Глава 22.

Как отличить Церковь истинную, от ложной.

(Обзор беседы составителя с эмпэшным священником Георгием 7/12.04)

Ты, наверное, помнишь, что во время нашей беседы ты говорил:

1). Пусть они такие сякие, (речь шла об архиереях РПЦ М.П.), но церковь не виновата.

2). Церковь не одолеют врата ада.

3). Мы Имя Божие почитаем.

4). От церкви отделяться не надо.

5). А то, одни отделяются из–за ИНН, другие еще из-за чего–то, имяславцы из-за Имя Божия, разные сектанты еще за что–то. Раздирают церковь, а церковь не одолеют врата ада.

На твои аргументы в защиту Сергиянской церкви отвечу по пунктам.

1/. В 1913 году Ангел Церкви (Откр. 3,1) Российской «Святейший Синод» объявил всему миру как голос Апостольской, Отеческой и Православной Вселенской Церкви новое антихристово учение, отвергающее Божество, Божественную силу и самое бытие Имени Божия; низвел Имя Божие на степень «фикции», вымысла человеческого, Имя Господа «Иисус» назвал обыкновенным человеческим именам, признал Его не спасительным. (см. Церковные Ведомости, № 20 от 18 мая 1913 г. С. 277–286 и «Прибавление к Ц.В.» № 20. С. 853–909)

Ты сказал: «пусть они (архиереи) такие, сякие, но церковь не виновата». Но какая Церковь не виновата? Не виновата Вселенская Христова Церковь! Но Российскую и Константинопольскую церкви с момента похуления ими Всеосвящающего Державного Имени Божия Христовой Церковью назвать нельзя. Церковь, это не голое название, и не что то отдельное от Синода, Патриарха, духовенства и верующего народа, которые все вкупе именно есть церковь. А ты имеешь ложное понятие о Церкви. Поэтому, вина лежит на всем теле церковном на духовенстве и народе. Похуление Имени Божия духовенством является общецерковным грехом. Имяборчество есть отступление от Главы Церкви Вселенской, косвенное отречение от Бога и от Искупления, смысл которого заключен в Сладчайшем Имени и Слове – Иисус.

2/. «Церковь не одолеют врата ада». Эти слова обетования Спасителя нашего не относятся к тем церквам, которые отступили от истинного Православия и похулили Святейшее Имя Иисуса Христа, на исповедании которого св. апостолом Петром Господь основал Свою Церковь, и на исповедании которого хранится Православная Вера. Надо иметь правильные понятия о том, что есть Церковь Христова, и на чем она основана.

Много было, есть и будет на земле церквей, которые именуются Христовыми и даже православными. Но истинно православная Христова Церковь во всем мире одна. Какая же это Церковь? – Это та Церковь, которая сохранит в чистоте и непорочности истинное Православное исповедание Веры. Не само слово Церковь – сохранит истинную веру, а сохранит ее тело, т. е. духовенство и народ.

Во времена преподобного Максима Исповедника Восточные Патриархи с их церквами впали в монофелитскую ересь. Такие, как ты «православные», говорили: «пусть они, архиереи и патриархи, такие–сякие, а церковь не виновата», и молились вместе с «такими–сякими» патриархами и духовенством. Но преп. Максим Исповедник так не рассуждал как ты, братец, и так не поступал. Он вышел из общения со всеми «такими–сякими» (т. е. еретическими) патриархами и их еретической церковью и остерегался общения с духовенством, чтобы не лишиться вечного спасения. А ведь их еретическое большинство тоже именовалось Церковью Христовою, и, так же как и ты, говорили «Церковь не одолеют врата ада», и что из Церкви не надо выходить и отделяться от нее».

