Здесь мы не будем повторять, почему вселенскiе патрiархи (Константинопольскiе) и некоторые русскiе епископы приняли сторону имяборцев, это требует большой осторожности и выдержки. Об этом, если Господь поможет, мы сообщим в подробном описанiи всех событiй сего вопроса. Но только решимся напомнить, что в иноческих ответах на грамоты и в открытом письме арх. Никону   имеется вполне правдивый ответ на это, где приведено свидетельство о политических вожделенiях   греков, со слов не только русских, но и некоторых греческих и других нацiй иноков.

В вопросе об Имени Божiемъ остались верными ученiю Св. Отец, главным образом, иноки домоседы, безвыездно жившiе на св. Горе и не имевшiе с мiром общенiя даже через газеты, но исполнявшiе положенное правило, дополняя его чтенiем Св. Отец. Поэтому–то, имяборцы называют их «грубыми» и «необразованными мужиками–лапотниками», противопоставляя их легковесным чадам века сего «имяборцам», принявшим рассудочное ученiе об Имени Божiемъ, не требующее веры, но тождественное с ученiем о человеческом и всяком другом имени  и названiя. И так, когда Алексей Киреевскiй, Хрисанф Ильинскiй и другiе стали усиленно распространять не согласное с Св. Отцами ученiе, то Господь воздвиг ревнителей славы Своего Имени, которые решились положить души свои за неприкосновенность и чистоту церковного ученiя. Таким был о. Антонiй Булатович и с ним милостiю Божiею многiе другiе. В теченiе последнего года им удалось выяснить главнейшiе основы святоотеческого о сем предмете ученiя; но для систематического изложенiя его требуется не мало времени и труда. Во все время иноческой работы имяборцы употребляли все усилiя, чтобы помешать им и заставить их прекратить изученiе св. отец. С этой целью они изгнали со скита о. Антонiя (Булатовича), а также и других иноков из разных обителей, оклеветав их и заставив искать убежище в пустынных кельях. Но Господь и там их не оставил, и Божiе дело  подвигалось вперед; и за их терпенiе Господь даровал им обитель с обширной библiотекой, где работа более или менее  беспрепятственно продолжалась до самого iюля. Имяборцы прибегли ко всем возможным мерам, чтобы только опорочить их и святоотеческое ученiе в глазах, как греческих, так и русских властей и общества. Они добились того, что инокам запретили корреспонденцiю, прiем и получку грузов и лишили всех других прав человеческих. Для разбора всего происшедшего на Афоне не раз прiезжали туда представители разных ведомств Россiи. Но, странное дело!.. Невольно приходится особенно здесь упомянуть об одном удивительном факте такого рода, что почти все (кроме одного важного лица), производившiе расследованiе Афонских событiй или принимавшiе в них участiе, вначале обыкновенно относятся к ним и святоотеческому ученiю об имени Божiемъ весьма сочувственно и доброжелательно, не находят в них следов преступленiя, ни в ученiи ереси; но после некiих тайных переговоров с главарями имяборчества (властями Пантелеимонова монастыря), – быстро меняют к ним свое отношенiе: отказывают в подробном допросе и в расследованiи дела, раздувают их обыкновенные поступки в целые преступленiя, всячески обвиняя их, а имяборцев всеми возможными способами защищают и покрывают. Такими мерами иноков привели к убежденiю, что искать им справедливости на земле невозможно.

Например, имяборцы особенно любят обвинять их в том: 1) будто они считают Богомъ звуки и буквы произносимого и изображаемого Имени Божiя; 2) будто они Имя Божiе считают Существом Божiимъ; 3) проповедуют  «пантеизм» (всебожiе). На подобные неосновательные обвиненiя иноки много раз письменно и словесно заявили протест в св. Синод и русским представителям на Афоне, но их не желают слушать, так как тогда, в ученiи об Имени Божiемъ, решительно не к чему будет придраться. Примириться же архiепископам и другим с тем, что «лапотники» правильнее их поняли дух святоотеческих писанiй – весьма не  легко… Не задолго до прiезда архiеп. Никона на св. Гору пантелеимоновскiе власти решили оклеветать в глазах греческих властей исповедников, чтобы подготовить почву для действiй архiеп. Никона, которого на Афон уже ожидали, как весьма решительного сторонника имяборцев. С этой целью из монастыря сообщили по телефону греческому полицмейстеру, будто там начался бунт, для усмиренiя которого просили прислать войско. Войска прибыли, но не нашли даже намека на беспорядок, почему после трех–четырехдневного пребыванiя в монастыре хорошо удовлетворенные ушли, сильно удивляясь тому обстоятельству, что русскiй игумен так недобросовестно клевещет и предает своих собственных ни в чем не повинных духовных чад. Такой маневр со стороны игумена был повторен раза три – четыре; но все же он ни к чему не привел, так как не мог вызвать беспорядков со стороны исповедников, стремившихся исключительно к сохраненiю правой веры, без всяких иных побочных целей, чего никак не могли понять обезверившiеся, предавшiеся жизни века сего, имяборцы. Очень яркими доказательствами того, насколько справедливо вообще относятся к ним, является прiезд на Афон архiеп. Никона, с целью «искоренить со св. Горы ересь», как выражался архiепископ.

