрым руководством, мы всеуснрднейше горя ревностью о Славе Божией, предали души свои в подвиге против врат адовых. Укрепляемые и умудряемые Твоим Богомудрым руководством и попечением о нас, мы не уступили злу богохульной ереси. Ярость изгнавших нас из земного жребия Твоего приговорила нас к погибели, угрожая оженить нас, иноков Твоих, давших перед Святым Алтарём клятвенный обет при постриге, хранить и блюсти чистоту Ангельского целомудрия. А угроза  ,,оженить” иноков, означает, что будем брошены в самое пекло соблазнов от видимых и невидимых врагов нашего спасения. Какие козни коварства, насилия и тонких соблазнов будут применять к нам чувственные и духовные супостаты - нам недомыслимо. Одно знаем, что мы - крайне немощны, удобопреклонны ко греху и  сами по себе, без помощи Сына Твоего и Бога нашего, за Имя Которого мы подверглись изгнанию и заточению в мир погибельный,  без Твоего пречистого Покрова поглотит нас всеядный адский дракон, древний человекоубийца.

            Царица наша преблагая, надежда наша Богородице, мы рабы Твои а по иночеству - чада Верховного Игуменства Твоего! Не оставь же нас без защиты, Покрова и заступления Твоего, призри на немощь бренного естества нашего, удобопреклонного ко греху. Убогие мы и немощные, как трости колеблемся от искушений, воздвигаемых духами злобы поднебесной. Царица Спасения нашего, Преблагая Матерь Господа Всеблагаго, на Тебя вся наша надежда, к Твоему заступлению и к Твоей Всесильной помощи прибегаем, не попусти древнему змию пожрать и поглотить нас навеки, но если и уловит нас в драконовские челюсти и начнёт сокрушать нас, истерзает все кости наши и мы сделаемся сплошной язвой греховной от головы до ног, не отринь нас тогда, Всемощная и Премилосердная Целительница, исхити нас из всепожирающих челюстей дракона, не попусти поглотить нас до конца. Ты, Всемилостивая, Споручница грешных, Ты и взыскание погибших, услышь моление наше, исходатайствуй пред возлюбленным Сыном Твоим, и Богом нашим, всепрощение падениям нашим, исцеление всех язв наших от стрел и угрызений лукавых демонов в брани нашей со вратами ада. Знаем и предвидим, что брань эта встретит нас с первых же дней выброски нас в горнило огненных искушений и соблазнов. Нет у нас  иной помощи, иной надежды, разве Тебе Владычице,  Ты  нам помоги, Ты -  вся наша надежда, на Тебя крепко надеемся, мы Твои рабы и Тобою хвалимся, да не постыдимся во веки. Аминь”.

            Так мы, оставшиеся имяславцы последней ночью на корабле «Херсон»  молились, из глубины сердечной слёзно вопияли перед Божественным Ликом Царицы Спасения нашего, молились за самих себя, за всех отцов и братий наших, которые вчера и позавчера уже выброшены в мир, молились и о той половине саратников наших, которые не вместились на пароход «Херсон», и следуют за нами на других пароходах в то же самое горнило. Общая численность бранного ополчения нашего против врат адовых, состоит из трёх пятисотниц иноков-имяславцев, полагавших души свои, за защиту Славы Имени Божия.

            В наступающее утро 18-го июля  и мы с парохода последуем в пучину бед и скорбей бурного житейского моря, куда последовали наши первые братья-имяславцы. Где они теперь, мы не знаем. А где будем мы, и что с нами случится, тоже не знаем, но вера, надежда и любовь наша  всей полнотой обращены к Путеводительнице - Одигитрии, Царице Спасения  на всех путях гонения нашего, куда бы ни бросала нас ярость кучи Антония Волынского.

