Глава 66

Судебный приговор имяславцам

            Выше мы уже говорили а сейчас повторим, что диавольская куча Волынского архиепископа Антония, ещё до командировки Никона на Афон определила развеять как прах ополчение имяславцев по лицу земли. Теперь же, после доклада Никона, выполнившего самым делом разгром исповедников, куча, якобы уже на законном основании, выносит  им судебный приговор: лишить их сана монашества, а кто имеет, и сана священнического, считать их простыми мирянами, лишёнными гражданских и церковных прав. Если кто из них заболеет, хотя бы к смерти, не приобщать их Святых Таин, а умерших не погребать  на христианских кладбищах.

Такой диавольский приказ от имени «Святейшего» Синода цыркулярно был разослан по всей России приходским священникам и всем монастырям. Куча в злобе своей имела намерение и сильное желание предать Афонских изгнанников–имяславцев, анафеме. Но большая половина членов Синода с двумя высшими иерархами, уклонилась от участия  в беззаконном суде. Поэтому, куча не осмелилась произнести анафему имяславцам, но удовольствовалась одними лишь прещениями, которые по смыслу своему означали то же самое отлучение от Церкви. Если же куча признала себя не правомощной произнесть анафему на имяславцев, то и на отлучение от церкви у неё нет никакой власти. Однако действуя обманом и лукаво прикрываясь именем Святейшего Синода, она циркулярно рассылала свой приказ, тогда как большая часть состава Синода с двумя высшими его членами-иерархами, уклонились от злобного судопроизводства, чем доказала неправоту кучи и разбойническое её засилие в Правительствующем Синоде.  

Глава 67

Сочувствие Государственной Думы имяславцам

            Куча, в буквальном смысле слова, душила имяславцев. В приговоре своём проявила по отношению к ним самое безчеловечное определение. Распылённые по всему пространству Русского государства, афонские изгнанники, по приказу синодальной кучи, стали подвергаться самому жестокому преследованию со стороны священников и полиции.

            В положение гонимых монахов, вникла Государственная Дума. Каким это образом полторы тысячи русских монахов из-за границы подпали под суровую кару Синода. О карательной экспедиции, и обо всём, происшедшем на Афоне, Думе было неизвестно. Каким путём достигнута была цель несправедливого насилия над русскими подданными в третьем государстве? - Это хранилось в тайне. Чтобы найти виновников, Государственная Дума сделала запросы по министерствам.

    Вопрос военному министру: известно ли Вам и Управлению Министерства о том, что три роты солдат с командным составом, при полном боевом вооружении, были отправлены за границу в третье государство?

            Ответ: министру и Военному Министерству это дело совершенно неведомо.

            Вопрос министру иностранных дел: известно ли, министру и Управлению Министерства о том, что вооружённый военный отряд, в полном боевом составе, проследовал  в третье государство, и с участием представителей – членов Русского Посольства и Генеральных консульств, без всякого суда и следствия, подвергает там карательной, кровопролитной репрессии полторы тысячи русских монахов двух русских монастырей, из которых, во время молитвенного богослужения убито было до десяти и тяжело ранено сорок пять монахов, а затем половину из 850 человек, арестованных монахов под конвоем посольского станционера канонёрки “Донец” доставили в Россию, а остальных изгнали и вывезли с Афона на вольных пароходах?

            Ответ: Министру и Управлению Министерства Иностранных Дел совершенно об этом неведомо.

            Запрос  министру Внутренних Дел: знает ли министр и Управление Министерства Внутренних Дел о том, что при помощи военной силы России изгнаны с Афона 1500 русских монахов, из которых 850 человек в г. Одессе со стороны полиции подверглись жестокой расправе и поруганию, 75 заключены в тюрьму, а остальных с волчьими билетами разослали каждого на свою родину с лишением всех прав гражданских, под надзор полиции?

            Ответ последовал подобный ответам двух первых Министерств. Министр и Управление Министерства Внутренних Дел о монахах изгнанных с Афона и о действиях против них полицейских чинов, никаких сведений не имеют.

            Запрос министру Юстиции и Управлению Министерства Юстиции. Известно ли им о  том, что изгнанные с Афона 1500  русских монахов без суда и следствия, без предъявления им обвинения подвергнуты административному преследованию со стороны полиции и арестантскому прещению вплоть до лишения всех гражданских прав?

            Ответ: Министру и Управлению Министерства Юстиции отнюдь неведомо дело об изгнанных с Афона монахах, и по этому вопросу никаких сведений в Министерство Юстиции не поступало.