Исторiя прiезда архiепископа Никона и искорененiя им среди русских монахов «имяславчества» происходила в такой последовательности. 5 iюня 1913 года, часа за три до заката солнца, к обители св. великомученика Пантелеимона подошла канонерская лодка «Донец» и стала у бочки монастырского рейда. Тотчас с нее на шлюпке отчалила группа людей, в которой по прибытiи на берег оказались: архiеп. Никон, преподаватель Троицкiй, генеральный консул Шебунин, посольскiй секретарь Серафимов, секретарь консула Щербина, командир, гг. офицеры и взвод вооруженных ружьями со штыками матросов. Высадившись на берегу, они пришли к св. воротам обители, где владыку встретили:  игумен Мисаил и iеромонахи при двух iеродiаконах, как это установлено на св. Горе. Отсюда направились в соборный храм св. великомученика Пантелеимона, где владыка, после краткой литiи, сказал собравшейся братiи слово, в котором сообщил о цели своего прiезда на Афон и о том, что он непременно исполнит свою миссiю, т. е. искоренит со св. Горы «имяславцев». После этого владыка вышел из собора и направился в гостиную греческого корпуса, где заявил: «О! Они исповедники хвастают, что их три тысячи, да хотя бы их было тридцать тысяч, я все равно не пощажу их; от этого православная церковь не умалится! Мы молодых поженим, а стариков разошлем по монастырям, а священнослужителей расстрижем!..» Здесь же владыка вручил игумену Мисаилу до 400 экземпляров своей брошюры «Великое искушенiе около Имени Божiя» для раздачи их братiи в обитель. Отсюда комиссiя вернулась на «Донец». А братiя, получивши от игумена брошюры архiеп. Никона и прочитав их, нашли на 53 странице, помещенную владыкой, возмутительную хулу на Господа нашего Iисуса Христа, от чего пришли в великое смущенiе и ужас! До сих пор на стороне имяборцев было несколько сот сторонников, не уяснивших себе сущности хулы на Имя Божiе, но, доверившись авторитету епископов,  отождествляли их  со св. церковью. Брошюра же архiеп. Никона окончательно отрезвила их, и они поняли, куда их влекли, и отшатнулись от имяборчества. Ныне остались на Афоне кроме, массонски настроенных иноков, одни безразличные к вопросу, но дорожащiе покоем, квартирой, столом и другими жизненными удобствами, которые представляют братiи обеспеченные Афонскiе обители. Но и эти оставшiеся признаются, что совесть гнетет их, а скорби и сомненiя лишили их прежнего душевного мира.

Приблизительно на третiй день после раздачи брошюры архiеп. Никона, ее стали требовать обратно, не объясняя, по какой причине, но так как часть богохульных брошюр была уничтожена негодующими ревнителями веры, а часть была передана в другiе скиты и келiи св. Горы для прочтенiя, то, чтобы поощрить иноков к возвращенiю ея, игуменом Мисаилом предлагалась за них плата от 50 к. до 1 рубля   за экземпляр. В то же время iером. Варахiя ездил на лодку «Донец» к архiеп. Никону, где капитан «Донца» просил его передать монахам, чтобы они не давали его матросам брошюры архiеп. Никона, а матросы говорили монахам, что приказано было собрать брошюры архiеп. Никона, связать их в связку и, привязав к ним большой камень, бросить в море. Брошюры архiеп. Никона также были уничтожены и в Одессе на пароходе iером. Питиримом, осматривавшим книги прибывших с Афона монахов. А когда прибыл в Одессу пароход «Чихачев» (Р.О.П. и Т.), то полицейскiе надзиратели спрашивали монахов, нет ли у них брошюры архiеп. Никона, которой они якобы интересуются… Тогда же передавали матросы инокам, что архiеп. Никон повычеркнул Имена Божiи из акафистов, которые были у них, из–за этого матросы потеряли к нему всякое доверiе и уваженiе и называли его «богохульником» (Архiепископ Никон это опровергает). Русскiе люди, соблазнившись и возмутившись этим, всячески его поносили. 6 iюня владыка весь день оставался на «Донце»; а выходил на берег только Шебунин, Серафимов, Щербина и все  офицеры «Донца». Прибыв в монастырь, они тот час стали принуждать братiю исповедников Имени Божiя к подписи под синодской грамотой. Когда же уполномоченный от братiи монахов Ириней отказался от подписи, то г. Шебунин последнего арестовал; но Ириней испросил у него дозволенiя сходить с конвоем   в келiю и взять там свое родительское благословенiе, на что и получил разрешенiе. Братiя, видя все это, ударила в соборный колокол, собравшись, заявили Шебунину и офицерам так: «если вы арестовали нашего уполномоченного за то, что он не желает присоединиться к синодской грамоте, то мы заявляем, что мы все с этим новым постановленiем не согласны; в таком случае берите всех нас исповедников Имени Божiя»,– а исповедников в то время в обители насчитывалось 948 чел., имяборцев же с игуменом Мисаилом только около ста человек. Услышав это, г. Шебунин с офицерами прекратили подписку, и удалился на «Донец». 9 iюня игумен Мисаил прочел в Покровском храме   синодальное постановленiе. По окончанiи чтенiя, монах Ириней спросил игумена, в присутствiи консула Шебунина: «можно ли без Бога спастись»? Помолчав немного, игумен ответил: «нет». Тогда монах Ириней добавил: «а что, батюшка, Имя Господа нашего Iисуса Христа, сладчайшiй Iисусъ, есть ли Богъ, или нет?» На что игумен ответил: «имя Iисусъ – не Богъ» и «Iисусъ не Богъ» и эти слова повторялись неоднократно. Услышав такую хулу на Имя Сына Божiя, братiя со слезами на глазах разошлась по келiям и под тяжелым впечатленiем происшедшего находилась до 11 iюля.