Для того чтобы разобраться, какая именно Церковь есть истинная, и какую Церковь «не одолеют врата ада», я предлагаю послушать из «Жития святых» за 21 января житие преподобного Максима Исповедника великого столпа Православного исповедничества. «Великий не только по имени[1], но и по жизни преподобный Максим родился в царственном городе Константинополе. Происходя от высокопоставленных и благочестивых родителей, он получил серьезное научное образование. Основательно изучил философию и богословие, достиг высшей славы своею мудростью и был уважаемый даже в царских палатах. Царь Ираклий[2], видя его разум и праведную жизнь, почтил его, помимо его воли, званием первого своего секретаря и включил в число своих советников. Преподобный Максим пользовался любовью и уважением среди придворных и был весьма полезен всему царственному городу.

В это время (в первой половине VII века), возникла ересь монофелитов признававших во Христе Господе нашем только одну волю и одно хотение[3]. Развилась эта ересь из прежде бывшей евтихианской ереси, которая безрассудно признавала во Христе одно только естество, вопреки православному исповеданию, требующему признавать в Господе нашем, воплотившемся Боге, два естества и две воли, два хотения и действия, особенные для каждого естества но соединенные в одном Лице Христовом; ибо Христос есть Бог, не на два лица разделяемый, но в двух естествах неслитно познаваемый. Защитниками и распространителями ереси монофелитов были вначале: Кир, патриарх александрийский, Сергий, патриарх константинопольский[4], и даже сам царь Ираклий, увлеченный ими в эту ересь. Созвав поместные соборы, Кир – в Александрии, а Сергий – в Константинополе, они утвердили эту ересь, повсюду разослали свое постановление[5] и совратили весь Восток. Один только св. Софроний, патриарх иерусалимский[6], противился ереси, не принимая лжеучения. Блаженный Максим, видя, что ересь проникла и в царские палаты и совратила самого царя, стал опасаться, как–бы и ему не совратиться в ересь по примеру многих. Поэтому, он оставил свое звание и всю славу мирскую и пошел в монастырь отстоявший далеко от города, по названию Хрисопольский[7], где и стал иноком, предпочитая приметатися в дому Божии, неже жити в селениих грешничих[8]. Там, спустя несколько лет, он за свою добродетельную жизнь был избран настоятелем (аввою).

Между тем патриарх Сергий внушил царю Ираклию написать исповедание их неправой веры которое царь назвал «экфесис», то есть, изложение и повелел так веровать в своем государстве; вследствие чего Церковь Христова была раздираема смутою[9]. Этим изложением веры, изданным в форме эдикта, или указа, обязательного для всех, запрещались всякие споры об одной, или двух волях во Христе, но в тоже время провозглашалось учение об одной воле, как учение правильное. Но и после этого споры волновали Восточную Церковь[10].

Авва Максим, видя, какую смуту переживали церкви в Константинополе и по всему Востоку, и как множились и укреплялись еретики, между тем как православие умалялось и было колеблемо бурею гонения, скорбел духом, воздыхал и много плакал. Услышав же, что на Западе эта ересь не нашла последователей и совершенно отвергнута, так как папа римский Севирин[11] не принял царского «изложения», а преемник его на римском престоле, папа Иоанн[12], предал на соборе это «изложение» анафеме, блаженный Максим оставил свой монастырь и пошел в западные страны. Он хотел найти себе приют в старом Риме так как жить в Иерусалиме не было возможности по случаю нападения на Палестину сарацын[13]. В Рим он пошел, предпочитая жить с православными, твердо хранившими веру[14]. Направляясь туда, он посещал на пути в городах африканских епископов и утверждал их в вере, научал, как избежать коварства противников и как избавиться от их хитросплетенных сетей[15]; к находившимся далеко, он посылал письма, поучая правоверию и убеждая всячески остерегаться ереси[16].