            Так кто же знает? Все Ведомства Государственного Управления, на которых лежит прямой долг и обязанность знать все происходящие в стране особо важные акты, ничего не знают о небывалом событии государственного значения. Из двух русских Афонских монастырей, при содействии Российской военной силы, изгнаны в Россию, подвергнуты жестоким репрессиям 1500 русских монахов, часть из них убита и ранена, часть заключена в тюрьму, остальные разосланы в родные места под надзор полиции, лишённые всех гражданских прав. И относительно страшного безвинного гонения на православных монахов все эти Ведомства оказались в каком-то странном неведении, в то время как некоторые члены этих Ведомств являлись участниками совершившегося факта государственного преступления.

Об этом знает одна только семиглавая синодская “куча”, как, “без ведома” самих министерств она использовала их права и достигла своей желанной цели. Тайна эта обнаружилась просто и неожиданно следующим образом.

             У отца Антония (Булатовича) была родная сестра Мария Ксаверьевна Булатович. По окончании института благородных девиц Мария Ксаверьевна вышла замуж за грузинского князя древней грузинской, знаменитой фамилии Орбельяни. Он занимал высокую должность в Государственном Совете. А поэтому постоянно проживал в Петербурге. Мария Ксаверьевна отличалась ревностью о вере, прекрасно рассуждала о вопросах веры. По вопросу об Имени Божием она была предана своему брату о. Антонию. И сам князь - муж её, был единомыслен с о. Антонием. Вместе они скорбели о несправедливом гонении и насилии над имяславцами.

 Отец Антоний отказался от удобств богатого княжеского дома и предпочёл быть там, где ютились рассеянные гонимые отцы и братия, афонские изгнанники-имяславцы.

            Человек двадцать из них нашли себе приют в лесных дачах при станции, Бабино Николаевской железной дороги, недалеко от Петербурга, в Новгородской епархии. Новгородский архиепископ Арсений был сторонником имяславцев и отечески покровительствовал им, гонимым.

            В этих лесах и пребывал о. Антоний в среде своей братии. Родных в Петербурге он навещал изредка, по долгу родства. В момент его визитов Мария Ксаверьевна в любви и радости раскрывала свою щедрую руку, полностью обеспечивая малую общинку имяславцев при станции Бабино. Скорбь о гонимых 1500 иноков всё больше и больше обнимала её благородную душу. В то же время она весьма дивилась мужеству гонимых иноков-имяславцев, которые в простоте сердца, в мудрости же духовного разумения, ни на йоту не уступают в вере властному Правительствующему Синоду, пошли на все лишения и страдания, даже до смерти, и остаются неодолимыми для сильных мира сего. Так она рассуждала с своим благочестивым супругом-князем.

            У Марии Ксаверьевны была самая близкая любимая подруга по воспитанию в Институте, происходившая из высшего аристократического круга, которая по окончании Института была приглашена к Государыне Императрице Александре Фёдоровне, в качестве фрейлины. Встречи с нею были редки. Но по связи воспитания и дружбы, свидания были самые любвеобильные и  искренние.

            В наступивший 1914 год, когда изгнанникам-имяславцам с каждым днём становилось всё теснее и жёстче от преследования  священников и  полицейских властей, Мария Ксаверьевна, встретившись со своей подругой фрейлиной, в горечи сердца рассказала всё об Афонской трагедии по вине Святейшего Синода и о её причинах. Тронутая до глубины души благочестивая по духу, вере и ревности подруга, по близости своей к Государыне, во всей подробности передала ей о гонимых Афонских иноках властью Святейшего Синода. Государыня,  взволнованная враждебным действием Синода, немедленно передала об этом самому Государю. Услышав иное об имяславцах, Государь пришёл в недоумение. Ему было известно о них только то, что докладывал Ему обер-прокурор Святейшего Синода из дел духовного ведомства, по суду Святейшего Синода, которым имяславцы, изгнанные с Афона, признаны как упорные еретики и революционеры, опасно-вредные для веры и Церкви Православной и для Государственного покоя».

            Узнав о них иное, необычайное, крайне взволнованный Государь пожелал личной беседы с ними. Фрейлина сказала, что человек двадцать изгнанников Афонских приютились недалеко от Петербурга в лесных дачах при станции Бабино. Государь повелел немедленно послать придворную карету и несколько человек из них пригласить для личной беседы с ним. И вот предстали перед лицом Государя  четыре инока в том поруганном виде, в котором выпустил их Одесский Бульварный участок, в заношенных холщовых рубашках, с остриженными бородами и волосами на головах, претерпевшие на Афоне от карательной экспедиции жестокое избиение и тяжёлые ранения. Один из них, о. иеросхимонах Николай Иванов,  замертво был брошен в кладовку к прочим десяти убитым инокам, о чём было нами сказано выше.