            С окончанием всенощного молитвенного правила и слёзных сердечных воплей наших перед Божественным Ликом Пречистой Богоматери, настал чуть заметный рассвет. В последний раз мы с горячими слезами облобызали Чудотворную икону Заступницы и Путеводительницы нашей «Одигитрия”. Затем, укрыв полотном Лик Пресвятой Девы,  приготовились к вручению Её рабу Божию господину капитану. Вынесли на палубу и как раз успели к условленным минутам, когда он рано утром открыл дверь своего начальнического корридора и, благоговейно перекрестившись,  принял на свои руки наше Божественное поручение и скрылся в капитанской каюте.

            Грустно было нам расставаться с этой Святыней. Но вместе мы и утешились тем, что Промысл Божий явился способ сокрыть и спасти Её от поругания еретиков.

Глава 63

Утро 18-го июля 1913 года. Составитель сей

истории уходил в изгнание последним

Зная о том, что в этот день будет закончена  выгрузка нас с Херсона, мы  вынесли свои вещи из трюма на палубу. С восходом солнца  прибыл катер с суровым конвоем. Отсчитали десятки иноков, которые последовали в порядке прошлых дней. И так, до вечера.

            Составитель сей истории, певчий обители святого ап. Андрея Первозванного, уходил в изгнание с Афона последним со всеми другими певчими, сопровождавшими Божественный Чудотворный Образ «Одигитрии». Царица нашего Спасения, в своём Божественном Образе, уходила вместе с нами клирошанами, прямо на пароход Херсон.  В России, с Херсона на катере к берегу Одессы, в море житейское, нас вывозили так же в последних десятках имяславцев. Поэтому, что видели, то и описываем, заключая, что и предшествовавшие нам, наши отцы и братия, исповедники прошли тем же путём испытания. Нами же последними завершается первое мытарство мирского огненного горнила, прегорького искушения. Что видели и испытали предшествовавшие нам, наши иноческие группы с утра 16-го июля, то видим и мы, последняя группа 18-го июля. С подходившего к пристани катера мы видим, что пристань и вся набережная заполнены народом. Это были не любопытные, а удивлённые граждане города Одессы. Что же это такое? уже три дня гонят монахов под строгим конвоем. На тридцать иноков - шестьдесят конвоиров: на катере и в порту принимает иноков-арестантов конвой в шестьдесят человек?

            Все эти  тысячи людей, дивом дивятся: какие же это преступники? Да это же монахи Афонские!  Одесситы по внешнему виду отлично знали Афонских монахов. В народной гуще даже евреи недоумевали и удивлялись небывалому, да ещё в таком множестве, изгнанию Афонских монахов.

            С катера нас принял портовый конвой и пригнал в бульварный участок. Народная масса следовала за нами. В участке нас приняло само начальство. Призвали в большой зал, где заседало много начальников. Приказали раздеваться. Но никто из нас этот приказ не выполняет. На крик и ругань начальствующих мы, по примеру Господа нашего Иисуса Христа пред судом законопреступных судей, заключили свои уста молчанием. Наконец, на долгие  и настойчивые требования их, мы высказались так: ,,Наши тела, в ваших руках. Но руки наши, не коснутся к исполнению вашего, беззаконного приказа. После такого  ответа начальство приказало служителям полиции  раздевать нас насильно. Во исполнение приказа начальства, полицейские служители дерзко и грубо начали раздевать нас. Поснимали мантии и расстелили их на полу. Поснимали с голов клобуки и бросили их на мантии. Сняли все монашеские одежды: рясы, подрясники, святые кресты. Отобрали святые книги: Евангелия, псалтири, молитвословы. Всё это свалили в кучу, на мантиию. Видя такое поругание и кощунство, мы омывали лица свои прегорькими слезами и втайне, из глубины сердечной воссылали безгласные вопли к Заступнице нашей Царице Спасения. Вспоминали ночь, когда мы в последний раз молились пред Её Божественным Образом, предавая себя Державному Её Покрову  и, если бы удержали при себе Её Божественный Чудотворный Образ - ,,Одигитрии”, то и сия Божественная Святыня была бы подвергнута такому же поруганию.