В теченiе сего времени владыка сидел на «Донце», а 11 iюня со всею комиссiей при взводе матросов прибыл в соборный храм Покрова Пресвятой Богородицы, где, окружив себя, стоя на амвоне, цепью солдат, взявшихся рука за руку, пустил в этот круг для объясненiя только одного монаха Иринея, уполномоченного братiей, а остальные монахи находились вне этого круга за цепью солдат, слушая Богонеуважительные изреченiя Никона, который, в присутствiи                 гг. офицеров и всей братiи, начал речь о том, что для церкви мир выше всего, посему нужно прекратить разногласiе об Имени Божiемъ. Братiя надеялась получить от слов архипастыря утешенiе, но вышло наоборот: не утешенiе получила братiя, а сугубую скорбь, ибо владыка говорил: «всякое Имя Божiе, которым Богъ именуется – не есть Богъ – Iисусъ не Богъ и Господь не Богъ – вы скажете, что и Христосъ Богъ. И Слово не Богъ. И червяк имеет имя, значит, у вас будет и всякiй червяк – Богъ!» При этом  г. Троицкiй вставил слова: «владыко, Христосъ – Истинный Богъ, так и на отпусте говорится». При этих словах г. Троицкого, владыка стал сильно стучать жезлом и закричал: «Слушайтесь меня все! Англiя и Францiя так признает, а только вы, афонцы, упорствуете, но и вы должны повиноваться нам, а кто будет уповать на Имя Божiе, все те будут в заблужденiи". Тогда один из иноков возразил ему: « В Апокалипсисе про последнее время, в 13–й главе сказано так: «вышел зверь из моря и отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить Имя Его, и жилище Его, и живущих на небе», – и теперь мы убедились, что сiе пророчество св. ап. Iоанна Богослова сбылось в точности» – добавил сей инок. После этого арх. Никон сказал: «Самъ Iисусъ сказал: Отецъ мой более меня есть». На что ему возразили: «но Господь также сказал: «Азъ и Отецъ Мой едино есма». На что смущенный архiепископ ответил : «и я это хотел сказать».

После этих слов иноки спросили архiепископа: «что же, вы хотите нас жидами поделать, владыко? Если Iисусъ не Богъ, то для чего же написаны: Акафист Спасителю, Св. Евангелiе и прочiе св. книги, где говорится, что Имя «Iисусъ» есть Самъ Богъ – и в церкви поется: хвалите Имя Господне, хвалите раби Господа». Архiепископ Никон ответил: «Евангелiе писали жиды, а «Хвалите Имя Господне» написано неправильно; а нужно петь: «хвалите Бога Господа, хвалите рабы Его». Потом, когда иноками задан был вопрос: «поэтому, нужно все книги перепечатать, где Имя Господне прославляется», арх. Никон сказал : «впоследствiи так и будет». После этого   г. консул с наместником, iеромонахом Iоакинфом, и прочими военными лицами стали ходить по кельям братiи, переписывали номера келiй кто  где живет, с той целью, чтобы потом легко было арестовать предназначенных для сего иноков. После сего начали принуждать к подписке под патрiаршей и синодской грамотами. Но так как эти грамоты не основаны на св. писанiи и преданiи, то иноки не согласились на эту подпись, почему члены комиссiи объявили им, что они присуждены к изгнанiю, а куда – неизвестно. Они ответили: «если Государь повелел нас изгнать отсюда, то он милостив и место указать где нам можно жить». В полдень того же 11 iюня на пароходе (Р.О.П. и Т.) прибыла из Царьграда 6–я рота 50–го Белостокского полка и перешла на «Донец». Также в полдень 13 iюня, когда братiя согласно уставу монастырского отдыхала, рота и весь экипаж «Донца» высадились на берег и, атаковав св. Ворота, предварительно пропустили полроты внутрь монастыря, стали искать монаха Иринея, чтобы арестовать его и отправить на «Донец». Видя все это, и не желая выдать своего представителя, братiя собралась среди двора;   а те, которые живут вне обители, подошли к св. Воротам и, презирая страх смерти, направились между рядами вооруженных солдат во внутреннiй двор. Хотя в то время солдаты еще не били всех исповедников поголовно, однако, iеродiакону Iулiану штыковым ударом раскроили затылок и кровiю его обагрили св. Ворота и двор обители; другому монаху о. Константину, выбили зубы и также пролили кровь; схимон. Иринею прокололи штыком рясу, подрясник и рубашку, на вылет, попав в подмышку, но, Промыслом Божiимъ, штык не коснулся тела; монаху Георгiю вырвали часть бороды и сильно его избили, наконец, толкнули на стоявшего с ружьем греческого солдата, который  от неожиданности чуть, было, не проколол монаха Георгiя.

Собравшись после этого вместе, братiя заявила гг. офицерам: «если вы хотите взять одного кого–либо из нас, то мы не выдадим его, а поэтому берите всех нас, мы все единомышленники». Тогда командир «Донца» заявил братiи: «мы вас брать не будем, а только расставим посты по монастырю», что сейчас же и сделали. При этом он добавил, что на "Донце» получено анонимное письмо – о том, что исповедники хотят сжечь монастырь. Услышав сiю клевету, братiя подала  г. Шебунину заявленiе, в котором просили показать им это письмо, дабы по почерку можно было узнать автора и привлечь его к законной ответственности за провокацiю, но г. Шебунин в просьбе братiи отказал и ответил: «не ваше это дело». После этого г. Шебунин со всеми офицерами вторично стал привлекать всю братiю к подписи под синодской грамотой. Здесь Серафимов и Щербина проявили свои действiя в таком направленiи. Одного спрашивают: «ты признаешь св. синод? Другого: «ты признаешь патрiарха?» Третьего: «веруешь ли ты во св. Церковь?» и пр. Таким прiемом Серафимов и Щербина хотели уловить кого–либо из иноков в словах, так как, узнали что они всецело признают и повинуются вселенскому патрiарху, св. синоду и веруют во св. соборную и апостольскую, православно–кафолическую церковь, но всячески отмещутся всех грамот и распоряженiй патрiарха и св. синода, направленных к уничтоженiю и хуле на Святейшее Имя Божiе. Поэтому всякого инока, давшего утвердительный ответ на один из сих вопросов, они заносили  в список имяборцев, несмотря на то что сей инок был и есть исповедник и враг имяборчества, и, несмотря на наш протест. Не малым соблазном для братiи служил  г.Троицкiй, который в беседе с монахами Мартинiаном и Ваптосом выразился так: «Имя Господа Iисуса равно всякому человеческому имени», и что «Имя Господу нарекли люди», показуя этим, что Богъ не имел имени, а сама тварь будто нарекла Творцу Имя.