            Слушая рассказ, Государь содрагался, и плакал. А Государыня и присутствовавшая  фрейлина истерично рыдали. Беседа длилась около трёх часов. Во-первых, был объяснён спорный вопрос  об Имени Божием. О чём, собственно, нечего было и спорить. святой отец Иоанн Кронштадтский, Духоносный и благодатный Духовник Руси, в своих литературных изданиях: ”Моя жизнь во Христе,” многократно твердил, что Имя Божие есть, Сам Бог; имя Богоматери, Сама Богоматерь; имя Ангела, сам Ангел; имя Святого, сам Святой. Он, великий прозорливец, предвидел, что в начале двадцатого века враг спасения рода человеческого откроет лютую богоборческую ересь против Святейшего имени Божия. А поэтому, в укрепление в остатке истинных христиан веры во Имя Божие и во Имя Господа нашего Иисуса Христа, заповеданной Отцом Небесным, (1-е Ин. 3, 23; Ин.1,12; 3,18), на весь мир возвестил истинное святоотеческое, церковное учение об Имени Господнем. Кто искренно, и нелицемерно верит в святость о. Иоанна Кронштадтского,  тот непременно должен его учению. А кто признаёт его Святым, а  учение его отвергает, или противопоставляет ему  собственное мудрование, интерпретирует его учение по собственному разуму, или же причисляет этого Светильника Веры и Церкви Христовой к имяборческой стороне, тот верит в его святость притворно и лицемерно. 

            Сам Бог пребывает в своём Имени, по неотделимости Имени от  Именуемого Бога. Сия вера зиждется на учении святых отцов Церкви и на основании всего Священного Писания. И сам молитвенный дух молящегося, искренно верующего христианина свидетельствует эту непреложную истину.

            При сем объяснении Государь приложил свою руку к сердцу и с умилением воскликнул: “Отцы, я тоже верую во Имя Божие так же, как  и  вы.!”

            «Ваше Величество, - продолжали иноки свой рассказ, - начальствующие старцы нашего Пантелеимоновского монастыря, низводя Имя Божие на степень простых человеческих имён, Имя Творца твари, на степень твари, наше благочестивое исповедание веры во Имя Божие признали ересью, и восхулили Имя Господне. Двутысячное братство нашего Пантелеимоновского монастыря возмутилось. Внешний порядок монастыря оставался нерушимым и не изменялся. А внутренно, духовно братство разделилось на две неравные стороны, из которых меньшая половина пошла за старцами, хулителями Имени Божия, а большая мужественно стала на защиту славы Имени Господня. Начальствующие старцы при всём своём старании склонить на свою сторону защитников Имени Божия обостряли спорный вопрос.

            Ильинский скит с братством численностью в 400 человек во главе с своим игуменом, полностью присоединился к мнению Пантелеимоновских старцев хулителей Имени Божия, чем придал им силу к богоборству.

            В Андреевском же скиту сторону Пантелеимоновских хулителей Имени Божия принял игумен Иероним, со своими соборными старцами. А братство этой же обители в 500 человек отвергло нечестивое согласие своего игумена и в ревности своей о благочестии, сменило павшего в ересь игумена на основании имеющихся на Афоне прав свободного избрания и смены настоятелей большинством голосов при голосовании. Это действие враги Имени Божия назвали “революцией”, а братство “революционерами”.

            В дальнейшем, иноческий мир на святой Горе Афонской был нарушен. Яд богохульной имяборческой ереси был перелит в русскую духовную среду афонскими ересиархами, первыми изрыгнувшими тяжкую хулу на Имя Божие, это: Алексей Киреевский из  братства Пантелеимоновского монастыря, и схимонах Хрисанф из братства Ильинского скита, оба славившиеся на Афоне высоким образованием. Эти учёные были в дружбе с Архиепископом Антонием Волынским (Храповицким) издателем Журнала “Русский Инок”, и пописывали статеечки для его журнала. Они подсунули ему богомерзкую статью с хулами на Имя Божие, которую архиеп. Антоний напечатал в «Русском Иноге». Тогда наши противники, хулители Имени Божия, возымели большую дерзость и наглость. Укоряя нас,  и похваляясь, заявляли: ”Вот, сам Святейший синод в единстве с нами, а вы противитесь. Значит, вы против Синода”. Всем было известно, что Архиепископ Антоний, как член Синода имеет большие преимущества и значение в его составе. Имея в виду его выдающуюся роль в правлении Синода, Афонские богохульники надеялись на запрет нашей защиты славы имени Божия властью Правительствующего Синода.

             Противники наши не ошиблись в поддержке их ереси со стороны Волынского Антония. По доносу их Антоний в лице нас встретил противников своей статьи в журнале “Русский Инок» и обличителей его богохульной имяборческой ереси, чем крайне оскорбился, но и покорить нас своей воле,  подчинить своему мнению, воздействовать на нас единолично, не надеялся.