     Раздев нас до рубашек, полицейские подводят нас, в том же зале грабежа и поругания, в угол, где стоит нарочито приглашённый жид-торговец, и указывая на торговую кучу жидовских пиджаков, говорит нам: ,,примеряйте по росту и одевайтесь”. Тут же и жидовские ермолки - картузы, соломенные шляпы. ,,Выбирайте себе, кто что пожелает!”  С продавцом не торговались, объявлены не высокие цены. Жид, весело улыбается, уже три дня одевая Афонских монахов... Русские власти раздевают, а жид - одевает...  Снимают монашеское,  а одевают кощунственно и в насмешку в жидовское одеяние, для большего поругания над монахами исповедниками. Тут же стригут волосы и бороды. А начальники выдают волчьи билеты, как удостоверение личности, с которыми направляют каждого поруганного инока по месту рождения. Полицейские разводят обесчещенных иноков на поезда, кому куда надлежит ехать. Проезд предоставляется бесплатный. Каким путём поругания и насмешек прошли все наши предыдущие группы имяславцев с корабля “Херсон” 16, 17, и 18 июля, тем же путём прошли и мы исповедники Андреевского скита. Для нас 850 изгнанников со св. Горы Афонской «Дом Бульварного полицейского участка» был домом бесчестия, поругания, ограбления, насилия и лишения всех прав человеческих. Три дня в городе  Одесса были днями великого плача всех Афонских имяславцев.

            Это было 1-е мытарство.

            Второе мытарство ожидало нас по месту нашего рождения, куда мы явились с волчьими билетами. Местные власти были осведомлены о нас, как о противниках власти. И по этой причине мы были лишены всех прав человеческих, подлежали строгому надзору полиции.

            Полицейские власти: приставы, урядники, стражники, по предписанию свыше ретиво применяли к нам меры, как к революционерам и еретикам. От нас потребовали подпись, что мы не будем носить монашеское одеяние. Но у нас теперь и нет его, ибо раздели нас до рубашек ещё в Одессе. Несмотря на это, мы всё-таки должны дать подписку, что не будем носить её. Иначе, угрожали заключением в тюрьму.

            Вслед за этим полицейским мытарством, тут-же, на месте рождения открывается 3-е мытарство  со стороны власти духовной. Но по некоторым обстоятельствам оно замедлилось... Синодская куча Антония Волынского, дабы придать, своим иезуитским действиям, вид законности  своему беззаконию, ожидала своего посланца погромщика Святой Горы Афонской архиепископа Никона с докладом, на основании которого должна вынести решение своего суда изгнанным инокам афонским. Свой суд имяславцам эта диавольская куча определила намного раньше, ещё до послания на Афон Никона: три роты солдат, кандалы и поженить непокорных монахов. Теперь же, когда цель уже достигнута, и ненавистные монахи находятся в их когтях, для безбожного судопроизводства требуется лишь одна форма, чтобы привести приговор в исполнение – предать ни в чём неповинных монахов, на погибель - в пучину мирских демонических соблазнов и искушений. Ибо в напастях бурь житейского моря монахи, по их расчёту, искушаемые сатаной не устоят, захлёстнутся натиском волн, и, наконец, поженятся...

            Такой план - архипастырей, стоявших у кормила правления церковного! Да, буквально такой приговор кучи Антония Волынского имяславцам, был давно уже готов. Да вот, где-то застрял Никон с докладом... Куча знает, что  он из Константинополя выехал по железной дороге, а не морем и, конечно, теперь уже  где-то в России. Но где? Почему не является Никон праздновать тризну победы над ненавистными имяславцами?

            Составитель сей истории, до Афона жил в Троице-Сергиевой Лавре и пел в Лаврском хоре. Из Лавры уехал на святую Гору Афонскую, где тоже был певчим в скиту святого Андрея Первозванного. После изгнания с Афона, с самого начала первой Мировой войны, он трудился с другими Афонскими монахами, имяславцами изгнанниками с Афона, в санитарном поезде,  ухаживая за ранеными воинами. В 1915 году во время ремонта поезда в Московских железно-дорожных мастерских, пользуясь свободным временем в дни ремонта поезда, решил побывать в Троице-Сергиевой Лавре, чтобы помолиться  Угоднику Божию Преподобному Сергию и повидаться с своими старыми братьями-певчими, которые весьма радушно приняли его и глубоко почтили, как пережившего Афонский погром, а по изгнании вдруг увидели его со знаком Красного Креста,  служащего брата милосердия в трудные дни войны.