Не лишним считаем упомянуть здесь о следующем факте. В монастырской ризнице находился шкаф со всеми документами монастыря за все время его существованiя (более 900 лет). Игумену Мисаилу и комиссiи почему–то понадобилось захватить документы к себе. Ключи же от ризницы находились у iеромонаха Понтiя (исповедника), а у дверей ризницы с 13 iюня все время стоял часовой. Желая захватить монастырскiе документы, комиссiя прибегла к такой хитрости. 28 iюня накануне дня св. апостолов Петра и Павла, было объявлено братiи, что арх. Никон изъявил желанiе совершить бденiе для чего потребовалось взять у ризничного саккос; и отец ризничный выдал облаченiе, взяв его в нижнем соборе. Видя, что план их расстроился, игумен решился прибегнуть к новой уловке: он во время бденiя заявил о. Понтiю, что этот саккос тяжел для владыки, – почему требуется принести более легкiй. Но братiя, предчувствуя что–то недоброе, заблаговременно взяли ключ у о. Понтiя о чем о. Понтiй сообщил игумену. В виду этого Шебунин распорядился открыть ризницу при помощи слесаря. Около 10 часов вечера к дверям ризницы пришли игумен Мисаил, наместник Iоакинф, игуменскiй келейник, три пеших офицера, г.Серафимов и матрос–механик  с инструментами и отмычками (при этом заметим, что часовой был снят с поста у ризницы заблаговременно). Механик открыл дверь, а прибывшiе лица захватили все монастырскiе документы и, оставив дверь открытой, хотели уйти. В это время к ним подошел монах о. Димитрiан, который все время следил за их действiями и сказал им: «что вы делаете? Вместо того, чтобы охранять монастырь, вы разоряете его, производите ночной грабеж, чтобы братiя не видела. Разве дня не было, что вы ночью ломаете замки?» При этих словах, к о. Димитрiану подбежал г.Серафимов и сказал: «тут ничего нет». На это о. Димитрiан заметил: «как ничего нет, когда вы взломали замок и ограбили ризницу, а теперь говорите, что ничего нет». За это его тут же арестовали, и он семь дней, до самого отхода парохода «Херсон», находился под арестом, как революцiонер и еретик. Кстати скажем, что арх. Никон не служил на другой день, да, очевидно, и не собирался служить, и ключи понадобились не для саккоса. На третiй день после этого событiя Шебунин расклеил в монастыре объявленiя, в которых было сказано, что бунтующiе монахи 28 iюня, несмотря на присутствiе в монастыре солдат, взломали дверь в ризницу и  ограбили ее, а также находившуюся в ней кассу. В виду этого монастырь был объявлен на военном положенiи, а в случае какого–либо сопротивленiя властями  предписывалось войскам  действовать оружiем. 1 iюля к Афону подошел пароход Добр. фл. «Херсон». В этот день Шебунин заявил исповедникам, что пароход пришел за ними, и чтобы все не подписавшiеся под грамотой, собирались ехать. Тогда исповедники подали Шебунину заявленiе, в котором просили  непосредственного ходатайства перед Его Императорским Величеством    об оказанiи милости исповедникам: отвести место жительства всем вместе и выдать из монастырских сумм пособiе. При этом было указано, что с ними есть много стариков схимонахов, совершенно не способных ни к какому труду. Но на просьбу их Шебунин ничего не ответил. 3 iюля матросы, солдаты и весь экипаж, при полной боевой аммуницiи, поставив у св. ворот пулеметы собрались на дворе, а матросы спешно привинтили шланги к пожарным трубам. Видя все это, братiя собралась у келiи своего уполномоченного, в просторном коридоре, в числе около пятисот человек, и стали совершать молитвенное правило (вечерню), так как церкви были заперты. Когда все было приготовлено для поливки и к бою, к исповедникам подошел консул Шебунин со своей свитой, и командир «Донца» закричал на исповедников: «выходите черти добровольно; если же не выйдите, то увидите свиньи что я с вами сделаю. Вот даю вам полчаса времени»… Раздалась команда, и на исповедников полилась из двух пожарных шлангов сильного напора холодная вода: из одного в упор по коридору, а из другого снизу. Лили долго и усердно целый час 5 минут, но иноки, защищая свои лица св. иконами и крестами, продолжали стоять неподвижно, хотя и тряслись от холода всем телом, при этом непрестанно взывали: «Господи Iисусе Христе Сыне Божiй, помилуй нас! Пресвятая Богородице, спаси нас! Святый Великомучениче Пантелеимоне, моли Бога о нас! Вси святiи, молите Бога о нас!» Увидев, что исповедники с помощью Божiей терпеливо переносят холодное обливанiе, солдаты взяли железные багры, крючки, кочерги и подобныя им орудiя и стали ими разбивать, вырывая из рук исповедников св. иконы, кресты и Царскiе  портреты и бросая их в грязь и воду, топтали ногами. Затем стали этими же орудiями хватать иноков за голову, шею, ноги, одежду, валить их в ту же грязную воду и тем же способом тащить к себе, для отправки на пароход. Не довольствуясь этим, солдаты, под командованiем штабс–капитана Мунзова, пустили в ход приклады, и даже штыки. Многiе очевидцы передают, что один солдат поднял ружье, чтобы ударить штыком отца Иринея, в то время как другой солдат старался вырвать из рук его св. крест, а третiй – св. евангелiе; но в этот самый момент штык сорвался с винтовки и упал на землю, а о. Ириней свободно прошел далее, не выпустив из руки св. крест; святое евангелiе было солдатом вырвано и брошено в грязь. Что уже здесь произошло, всего нет возможности описать и передать: до ста человек впереди стоявших иноков было избито, смято, изранено… и все они валялись в грязи вместе с разбитыми св. иконами, крестами и Царскими портретами; по ним ходили солдаты и поощрявшiе их имяборцы монахи: Никанор, Моисей и Тихон и топтали все ногами. Всех этих несчастных солдаты, под руководством тех же трех имяборцев, тащили за волосы через весь коридор к просфорне и там бросали их вниз по лестнице, как дрова или камни, избивая их при этом прикладами, ногами и кулаками. В это же самое время часть солдат со шт.– кап. Мунзовым потеснив остальных исповедников в противоположный угол коридора, а затем поставив солдат около лестницы, ведущей во двор,  начали выгонять всех по этой лестнице на двор. Редкому здесь монаху удалось проскочить, чтобы не получить прикладом в спину, бок или голову. В числе избиваемых иноков находились также два iеромонаха о. Филарет и о. Николай, с надетыми эпитрахилями и с крестами в руках. Несмотря на их священный сан и старческiй возраст, с ними жестоко расправились: отца Филарета сильно избили. Присутствовавшiй при этом штабс–капитан Мунзов поносил избиваемого солдатами священноинока самой скверной бранью.