             Из членов Синода  был у архиеп. Антония друг и приятель, во всём единонравный ему, архиепископ Сергий Финляндский, который вседушно присоединился к его мнению об Имени Божием. Нашлись из состава Синода и другие члены, последователи богохульной статьи. Таким образом, образовался семичисленный, архиерейский кружок богомерзкой имяборческой ереси в недрах самого Святейшего Правительствующего Синода. От его имени этот кружок стал посылать нам на Афон прещения и угрозы.

            Для исповедников благочестия, по учению Самого Господа нашего Иисуса Христа, путь один - путь  изгнаний, страданий, всякого рода лишений за Истину. Итак, вооружённые этим духовным всеоружием - напутствием Самого Господа, исповедники решились умереть за Имя Его Святое. Нечестивый кружок Волынского архиепископа Антония ни мало не поколебал нашего исповедания и твёрдой решимости страдать за Истину.

            С самого начала этой брани на Св. Горе Афонской  и доныне, в изгнании,  наша ревность не умаляется, а возрастает. Под мечами сопротивников наших на Афоне уже умирали члены нашего ополчения. Готовы и в дальнейшем умирать за защиту славы Имени Спасителя нашего, крепко держа знамя исповедничества, неся его к престолу Того Самого, Чьё Имя противники наши тяжко хулят, а мы за Его защиту души свои полагаем.

            Мы уверены, что есть Преосвященные Архипастыри, православно исповедующие Имя Божие, как и мы, изгнанники. Но враждебный нам кружок Антония Волынского, несправедливо восхитивший преимущества в Синоде, своим давлением не допускает им открыто выступить в защиту славы Имени Божия и с обличением тяжких хулений, выраженных Антонием в его журнале “Русский Инок”.

            Сила несправедливых преимуществ семиглавого кружка Волынского Антония заключается в одном лице, которое не из числа его, не является оно и восьмым. Это лицо не иерархическое, мирское, но служит фундаментальным основанием и душой, заговорческой группы. Это - Обер-прокурор Святейшего Синода Владимир Карлович Саблер.

            При выявлении этого имени Государь вздрогнул. Ибо Саблер был самым ответственным лицом, посредником между властью Государя и властью церковной - Святейшим Синодом. Саблер доносил Государю о судебных делах Синода, по вопросу об афонских имяславцах не в истинном свете, а наперекор истине, которую сейчас выслушивает сам Царь от исповедников Истины. Перед Государём раскрылась ложь и насилие обозначенного синодского кружка, а не всего состава Синода, безстыдный обман самого Государя, имевшего доверие Синоду, как соборному лицу архипастырей. И вдруг такое несогласие, разделение в среде священных лиц, неправда и оклеветание правоверующих иноков, тогда как эти самые насильники архиереи обнаружили своё богоборство в хулении Имени Божия. Виновные онеправдовали защитников правды, произвели над ними небывалое доселе насилие.

            В продолжительной беседе наши четыре имяславца поведали Государю все главные преступные действия, причинённые нам имяславцам со стороны семиглавого синодского кружка.

            Саблер докладывал Царю о нас, как о бунтовщиках, революционерах и еретиках, в своём упорстве добровольно отрекшихся от монашества, добровольно бросивших свои Афонские обители и вернувшихся в своё прежнее мирское состояние. 

            Такая ложь и клевета синодских безсовестных судей вызвали крайнее негодование в Государе. Перед ним стояли представители полуторатысячного сонма афонских изгнанников, имяславцев. Внешний вид их - поруганный, обезчещенный. На них острижены головы, бороды. Одеты они по-мирскому, в одни рубашки. Вид пречестных старцев, схимников, подвижников св. Горы Афонской, со знаками тяжёлых ранений от карательной экспедиции, приводил в содрогание семью Государя. Он горько плакал и сокрушался, а супруга и фрейлина рыдали, до истерики. Мужественное, непреклонное стояние за истину, твердая и решительная неуступчивость врагам, хулителям Имени Божия, решимость бранного ополчения стоять за Истину в защите Славы Имени Божия, в самом Государе и Его семье вызывали глубочайшее уважение к имяславцам, претерпевающим горчайшие последствия  беззаконных действий над ними враждебного кружка синодского.

            «Какая несправедливость!» - Воскликнул Государь. - Вы имеете с ними спор, они же вас и судят, конечно, вы будете у них виноваты”. В лице Государя выразилось решительное намерение дать иное направление курсу судебного дела об имяславцах.