            О погроме Афонском товарищи певчие знали только из газет. Поэтому рассказ пережившего всю Афонскую трагедию, для них был весьма интересным. Вся Лавра была на стороне защитников Славы Имени Божия. В свою очередь, товарищи певчие своим, не менее интересным рассказом, сделали дополнение для нашей истории, воскликнув: “Теперь нам понятно, за что нечестивого Никона постигла Божия кара!”

Глава 64

Кара Божия постигшая архиепископа Никона в России

            Возвращаясь из-за границы в Петербург Никон сообщил телеграфом в Лавру о том, что по пути он хочет посетить её и указал время своего прибытия поездом. На станцию был подан почётный Лаврский экипаж с богатой упряжью Лаврских коней-лихачей, этим самым, старались оказать почёт члену Святейшего Синода. На встречу этого великого посетителя никто от Лавры на вокзал не прибыл, ибо лаврская братия не любила его. Приготовились встретить его в самой Лавре у Троицкого собора: наместник, архидиакон, и другие из начальствующих и певчие. Как бывший насельник Лавры Никон отлично знал лаврского кучера с экипажем и любимых его коней. Будучи ещё казначеем Лавры, он частенько, в своё удовольствие, разъезжал по своим надобностям. Поэтому, для встречи Никона, хорошо знавшего кучера с экипажем, не требовалось посылать особых представителей от Лавры. Итак, поезд прибыл. Приехавший Никон вышел на привокзальную площадь, где стоял лаврский экипаж.  Кучер принял от него благословение, как от своего бывшего начальника архимандрита Лавры, а теперь архиепископа и члена Святейшего Синода. Усевшись в экипаж, Никон направился в Лавру. У святых ворот Лавры кучер остановил лошадей. Никон должен был сойти с экипажа, чтобы идти в Лавру к Троицкому собору. Никогда самые высшие лица, патриархи, митрополиты, лица императорской фамилии, даже  императоры не дерзали въезжать экипажем внутрь Лавры. Сей, ненарушимый лаврский обычай был хорошо известен Никону.

     Но этот самый Никон, первый и последний дерзнул нарушить этот неприкосновенный обычай. К удивлению кучера он властно повелел: “Правь экипаж к Троицкому собору”. Кучер, со страхом и трепетом повиновался нечестивому приказу. Правя коней к Собору Святой Троицы, кучер с облучка своего видит, что ожидающее священство в облачениях и другие начальствующие из братства безмерно удивились  дерзости Никона. У Собора экипаж остановился. Никон поднялся с мягкого сиденья. В тот самый момент, когда он с напыщенной важностью стал спускаться с экипажа, кони в одно мгновенье яростно вздрогнули, и в непонятном страшном испуге бросились в сторону. Экипаж опрокинулся. Кучера отбросило в сторону. Все перепугались. Едва остановили коней. Кони  храпят и дрожат от великого испуга. Кучер ничуть не ушибся, но крайне испугался от происшедшей катастрофы. Он встал без посторонней помощи.  Вместе с братией выпрягли дрожащих коней и увели их со двора обители. Экипаж сохранился невредимым, поломки не было. А Никона извлекли из под экипажа с поломанными ногами и с побитыми боками. Горделивая пышность архиерейской церемонии исчезла с его лица. Осталось лишь выражение жалкого болезненного страдания. С великим для него трудом отнесли его в митрополичьи покои и передали на попечение   лаврского врача.