Еще большему истязанiю был подвергнут iеросхимонах Николай Иванов, который сам о себе пишет следующее: «В то время (3–го iюля), когда была в коридоре ужасная поливка из пожарных труб холодной водой братiи, я в полном монашеском облаченiи и в епитрахили, с иконой Божiей Матери в руках стоял впереди. Когда всех измочили, многих сбили с ног и в одежде с иконами и с крестами они лежали на полу в воде, тогда набросились на меня два офицера 50–го Белостокскаго полка, один по фамилiи Мунзов, а другой неизвестен, которые моею эпитрахилью чуть было не задушили меня. Они, сорвав с меня эпитрахиль, рясу, схиму бросили их на пол в воду и топтались по ним. Затем вырвали у меня из рук св. икону Божiей Матери и ею два раза сильно ударили меня по голове, потом стали бить меня иконою же по всему телу, я упал на пол в воду, они и лежащаго меня продолжали бить и, избив до полусмерти, бросили на пол в воду и самую св. икону Божiей Матери, разбивая ее на мелкiе части и топтались по ней ногами, а солдаты, тут бывшiе, били меня прикладами и ногами; а потом те же два офицера и еще два солдата, приподняв меня кверху, сильно ударили меня о каменный пол, я лишился чувств. Не могу определить времени моего бесчувствiя. Когда же я стал приходить в чувство и открыл глаза ощущал сильную боль тела от побоев, а так как я лежал в коридоре поперек, по мне солдаты топтались ногами и через меня таскали в просфорню мертвых–убитых монахов (я заметил только двух). Здесь один солдат, схватив меня за ногу, потащил по полу к просфорне, где складывали убитых монахов; дотащив меня до просфорни и заметив что я жив, солдат бросил мою ногу и спросил: «Батюшка, ты живой!» Я ответил: «живой»! «Так вставай» – сказал мне солдат. «Не могу», – ответил я. В это время подошел другой солдат, они вдвоем приподняли меня и, поставив на ноги, сказали: «иди», но я не мог сам идти. Тогда они начали ругать меня скверными словами, и в то время один солдат сильно ударил меня прикладом ружья в плечи, я снова упал и лежал на полу без чувств. Когда же стал приходить в чувство, то я оказался сброшенным уже внизу во дворе, около библiотеки. Опомнившись немного, я с трудом поднялся на ноги и неоднократно падавши, оттуда вышел сам, дошел до переплетни и там, облокотившись о стол, отдыхал, дабы прiйти более в чувство. В это время увидел меня мон. Моисей (игуменскiй повар), возмущавшiй солдат на избiенiе монахов; у него была через плечо шашка офицера Мунзова. Монах Моисей, ругая меня скверными словами, подбежал ко мне, вынув из ножен шашку, и ею хотел меня зарубить, но подоспевшiй солдат, удержал руку убiйцы, оттолкнул его с криком: «Не смей это делать», и спас меня от смерти. Этот солдат взял меня под руку и повел к другим солдатам, стоявшим в два ряда, около храма святителя Митрофана, и передав меня им сказал: «отведите его на низ». Два солдата взяли меня под руки и повели вниз по лестнице к храму Успенiя Божiей Матери. – На половине лестницы, оба солдата ударили меня прикладами и толкнули вниз, где сильно ударившись о каменную мостовую, лежал без чувств – не знаю, сколько время. Когда же несли меня 4 солдата из обители, то около св. ворот я мог открыть глаза и увидел стоявшего там консула Шебунина, который говорит солдатам: «несите его «черта» на пристань и отправьте на пароход «Херсон».

Многiе монахи, келiи которых находились в ближайших к этому месту коридорах, спрятались у себя дома, заперев за собою дверь. Но такая предосторожность не помогла им, так как солдаты, по указанiю монаха Никанора, выбивали двери запертых келiй (всех около тридцати), обливали иноков и всю обстановку келiй водой, а после с бранью выгоняли их оттуда через коридор на лестницу, где уже нещадно колотили прикладами. Для примера приводим показанiя трех иноков: Иннокентiя Голубова, Савватiя Сальникова и Ваптоса Недашковскаго. В келiи перваго из них выбили крепкую дверь, залили все что там было и его самого  водой; затем шт.–кап. Мунзов, поднося револьвер ко лбу и груди о.Иннокентiя, грозил тут же убить его: после чего выгнали его в коридор, где один солдат несколько раз ударил его прикладом в спину, а другой вырвал из рук св. крест и с силой бросил на пол, вследствiе чего св. крест рассыпался на мелкiя части и был попран ногами. В келiи о.Савватiя также разбили дверь, облили все и его самого водой, выгнали в коридор, при спуске с лестницы, солдаты прикладами по голове сбили его с ног, и он падая на землю потерял сознанiе. В таком виде его доставили на пристань, а оттуда на «Херсон». Отца Ваптоса с такими же обливанiями и побоями выгнали из келiи; а при спуске с лестницы один солдат ударил его железной палкой, которой разбивали двери, по голове; кроме того, он получил пять ударов прикладами в спину и бока, вследствiе чего потерял сознанiе и покатился вниз по лестнице, где был поднят солдатом и отправлен на набережную. Здесь уже были собраны все избитые, измоченные водой и окровавленные исповедники, откуда их перевезли на пароход «Херсон». Говорят, что четыре инока убито, но только это тщательно скрывают; 65 монахов ранено из которых 42 оставили на пароходе, а тяжело раненых отправили в монастырскую больницу. На другой день с парохода «Херсон» было снято насильственно около 50 человек стариков, больных и других иноков и вернули их в монастырь; при чем тех, кто не хотел возвращаться, пешiй офицер клялся приколоть штыком.