            Наконец, после долгой плачевной беседы, наши утешенные старцы от любви к Государю и его семье выразили желание увидеть Наследника Цесаревича. Его позвали. Вошёл мальчик с красивым девичьим лицом, весёлый, скромный. Августейшая Мама Государыня объяснила ему, кто эти четыре обстриженные старцы в холщовых обношенных рубашках, и много дивился мальчик: они монахи? Он много видал по монастырям монахов, одетых в пышные широкие рясы и с большими волосами, а сейчас видит ощипанных,  в жалком виде. Но, несмотря на это, он усмотрел в лицах их любовь к себе, протянул им свою ручку. Монахи целовали его детскую ручку от полноты любви своей. Августейшие же родители, видя это, снова умиленно плакали.

            Саблер докладывал об имяславцах, как о революционерах, а они засвидетельствовали верноподданническую любовь. На прощание, семья Государева щедро одарила наших старцев имяславцев, утешенных беседой, уверив, что результат рассмотрения дела об афонских изгнанниках будет иной.

 Прощаясь с представителями полуторатысячного сонма афонских иноков-имяславцев, изгнанников и обозревая мысленно всё, рассказанное ими от начала и до конца, Государь, в кратких словах справедливо выразил своё определение в следующих словах:

            “Из-за низкого и постыдного каприза Пантелеимоновских соборных старцев, возникла такая тонкая, но по сути страшная, погибельная ересь, с потрясающими последствиями”.

            При этом в лице Государя выражалась глубокая, болезненная скорбь. Искренно, ласково, смиренно просил старцев сообщить ему письменно всё о своих нуждах, требующих его помощи, обещая принимать к сердцу всё просимое ими к исполнению. И опять, в той же придворной карете, старцы были возвращены на своё место при станции Бабино.

Глава 68

Наше впечатление из рассказа старцев, возвратившихся из Дворца

            Прощаясь с Государём, мы читали в его лице затаённую болезненную скорбь. Вникнув в его личное положение, мы тоже сугубо скорбели о нём, обиженном треклятой сатанинской кучей синодской. Высоко ценя и благочестиво храня святую веру Христову и благочестно почитая Богоустановленную  церковную иерархию, право правящую слово истины, вверяя ей себя в окормление духовное, хотя и диадему царскую нося на главе своей, по закону же Церкви Христовой Помазанник Божий   свято пребывал в послушании ей. Но, вот, вдруг, внезапно и неожиданно, из беседы с четырьмя нашими старцами имяславцами духовному взору Государя открываются лица  не Архипастырей Церкви Христовой, но хищных волков в одежде овчей, лютые терзатели стада Христова, дикие звери, прокравшиеся в недра Церкви Христовой на её разорение. Посему есть о чём скорбеть Государю. Есть о чём страдать и сокрушаться, ибо сии губители, воры и разбойники, проныры, лицемерно показав ему себя ревнителями веры православной и радетелями государственного покоя, скрытно же,  по-диавольски коварно и лукаво, окрали его доверчивость, внушив ему свой драконовский план. Под видом ревности о вере, они решили использовать его доверие и царскую власть, и от имени Царя снарядить боевой карательный отряд,  пропустить его в третье государство и извлечь из Афона непокорных “еретиков” и опасных для государства “революционеров”.

            Заговор синодской кучи против исповедников Божества Имени Божия - это точная аналогия, Каиафиного сонмища, которое, клевеща на ненавистного ему Иисуса, Понтийскому Пилату игемону, требовало распять Его. Так и куча синодская, в лице защитников Славы имени Иисусова, Самое Имя Его дерзко предала на похуление, и в ярости диавольской силилась задушить имяславие, как ересь. Сладчайшее Имя Иисуса Христа назвала «номинальным». Защитников Славы Его назвала революционерами, опасными для государственного покоя. Всё точно так же, как во времена предательства Спасителя…

            Пилат - язычник. Он хотя и умыл руки свои перед народом, говоря: неповинен я в крови Праведника сего, но всё же исполнил волю врагов Иисусовых, предал Его на распятие. Ныне же синодская треклятая куча истребляя самое Имя Иисусово из сердец православных, воровски обокрав власть благочестивого Государя, сделала его непосредственным участником всего афонского разбоя, облив иноческой кровью земной жребий Богоматерний, предала смерти десять иноков - мучеников за имя Господне.

            Итак, было о чём сокрушаться Государю после открытия ему нашими старцами имяславцами “тайны беззакония”, предсказанной св. Апостолом Павлом (2-е Фесс.2 гл.), содеянной в недрах Церкви Российской. Царь уразумел, что и его державная рука там... И хотя он был обманутый, но полностью вина с него не снимается.

            По праву своей самодержавной власти Государь, в покаянных чувствах, оживился своим решением вопрос об имяславцах передать решению Московской Синодальной Конторы, под председательством Московского Митрополита Макария и, тем освободиться из кольца змеиной кучи Волынского Антония, очиститься от безмерной тяжести греховного соучастия в заговоре богоборной кучи.