Глава 65

Выводы из повести об архиепископе Никоне

            Кто не удивится сему внезапному происшествию? И кто не признает это карою Божией? Ехал Никон из-за границы, где несколько дней тому назад, сей грозный и  прегордый архиерей, член святейшего Синода, верховный главнокомандующий карательной экспедиции на святой Горе Афонской, обливал из пожарных шлангов ледяной водой, более тысячи молящихся, иноков имяславцев. А затем, до ниточки промокшихх, избивая ружейными прикладами и штыками, по мраморной прямой лестнице сбрасывал  вниз с третьего этажа. Тяжело раненых тогда оказалось 45 монахов, а убитых насмерть до 10. Затем, из двух обителей: Пантелеймоновской и Андреевской полторы тысячи иноков имяславцев арестовал, 850 человек под конвоем загнал на пароход, а остальных, не вместившихся, оставил на следующий пароход. Первую партию под конвоем пригнал в Одессу, где они были преданы тяжкому поруганию, лишены всех прав человеческих, и проч. и проч. ...

            Сей Никон, ратовал против иноков-имяславцев, защитников Славы Имени Божия. Синодальная куча Антония Волынского, из которой послан на Афон архиепископ Никон, Всесвятое, достопоклоняемое,  и Вседержавное  Имя Божие, которому “поклоняется всякое колено небесных, земных и преисподних”, Имя Творца всяческих низвела на степень тварного человеческого имени, тяжко восхулила Его. Защитников же славы Имени Божия - имяславцев, признала еретиками, осудила их на изгнание с Афона, на пожизненное заточение в мир на погибель. Себя же, эта куча считает правою, а инквизиторские действия свои вменяет себе в заслугу перед Судом Божиим.  Господь же в последнюю ночь перед Своими страданиями, после Тайной Вечери, идя в сад Гефсиманский, говорил своим ученикам: “Поминайте слово, еже Аз рех вам: “Несть раб, болий Господа своего. Аще Мене изгнаша, и вас изженут... Но сия вся творят вам за Имя Мое. Сия глаголах вам, да не соблазнитесь. От сонмищ ижденут вы. Но приидет час да всяк, иже убиет вы, мнится, службу приносити Богу” (Ев. Ин.15, 20 - 21 и 16, 1 - 2). Это же самое мы видим на действиях Никона. Он возмнил, что всё, содеянное им на Афоне, есть великое служение Богу. Он избил и изгнал имяславцев с Афона, одержал блестящую победу над ненавистными ему, непокорными исповедниками славы Имени Господня. Посему достойно и праведно ему есть принести благодарение Богу и поклониться Ему в самой обители Пресвятой Троицы, у раки Преподобного Сергия, в обители, в которой он проживал и много потрудился...

            Никон любил хвалиться собой, говоря: “Я, от Дома Живоначальной Троицы”. То есть, моё происхождение от Троице - Сергиевой Лавры”, в которой действительно, пожил немало,  был  казначеем,  нажил пол миллиона капитала, и на те средства, приобрёл себе сан архиерейский, ловко пронырил в члены Святейшего Синода, а в дни возникшей богохульной имяборческой ереси вошёл в состав бесовской кучи Антония Волынского, из которой был командирован на Афон, в качестве воеводы, разбить ополчение невежественных, неучёных мужиков, лапотников, имяславцев, осмелившихся спорить с учёными богословами, архиереями...

            Теперь же,  славный воевода Никон мыслил, что цель достигнута, моим старанием и действием 1500 монахов, имяславцев, побеждены, с Горы Афонской изгнаны навсегда в мир, есть чем похвалиться мне и возвыситься в куче Владыки Антония Волынского, доверившей мне такое великое дело послужить Богу. Но прежде чем явиться мне в нашу кучу, заеду в Троице-Сергиеву Лавру, там поклонюсь мощам Преподобного и возблагодарю Святую Троицу, даровавшую мне победу...

И вот заехал победитель, подъехал на колеснице к самому лаврскому собору, и накрылся своею же колесницею… у стены Троицкого Собора... поклонился до сырой земли… Он не смог войти в него. Можно полагать, Господь не допустил его в храм с Иудиным предательством Славы Имени Божия, с руками окровавленными кровью убитых им святых мучеников Афонских за Имя Господне пострадавших, - но на руках некоторых из братий сего грозного Афонского погромщика  с травмами отнесли к хирургу на перевязку...