В это время умер Сергий, патриарх константинопольский, его место занял Пирр, приверженец той же ереси[17]; умер и Кир, патриарх александрийский, а затем скончался и сам царь. Однако, раньше своей кончины видя, что многие великие и святые архиереи и богомудрые отцы не только отвергают его изложение веры но и предают его анафеме, царь сильно устыдился и повсеместно известил, что это – не его исповедание, а прежде бывшаго патриарха Сергия, который сам написал «изложение» и только убедил царя подписать его[18]. Когда умер царь Ираклий, преемником ему был сын его Константин[19], но и тот, процарствовав всего четыре месяца, умер, тайно отравленный своей мачехой Мартиною, которая, при содействии патриарха[20], возвела на престол своего сына Ираклиона. Но спустя шесть месяцев, против Ираклиона возстали все сановники; схватив его, они отрезали ему нос, равно как и матери его Мартине, и затем с позором изгнали их в ссылку. На престол они возвели сына Константина –внука Ираклия по имени Констанса от которого впоследствии родился Константин прозванный Погонатом[21]. По воцарении Констанса, тогдашний константинопольский патриарх Пирр, единомышленник Мартины, по народному мнению вместе с нею отравивший сына Ираклия – Константина, отца новопоставленного царя Констанса, сильно испугался и, самовольно сложив с себя патриарший сан, бежал в ссылку в Африку. После него занял константинопольский патриарший престол Павел[22], также еретик монофелит. Тою же ересью увлекся и царь, и стал великим ея поборником и распространителем.

Когда преп. Максим оставался в Африканской стране, прибыл туда Пирр, патриарх константинопольский, который бежал с своего престола, и, обходя города, совращал православных в свою ересь. Много вреда причинил бы он там Христовой Церкви, если бы не имел противника себе в лице преподобного Максима, встречаясь с которым, он по целым часам состязался в прениях о вере. Епископы африканские по необходимости должны были собираться в Карфаген, чтобы послушать прения обоих о вере, так как этого желал патриций Григорий (правитель Карфагена)[23]. Когда составился собор и начались прения, богомудрый Максим победил Пирра, опровергнув его доводы на основании божественных книг и догматов святых отцов. Публичное прение св. Максима с Пирром происходило в июле 645 года. Св. Максим доказал, что как во Христе Боге два естества, так должны быть в Нем и две воли, два хотения и действования, – нераздельные, однако в одном лице. Побежденный в споре Пирр присоединился к православным[24] и был принят Церковию с любовию и почетом, с титулом патриарха. Тогда же он составил и книгу православного исповедания. Затем он пошел в Рим к папе Феодору, преемнику Иоанна. Папа принял его с почетом, как православного константинопольского патриарха. Когда в Константинополе распространился слух, что Пирр присоединился к православным, то сонмище еретиков омрачилось завистью. Сочинив ложный рассказ, они распространили в народе слух, будто бы африканские епископы и папа принудили Пирра, помимо его воли, присоединиться к единомыслию с ними. Этот слух дошел да самого царя. Царь тот час послал в Италию одного своего сановника, еретика, по имени Олимпия, чтобы он снова обратил Пирра к монофелитскому исповеданию. Олимпий, прибыв в Италию, остановился в городе Равенне[25] и, вызвав к себе из Рима Пирра, убедил его вернуться к прежней ереси. Пирр же, уподобившись псу, возвращающемуся на свою блевотину, стал достоин анафемы, которой и был предан святыми отцами вместе с своими единомышленниками.

В это время царь Констанс, по внушению константинопольского патриарха еретика Павла (заместителя Пирра), написал, подобно деду своему Ираклию, составившему «изложение», – свое исповедание веры, исполненное ереси, и, назвав его типосом (образцом), разослал повсюду, повелевая так веровать[26]. Этот образец веры дошел до Рима, когда папа Феодор был уже на смертном одре. После его кончины преемником ему был блаженный Мартин. Царь желал, чтобы и новый папа принял написанный им типос веры, но папа отверг его, говоря:

– «Если бы и весь мир захотел принять это новое учение, противное православию, я не приму его и не отступлю от евангельского и апостольского учения, а равно и от преданий святых отцов, хотя бы мне пришлось претерпеть смерть».