            В неожиданном для нас приглашении во Дворец мы видим дивный Промысл Божий к раскрытию тайны беззакония, которая гнездится в семиглавой куче Антония Волынского. А что представляет собою эта куча, мы увидим потом. Сейчас же мы видим её празднующей и ликующей о победе, над ненавистными для них имяславцами, а Государя прегорько плачущим и в слезах глубокого раскаяния.

            Итак, чего не могла допытать Государственная Дума запросами министерств, теперь судьбами Божиими кознь диавольской кучи обнаружена. Раскаявшийся Государь взял под свою защиту афонских страдальцев.

Глава 69

Иное направление об имяславцах

            Высокопреосвященнейший митрополит Макарий, получив полномочие, потребовал немедленно освободить имяславцев, заключённых в Одесской тюрьме, -  пятьдесят человек, и двадцать пять человек содержащихся в заключении на подворье Андреевского скита в Одессе, и желал прибытия их в Москву.

            Освобождённые имяславцы не знали, для чего их вызывают в Москву. Они подумали, что опять на суд, где потребуют подписку на отречение от исповедания Имени Божия, и решили укрыться в горные пустыни Кавказа. Из 75 человек в Москву поехали только семь человек. Эта горсточка - из 1500 иноков была, естественно,  недостаточна. А как вызвать из них  большее количество,– в этом вопросе митрополит Макарий  был в затруднении. Ибо все имяславцы разбросаны по России, лишёны адресов и всяких личных документов, и по распоряжению синодской кучи содержались под строгим надзором полиции. При таких трудных обстоятельствах создалась отсрочка рассмотрения дела для Синодальной Конторы в Москве. Эта отсрочка развязывала руки “кучи” вымещать свою злобу посредством печатания синодального издания еженедельника “Церковные Ведомости” и газеты “Колокол”. То и другое выписывалось всеми монастырями и всеми приходами Российской Церкви. Страницы этих изданий заполнялись архиепископами: Антонием Волынским, Сергием Финляндским и профессором Троицким, который сопутствовал архиеп. Никону на Афоне при разгроме Афонских обителей. Самое дело об имяславцах у кучи было отнято. Но зато в печатных изданиях кучи, раздались громы и молнии в адрес имяславцев.

Глава 70

 В. М. Скворцов, издатель “Колокола” вразумлён

к имяславию епископом Феофаном Полтавским

   Ответственным редактором и издателем газеты “Колокол” был некто Василий Михайлович Скворцов. По духовному укладу он - православный христианин, человек искренний, простой и нелукавый. Но духовно близорукий. До имяборческой ереси выпускаемая им  газета была его личным частным изданием. А когда имяборческая ересь выросла в большую гидру, и ей потребовалась раздельная, широкая проповедь своей богохульной имяборческой ереси, тогда она решила использовать, как своё орудие, газету “Колокол”. Своим названием эта газета соответствовала Церковному Благовесту. Самого издателя В. М. Скворцова приобщив в свои сотрудники, куча возвела в звание синодального миссионера, хотя по своей неспособности он никогда и нигде не выступал с проповедью. Однако, по назначению его органа,  куча наименовала его синодальным миссионером. Конечно, за услуги свои он щедро вознаграждался от Правительствующего Синода оплатой. Через такое своё соучастие он являлся популярным среди духовного ведомства. Обольщённый лукавством кучи, под чарами льстивой имяборческой речи, Скворцов служа куче Антония Волынского, воображал, что этим приносит службу Богу. При содействии его “Колокола” Афонские изгнанники имяславцы по всей России объявлены как опасные враги Церкви и Государства.

            По своему неведению и простоте Скворцов не понимал своего плена и угрожающей пагубы. Наконец эта опасность открылась ему случайно следующим образом. Когда он возвращался в  Петербург из Крыма, где был на курортах, по пути он заехал повидаться с Полтавским епископом Феофаном. Скворцов весьма чтил его, как великого подвижника и друга приснопамятного о. Иоанна Кронштадтского. Между иерархами Российской Церкви епископ Феофан был выдающимся Архипастырем. Его  глубоко чтили все епископы. При свидании с ним, Владыка Феофан счёл необходимым раскрыть Скворцову вопрос об Имени Божием так:

            “Василий Михайлович, ты своей газетой            вступил на службу Святой Церкви. Это похвально. Но тебе положительно неведомо, как используется твоё издание, исходящее от твоего имени. На страницах твоего “Колокола”  пишут враги Святой Церкви, и звон твоего колокола разносится по всему лицу земли Российской на развращение умов, на пагубу читающих твою газету. Ты смотришь на меня и недоумеваешь, в чём заключается этот вред.