Никон! хотя бы на болезненном одре вспомни, что ты делал всего несколько дней тому назад? Вечером с 4-го на 5-е июля ты громил на Афоне молитвенников, лишённые тобою храма Божия, они в коридоре просфорни совершали Всенощное бдение в память своего Богоносного Отца Преподобного Афанасия Афонского. А в тот же день празднуется и память Преподобного Сергия Радонежского. Эти два Богоносных великих святых, празднуются вместе: афонские иноки молитвенно празднуют своему преподобному отцу Афанасию Афонскому,  а в России, и особенно в Троице-Сергиевой Лавре, молитвенно празднуют своему российскому святому - преподобному Сергию Радонежскому. И вот ты, Никон, любивший хвалиться собою: “я от дома Живоначальной Троицы”, который основал Богоносный Сергий,  ты почтил память своего преподобного Отца печальника земли русской,  кровопролитной и убийственной войной против молящихся иноков святой Горы Афонской, совершавших Всенощное бдение своему богоносному отцу Афанасию. В сей день памяти своей, преподобные отцы Афанасий, и Сергий, в небесах предстоят у Престола Божия и молитву приносят Живоначальной Троице о тех,  кто с любовью творит память их на земле, а ты устроил кровавое побоище и убийственную войну на творящих память небесных молитвенников и святую Гору Афонскую - земной жребий Царицы Небесной облил кровью Её иноков... О, несчастный Никон! Соделав такое страшное злодеяние, ты вдруг вменяешь  это себе в заслугу перед Богом. Избиением десяти сотен монахов и изгнанием с Афона в мир на погибель пятнадцать сотен исповедников Славы Имени Божия ты думаешь, угодил Богу? О сем и сказал Господь: ”Наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу,  (Ин. 16, 2).

О, Никон, сослужил ты не Богу, а куче своей, в которой гнездится сатана. Куча ваша, омрачённая его духом, изрыгает страшные хулы на Имя Божие. Ты, Никон, не от Дома Живоначальной Троицы, а от антихристовой кучи. Вот тебе и возмездие по делом твоим. Колесницу твою опрокинул на тебя Михаил Архистратиг Сил Небесных, ибо ополчение имяславцев, защитников Славы Имени Божия, под его хоругвью воинствует против врат адовых. Михаил Архангел, сущий вождь и защитник нашего ополчения, в пустынном Афоне избил двух пантелеимоновских монахов-убийц, шедших в Андреевский скит задушить нашего старца миссионера игумена о. Арсения. А тебя в доме Живоначальной Троицы, в посрамление твоё, накрыл и придавил колесницею твоею пред очами монашествующего братства, у стен Соборного храма Святой Троицы. Архангел Михаил молниеносно явился перед конями твоими у стены храма так, что ты не видел его, а кони твои увидели и в страшном испуге бросились в сторону и опрокинули на тебя колесницу твою. Подобно тому, как сей же Михаил Архангел, с огненным мечём, явился ослице пророка Валаама  и преградил ей путь. Ослица же придавила к стене ногу Валаамову (Числ, 22,23, и далее). Валаам начал бить ослицу. Михаил же Архангел чудесно вложил ослице дар человеческого слова, и она укорила седока своего, за неповинное избиение, ибо ей преградил путь Ангел с огненным мечом, не допускавший Валаама продолжать путь, неугодный Богу. Мгновенно и самому Валааму открылся грозный вид молниеносного обличителя человеческой неправды, вразумил безумие пророка, который раскаялся и возвратился назад.            Ты же, о лютый Никон! Наказанный и посрамлённый не познал своего тягчайшего злодеяния, не восчувствовал кары Божией, поразившей тебя, и счёл её за простую случайность и, кряхтя со стоном мысленно витал в треклятой дьявольской куче своей, составляя план, как бы ярче блеснуть, представляя свой разбойничий доклад о том, как ловко  воевал и одержал победу над непокорными монахами имяславцами, ненавистными тебе и куче твоей.