С великой скорбью приходится вспоминать, что монастырь превратился в эшафот: коридоры были окровавлены, по всему двору видна была кровь, смешанная с водою; в некоторых местах выстланнаго камнями двора стояли целыя лужи крови. Прилагаем здесь список 42 раненых иноков составленный в лазарете парохода «Херсон». Списка же остальных тяжело раненых у нас нет, так как их оставили в монастыре, и имена их тщательно скрываются. Убитых, говорят, было четыре. Список раненых монахов:

Нанесенные раны штыковым ударом  ружья получили монахи: Тихон Селезнев, Пафнутiй Кодынец, Мартирiй Котленко, Варнава Алышев, и схим. Смарагд Белый. Резаные и рубленые раны получили монахи: Феодор Беньковскiй, Евгенiй Уваров, Iов Андрейченко, Куарт Боровик, Адрiан Хохлов, Георгiй Мысько, Никон Наточiй, Андрей Казаков и схим. Исаакiй Грязев. Нанесенные раны прикладом ружья получили монахи:  Герасим Тишевскiй, Игнатiй Потатуев, Мелетiй Белоусов, Енох Зайцев, Савватiй Сальников, Максим Стригин, Гурiй Самсонин, Таврiон Евдокимов, схим.: Валент Тримасов, Прохор Нуждин и Феоктист Печерскiй. Контуженные с кровоподтеками в разных местах тела получили монахи:  Авив Харинов, Мина Уваров, Никандр Попов, Августин Ольшин, Палладiй Левченко, Афанасiй Редник, Палладiй Дротиков, Павел Саприкин, Севастiан Киловскiй, Iамвлих Мальчевскiй, Мелитон Гаврилов, Iоанн Свистунов, Ваптос Недашковскiй, Георгiй Нарышкин, Евангел Казаченко.

Когда отправили избитых монахов на пароход «Херсон», – то на другой день вся остальная братiя собралась на пристани, чтобы и им всем переехать на пароход к своим арестованным монахам, но когда г. Шебунин увидел, что вся оставшаяся в монастыре братiя идет на пароход вслед за побитыми братiями, стал кричать: «отцы, что вы делаете? На кого монастырь оставляете?» Братiя на это ответила: «пусть кто хочет живет… эти уедут, а нас игумен начнет опять приневоливать к подписи». Тогда консул, обратясь к игумену, сказал: «о. игумен, что вы делаете? Не смейте притеснять! Не к чему; как молились, так и молитесь, только мирно живите!» О. наместник тихо сказал: «вы только уезжайте, а мы посмотрим, что будет». И действительно, как только пароходы ушли, снова начались притесненiя относительно подписей, а кто и подписывался, то все–таки должен был выполнить назначенную игуменом эпитимiю. Не желавшим подписываться iеромонахам и iеродiаконам запрещали служить на Афоне, а монахам прiобщаться, и всех их с первым же пароходом отправили в Россiю, но уже не с таким позором и волос не стригли, а в монашеской одежде. 8 iюля пригнали на пароход исповедников Андреевскаго скита, в числе  181 чел. В тот же день «Херсон» отчалил от Афона по направленiю к Одессе, имея на себе 616 исповедников, куда и прибыли 13 iюля. Допрошены были здесь властями, каждый по отдельности. Допрос произведен был злоумышленный, именно для того, чтобы монахи подписались, что они якобы добровольно снимают с себя монашество. Производившiе допросы, допросив о месте приписки и о поступленiи в монастырь и принятiи сана, требовали подписаться, монах подписывался, где ему укажут. На этом же бланке были напечатаны еще несколько пунктов отдельно, другого содержанiя, в которых говорится, что: 1) выехал с обители добровольно и не имею никакой претензiи, 2) добровольно снимаю с себя рясу и впредь не желаю носить, – и здесь, не объясняя ничего ими умышленно напечатаннаго, тоже требовали подписаться. Монахи, не подозревая здесь никакого подлога со стороны начальственных лиц, подписывались и под этими пунктами. Теперь эти иноки скорбят, что были обмануты и подписались. Иноки группами были отправлены: одни, по указанiю монастырского начальства, в тюрьму, другiе же в тюремных темных каретах в бульварный участок (полицiи), где долго томились, а третьи – каждый на свою родину. Все они лишены монашеской одежды и собственных вкладов, выданы только те,  которые не превышают 50 рублей, все же крупные вклады (иногда в 3 – 4 тысячи рублей) и плата за собственные в Фиваиде, келiи, – удержана под разными предлогами, например: что монастырскiе власти в свое время не внесли вклад в денежную книгу; или потому, что после избиванiя иноков и их ареста кельи их были разграблены оставшимися имяборцами, где вместе с другим имуществом безследно исчезли расписки на вклады, а некоторые вручили свои расписки консулу Шебунину, у которого они остаются до сего дня без ответа. В Андреевском скиту выдали расписки на полученiе вкладов в Одессе. Но теперь выяснилось, что эти расписки – фальшивы, и вкладов по ним нельзя получить… Одели исповедников в жидовское платье, на голову из той же матерiи натянули безобразные картузы, а многiе из них (от 60 до 100) были насильно острижены. По газетным сведенiям, в Одессе теперь находится 45 афонских исповедников, которые содержатся под арестом: 9 в Андреевском подворье, 33 при Бульварном участке, 3 – в тюрьме, что противоречит сообщенiю в Синоде архiеп. Никона, будто всего задержано только три старца, а остальные отправлены на родину, (33 монаха из участка 3 сентября освобождены, 3 монаха из тюрьмы 4 сентября), а 9 монахов сидят и сейчас. В числе изгнанных и арестованных состоят: – престарелый архимандрит Андреевскаго скита Давид, 22 iеромонаха, 8 iеродiаконов, а остальные схимонахи и монахи. Есть между ними и такiе старцы, которые жили в монашестве по 40 и более лет, и они не захотели жить с богохульными игуменами, но предпочли лучше страдать за Имя Божiе чем жить с теми которые не страшатся хулить, говоря, что Имя Господа Iисуса есть обыкновенное человеческое, номинальное, не предвечное и проч., тем более что лишая Божественного достоинства Имя Господа имяборцы легко переносят свои хулы на Самого Господа; так игумен Мисаил не раз говорил: «Iисусъ Христосъ не Богъ, потому что рожден от жены». А за игуменом ту же хулу повторяли другiе, особенно келлiоты, среди которых эта ересь имеет особый успех. Так, например, однажды игумен Арсенiй (бывшiй Синодальный миссiонер) в Андреевском скиту сказал: «Христосъ воскрес, Iисусъ воскрес!» Келлiоты быстро подхватили эти слова и стали всюду называть нас еретиками, говоря: «разве можно говорить, что Iисусъ воскрес? – Христосъ воскресъ, а не Iисусъ!…» Три старца: схимонах Пахомiй, Савва и Виталiй даже предприняли паломничество по св. Горе, с целiю обличенiя «новой ереси», забыв, несчастные, слова Евангелiя и церковной песни: «Воскресъ Iисусъ от гроба, яко же прорече» и проч. А вот еще пример. В церкви обители Благовещенiя иконописец–исповедник на трех арках написал – «Iисусъ Богъ». Эта надпись долго смущала имяборцев, и они со всей Горы собирались посмотреть на нее. Читая подпись, они вздыхали, крестились и говорили: «теперь у них и Iисусъ Богъ! Вот нашли себе новаго Бога – Iисуса!» Собор келлiотскiй вместе с пантелеимоновскими и ильинскими имяборцами настойчиво требовал уничтожить «еретическую» надпись, но старец Парфенiй не обращал вниманiя на подобные требованiя. Когда же на Афоне появился архiеп. Никон то накануне отъезда «Херсона», келлiотскiй собор пригласил на свое собранiе преподавателя Троицкого, которому, между прочим, принесли жалобу на «еретическую» надпись «Iисусъ Богъ». Услыхав это, г. Троицкiй ответил: «и я так верую: Iисусъ истинный Богъ». Келлiотам пришлось позорно замолчать. Но чуть только уехали архiеп. Никон с Троицким,  келлiоты все же потребовали у о. Парфенiя уничтожить «еретическую надпись».