            Слушай, и прими к сердцу в твоё спасение. На святой Горе Афонской возник богословский спор по вопросу об Имени Божием. Старцы и начальствующие лица Пантелеимоновской обители восхулили Имя Божие. Многочисленное братство этой обители разделилось на две стороны.  Одна сторона в согласии с соборными старцами Афонской Пантелеимоновской обители восхулила Имя Божие. А другая сторона мужественно стала на защиту славы Имени Божия. Еретический яд имяборческой ереси разлился по всей святой горе Афонской. Действием сатаны он перелился и в Российскую Церковь. Богохульную ересь афонских старцев взяли под свою защиту некоторые члены Российского Синода, но не весь Синод. Вопрос усугубился. Воздействием членов Синода, т. е. кружка Антония Волынского, повинные еретическому греху союзники Афонских старцев, действовавших якобы с соизволения всего Святейшего Синода, защитников Божественной Истины 1500 иноков с поруганием изгнали из двух русских Афонских обителей в мир и подвергли лютому гонению. Беззаконные лица, восставшие на Божественную Истину и разгромившие Афонское монашество, тебе известны, они пишут в твоей газете.

            Вопрос воздвигший грозную бурю и потрясающий всё здание Святой Церкви Христовой, заключается в духовной брани двух сторон. Правой стороны иноки-исповедники, названные имяславцами, пошли на все страдания, крепко держа в своих руках знамя защиты славы Имени Божия даже до смерти. И они понесут его к Престолу Страшного в Славе своей Судии, за Чьё Имя полагают свои души, странствуя в изгнании на земле. Другая сторона - гонители правых, держащие своё лютое оружие, в  ожесточении до самой смерти. Они же и пишут на страницах твоей газеты”.

            Продолжительная и вразумительная беседа Преосвященного Епископа Феофана, раскрыла глаза Скворцову. Он уразумел, что своей газетой служит богохульной имяборческой ереси. Как искренний христианин, с простым и нелукавым сердцем, по своему неведению он подпал под влияние губителей еретиков, которые заполняли его газету  материалом, исполненным страшного хуления на Имя Божие, преследующим защитников его. Поэтому,  искренне раскаявшись, тут же на приёме у Преосвященного Феофана он написал и послал телеграмму в Петербург, в редакцию своей газеты “Колокол”, следующего содержания:

            “До моего приезда да не преступают ноги в редакцию Колокола епископов: Антония Волынского, Сергия Финляндского и профессора Троицкого”.

            Из Полтавы, по совету Преосвященнейшего Феофана, Василий Михайлович Скворцов заехал в Киев повидаться с афонскими изгнанниками имяславцами, и лично от них услышать истину, за которую подверглись гонению 1500 исповедников от синодальных епископов.

Глава 71.

Скворцов в Киеве на беседе с имяславцами

            Проживавшие в Киеве изгнанники имяславцы, разъясняя вопрос, заявили Скворцову: “Мы защищаем славу имени Господа нашего Иисуса Христа. “Иисус” - знаменует наше спасение от мучительства и власти дьявола, возведение рода нашего в первое блаженство. Имя Божие есть Сила Божия, Животворящая и Спасительная. Имя Божие есть Слава Божия. Сила, и Слава Божия, не отделимы от Сущности Божией. Сам Бог пребывает в своём имени. Эту, именно, Истину и выражает приснопамятный пастырь о. Иоанн Кронштадтский, говоря: ”Имя Божие есть, Сам Бог”. Эту Истину мы, иноки Афонские, исповедуем и защищаем от хулителей Имени Божия, которые, Всесвятое и Божественное Имя Господа Иисуса в своих хулах низвели на степень своего тварного рабского имени. Нас 1500 иноков-имяславцев изгнали из наших Афонских обителей и бросили на растерзание в злобный мир. Синодская беззаконная кучка архиереев учинила над нами иезуитский разбой, действуя от имени всего Синода, тогда как большая часть членов Синода этому греху непричастна. Вы, Василий Михайлович, своей газетой “Колокол” служите службу этой еретической кучке и несёте тот же грех перед Судом Божиим”. Этот укор страдальцев иноков, после беседы Скворцова с Епископом Феофаном привёл его ещё к большему вразумлению и к глубочайшему раскаянию. Он поспешил вернуться в Петербург и свою газету “Колокол” обратил на защиту страдающих иноков Афонских, в которой живое участие приняли защитники славы Имени Божия знаменитые профессоры Московской Духовной Академии: М. Д. Муретов. М. А. Новосёлов и другие.

            Такой оборот дела был смертельным ударом в голову адской змеи - беззаконной сатанинской кучи, а для Скворцова послужил лишением чести и звания синодального миссионера, отстранением его от сотрудничества с ней. Освободившись от греховного союза с богохульной кучей, Скворцов обрадовался, и почувствовал духовное облегчение.