            Больше месяца пролежал, в Троице - Сергиевой Лавре, увеченный Никон, поражённый незримо мечом Архангела Божия Михаила. Наконец, хотя ещё охал и стонал, хромая на оба колена, решил явиться в свою кучу.

            И вот предстал, наконец, долгожданный герой Афонского побоища, в состоянии инвалида, перед своей кучей. Оказав достойный почёт победителю, куча немедленно назначила день торжественного заседания в полном составе всего Синода, дабы придать силу приговора изгнанникам афонским, противникам его власти.

            В составе Святейшего Синода из высшей иерархии состоят три постоянных члена, митрополиты: Петербургский, Московский и Киевский. К назначенному дню торжественного заседания, для суда над афонскими изгнанниками - имяславцами, не явились: Киевский митрополит Флавиан,  (он вообще уехал из Петербурга); Московский митрополит Макарий, (он не поехал в Петербург из Москвы). Таким образом, из высших иерархов присутствовал один лишь Петербургский митрополит Владимир (Богоявленский), член кучи Антония Волынского и его единомышленный друг.

            Громозвучное торжественное заседание, хотя и состоялось в желанный день, но оно было куцым, без двух высших маститых Иерархов. Также отсутствовали некоторые другие епископы, члены Синода, сторонники имяславцев, которые не пожелали принимать участие в беззаконном суде, как и уклонившиеся митрополиты Московский и Киевский.

            Никон в своём докладе сообщая о своих доблестных трудах на Афоне, добавил к докладу и своё учение об Имени Божием. Уясняя своё понятие об Имени Божием, Никон, в услаждение довольной его мудрованием кучи, выразил страшную, нестерпимую для христианского слуха хулу на Имя Господне. Он уподобил Имя Божие названиям: “Экватор”, “Меридиан”, говоря так: эти имена существуют, а обозначаемых ими предметов нет. Так должно понимать и об Именах: Иисус, Христос, Господь, Бог, Саваоф, Троица, Отец, Сын, Святой Дух и проч. Имена есть, а предметов нет. Подобное Никоново толкование напечатано и в его докладе, помещённом в “Прибавлениях” к Церковным Ведомостям” № 20 от 18 мая, 1913 года. “Церковные Ведомости” - это официальный печатный церковный Орган при Святейшем Синоде, выходивший еженедельно. Там в “Прибавлениях” помещёны  доклады: Никона (Рождественского), Антония Волынского и Сергия Троицкого. Эти три доклада, посвящённые их авторами развенчиванию Имени Божия, легли в основу “Послания Святейшего Синода”, напечатанного, на с. 277 - 286 вышеупомянутых Церковных Ведомостей. Это еретическое “Послание” составлено той же кучей Антония Волынского,  отредактировано третьим членом Св. Синода архиеп. Сергием (Страгородским) и опубликовано от имени всего Святейшего Синода.

            Принимая доклад Никона, синодальная куча принимала и тяжкие нестерпимые хулы его на Святейшее Имя Божие, и восхищалась его подвигом в борьбе против непокорных монахов, имяславцев. Куча подтвердила Никоново учение, что понятие об  Имени Божием, должно быть таким же, как и понятие об экваторе: Экватор есть, а предмета нет, Имя Иисус, и другие Имена Божии есть, а Предмета нет. Не страшно ли: Имя Божие есть, а Бога нет. Куча всем сердцем приняла это богоотступническое учение.  Вот откуда началось открытое безбожие - из кучи синодской, изрыгнутое языком сатаниста Никона.

            Повторяем, это уподобление Имени Божия “экватору” печаталось в органе синодального издания “Церковные Ведомости”. - Поэтому,  синодальная куча  и есть тот самый семиглавый зверь,  о котором гласит 13 глава Апокалипсиса св. ап. и Евангелиста Иоанна Богослова.