Укажем здесь на один из многих других способов, к которым прибегали имяборцы, чтобы возбудить против иноков солдат. Прежде всего солдатам запретили иметь какое бы то ни было сношенiе с ними, так как опыт с матросами показал, что простое верующее сердце сразу чувствует на чьей стороне правда. Имяборцы наклеветали на них перед солдатами будто бы они не веруют в Бога и всячески хулят Имя Его, отказались ходить в церковь и не хотят нести все послушанiя и т.п. и в виду того, что не хотят исполнять требованiй – будто бы и подняли бунт… Солдаты сперва удивлялись, видя, что они крестятся и ходят в церковь. Тогда имяборцы стали говорить им: «теперь вы испугались и креститься стали, а раньше вам не нужно было креста и церкви да бунтовать вздумали и сжечь монастырь хотите» и подобное сему. Вот имяборческая тактика: и клевета на правых. Теперь то же самое распространяет о них среди русских людей приходское духовенство. Но клевета их скоро там обнаруживается.

Приведем знаменательный разговор одного исповедника с австрiйскими властями о событiях на Афоне. Исповедник этот – австрiйскiй подданный вместе с другими был арестован на Афоне (в чужом государстве), доставлен в Одессу и здесь посажен в тюрьму. Здесь ему остригли волосы, сняли монашескую одежду, и проч. Недели через три решили отправить его за границу на  родину, поэтому из участка, куда он был переведен из тюрьмы, его послали к австрiйскому консулу. Узнав в чем дело, австрiйскiе чиновники в консульстве сказали ему: «Нам из газет все это известно. Теперь вы, убедившись в том, насколько справедливы и на что способны русскiе епископы, – отправляйтесь на родину (в Буковину) и там всем рассказывайте обо всем, происшедшем на Афоне и в православной церкви». Этими словами австрiйскiй чиновник дал понять, – для кого полезны действiя имяборцев. А так как из Афона игуменом Мисаилом было удалено шесть австрiйских подданных из Буковины и Галицiи, то понятно, что их рассказы широко оповестят австрiйских православных о том, что творится в русской церкви, и вызовут среди них справедливое негодованiе против имяборцев и их друзей. О пребыванiи в Константинополе «Херсона» и «Донца» от разных лиц пришлось услышать следующее. Дня за два до прибытiя в Константинополь «Херсона», по всему городу объявили об ожидавшемся проезде мимо города иноков–разбойников. Когда прибыли пароходы, то иноки со второго парохода говорили, что архiеп. Никон будто бы дважды ездил к патрiарху и всякiй раз просил его, предать анафеме всех исповедников. Но на подобную просьбу патрiарх ответил, что для него нужно было изгнать «имяславцев» с Афона; что же касается дальнейшей расправы с ними, то от этого он себя отстранил.

Теперь же имяборцы распускают слух, будто бы они явились нашими защитниками перед патрiархом!.. Вот краткое изложенiе Афонской смуты в том виде, как она в действительности началась и происходила. Причем без преувеличенiя можно сказать, что последнiй ее акт на св. Горе вполне аналогичен с поступком архiепископа Феофила Александрiйского (в конце 4 и начале 5 века), когда было избито 10.000 египетских пустынников. Очевидец.   («Православная церковь о почитанiи Имени Божiя и о молитве Iисусовой». Изд. «Исповедник». Спб. 1914. Стр. 3 – 28).