            С изменением направления газеты “Колокол” по Афонскому вопросу изменился и взгляд у читающих иное содержание других не имяборческих писателей, которые в первых строках своих статей, ясно и подробно излагали всю суть дела, смело обличали погибельную имяборческую ересь нечестивой архиерейской кучи - членов Синода,  сумевших в глазах верующего общества зарекомендовать себя учёными, богословами, однако, - по подобию прежде бывших ересеначальников, тоже учёных Ария, Нестория, Македония и множества других богомерзких еретиков. Как  древние, так и нынешние учёные,  изрыгнули тяжкую хулу на имя Божие.  Страницы газеты “Колокол” заполнялись ложной информацией. Истина извращалась, в душах верующих насаждалась пагубнейшая  имяборческая ересь. Но злоба их обнаружена, ложь и клевета на истину обличились. Оружие печати, посредством которой они вводили в заблуждение души простых верующих, у них отнято.

            Теперь “Колокол” начал звон благовеста исповедания в защиту славы Имени Божия. А так как еретическая кучка Синода с самого начала брани льстиво и обманным путём действовала от имени всего Синода,  то в силу канонических законоположений, подвластное Синоду приходское духовенство и их благочинные, являясь  слепым орудием синодской кучи, выполняли её предписания, мстили имяславцам при содействии полицейских властей и урядников. Такое положение особенно обострилось в последние дни, когда Московский Митрополит Макарий замедлил рассмотрение нашего имяславческого дела. И вот, под давлением такого насилия над нами, мы, имяславцы, решили отложиться от Синода впредь, до опровержения им имяборческой богохульной ереси и до прославления похуленного Имени Божия.

            Братство наше, проживающее в лесных дачах при станции Бабино, являлось нашим средоточием. Собраться там всем нам было невозможно. Велась лишь только переписка с жалобами. Туда и были направлены наши подписи. Нам отечески покровительствовал архиепископ Арсений Новгородский.

            Такой оборот дела крайне встревожил Митрополита Макария, ибо вся Москва, внимавшая афонскому вопросу, взволновалась против Синода, оказывая сочувствие имяславцам. Поэтому Митрополит Макарий поспешил послать епископа Модеста Верейского, викария Московского, на переговоры  с имяславцами в лесные дачи при ст. Бабино, убедить нас оставить дело отложения от Синода. При этом открылась возможность пригласить нас в большем количестве на заседание Московской Синодальной Конторы для решения нашего Афонского вопроса.

            Присутственное заседание Московской Синодальной Конторы состоялось под председательством Митрополита Макария, в присутствии всех викарных епископов Московской епархии, всего духовенства города Москвы, настоятелей Московских монастырей и представителей Троице-Сергиевой Лавры. Так что, состоялся не малый собор, на котором имяславцы исповедали свою веру во Имя Божие. А согласно нашему исповеданию, и самый суд всего собрания заявил своё единомыслие с нами, и все члены собрания просили не делать церковного разделения отложением от Синода, ибо куча Антония Волынского не есть Синод, а лишь от имени его произвела беззаконное насилие над нами.

            На этом суде Московской Синодальной Конторы были восстановлены все наши права монашеские, священнические в каких мы были на Св. Горе Афонской, и открыты были нам права поступать в любой монастырь по всей России. На Афон же возвратить нас было немыслимо, ибо Св. Гора Афонская находится в третьем государстве, в Греции.

            Итак, Московская Синодальная Контора даровала нам оправдание. В те самые дни скончался Киевский Митрополит Флавиан, обрадованный правым судом над нами, при посредстве Митрополита Макария. Оба эти иерарха - усерднейшие защитники нас, афонских изгнанников.

            На место покойного Митрополита Киевского Флавиана волею Государя был переведён Митрополит Владимир Санкт-Петербургский в качестве его понижения. Петербургская митрополия почиталась тогда - первенствующей. Второй была Московская, а третья Киевская. Антоний Волынский (Храповицкий), волею Государя, с высшей Волынской переведён на низшую Харьковскую епархию. Но этот перевод на низшие епархии не смирил, но ещё  более раздражил зверя, и семиглавие осталось то же самое.

            Определением суда Московской Синодальной Конторы мы, афонские изгнанники, получили право свободно устраиваться в Российских обителях. Всех нас 1500 иноков. Среди нас  очень много стариков. Все мы имеем и храним силу любви. По связи и чину Афонского жительства нерушимо проявляем заботу и попечение друг о друге. В силу этой духовной связи желательно было всем нам собраться в единое братство и жить по нашему Афонскому уставу и чиноположению. Преосвященнейший Московский Митрополит Макарий одобрил и благословил наше намерение.