Святым Мученикам исповедникам Афонским

Тропаль, гл. 6

Онебесившiи житiе ваше мученицы афонстiи, / подвигом исповедническим, / отвергши веленiе архiимяборца Никона / подписати грамоту синодальную, / отвергающую Божество Имени Божiя / и бранящую Имя Iисуса Сладчайшее. / Смерть за Имя Господне прiявшiи, славнiи исповедницы, / вашими дерзновенными молитвами ко Господу / испросите нам милость и ревность / до конца постояти за Имя Господне и спастися душам нашим.

Ин тропарь, гл. 1

Болезньми святых Афонских мучеников, / за Имя Твое пострадавших, / умолен буди, Господи,  и вся наша болезни исцели, / Человеколюбче, молимся.

Кондак, гл. 2

Какими устами восхвалим ваш подвиг, / исповедницы афонстiи, / за Имя Господне души свои предавшiи, / и смерть прiявшiи от нечестивого архiимяборца Никона, / егда отказастеся подписати ересь имяборческую! / Да будет похвала вам от Господа! / А нас спасайте вашими молитвами.

Величанiе

Величаем вас, / святи мученицы исповедницы Афонстiи, / и чтем честная страданiя ваша, /  яже за Имя Господне претерпели есте.

В числе изгнанников с Афона за Имя Господне были: Архимандрит Давид (Мухранов), iеромонах Викентiй, iеромонах Феофилакт,  убiенный iеросхимонах Пантелеимон, соборный старец Пантелеимоновского монастыря монах Ириней (Цуриков), монах Герасим (Тишевскiй), и многiе другiе iеромонахи, iеродiаконы, схимонахи и монахи около семисот. У нас нет возможности перечислить их всех по именам.  Их же имена знает Сам Господь..

Наряду с убiенными мучениками при избiенiи Афонских исповедников, мы также с благоговенiем и почтенiем относимся и к тем страдальцам, которые получили тяжелые раненiя, и к тем старцам–монахам, которые подвизались на Святой Афонской Горе по 20, 40 и более лет, и были безжалостно вывезены в погибельный мiр, в пасть врага спасенiя рода человеческого на погибель, у которых в Россiи уже никого не осталось родных. К примеру, схимонах Iонафан прожил на Афоне 60 лет, схимонах Афиноген прожил на Афоне 45 лет, схимонах Мартинiан прожил там 19 лет, (Богословскiе труды. № 33. С. 180)  монах Герасим прожил на Афоне 42 года, как сам он пишет в описанiи исторiи Афонского погрома, и многiе–многiе прожили там по 15,20,30 лет, и всех их не пощадила злоба и жестокая рука архiимяборца Никона, который изгнал их не за ересь или бунтарство, ибо какое бунтарство могли оказывать монахи в таком старом возрасте, пустынники, отшельники, молитвенники, не зараженные никакой ересью?  Они  изгнаны были за Имя Господне.

Высочайшая аудiенцiя инокам Афонским.

 Из числа изгнанников Афонских четыре старца удостились аудiенцiи у Государя Николая Александровича, которые и рассказали Ему всю правду об Афонском погроме, это: схимонах Мартинiан (Белоконь), схимонах Исаакiй (Грязев),  iеромонах Николай, схимонах Макарiй (Манассiя Зенин).

Из доклада секретаря подотдела Собора 1917–18 гг. злостного имяборца Василия Зеленцова об аудiенцiи инокам Афонским у Царя:

«Во второй части третьего тома Синодального архива об афонитах, начиная с 533 листа, имеется рапорт Св. Синоду архiепископа Новгородского Арсенiя. В этом рапорте Высокопреосвященный Арсенiй от 1 iюля 1914 года, за № 11761, докладывает Синоду полностью и буквально полученное Владыкою от Новгородского уездного миссiонера, священника Михаила Войк, донесенiе относительно поездки последнего к «имябожцам», поселившимся в Новгородском уезде, возле станцiи Любань в деревне «Трубников Бор» Бабинского прихода. По донесенiю о. Михаила Войк, тамошнiе «имябожцы» сообщили ему о своих действiях буквально следующее:

«Живя в С.–Петербурге и почитая себя православными и обиженными, иноки (то есть именуемые «имябожцы») исходатайствовали Высочайшую аудiенцiю и 13 февраля 1914 года имели счастье представляться Его Императорскому Величеству в Царскосельском дворце в составе iеросхимонаха Николая, схимонаха Мартинiана и еще двух иноков. Государь Император, по словам представлявшихся, принял их очень милостиво, выслушал всю исторiю их удаленiя с Афона и обещал свое содействiе к мирному разрешенiю их дела, а Ее Императорское Величество будто бы настолько была растрогана их печальной повестью, что не могла воздержаться от слез. Представлявшiеся имели дерзновенiе попросить у Их Величеств дозволенiя видеть Наследника Цесаревича, который и был приведен в прiемную комнату. По словам схимонаха Мартинiана, он будто бы осмелился возложить свою руку на голову Его Высочества и выразить ему молитвенное благопожеланiе здоровья и счастья, на радость Россiи. По окончанiи аудiенцiи Его Величество будто бы подал руку всем представлявшимся. Иноки находятся и теперь под впечатленiем ласки Царской Семьи и твердо надеются, что им будет предоставлен скит Пицунда на Кавказе, где они и соберутся под управленiем избранного ими из своей среды настоятеля по афонскому уставу» (Листы 537 об. И 538).

Сообщенiе это подтверждается собственноручной докладной запиской упомянутого схимонаха Мартинiана, от 20 ноября 1916 года поданной Обер–Прокурору Св. Синода (помета канцелярiи Обер–Прокурора от 28 ноября 1916 года). В записке этой схимонах Мартинiан, между прочим, пишет следующее: «Прежде всего нам надо умиротвориться с теми, кои нас жестоко обидели и обижают, но полное умиротворенiе может быть только после обсужденiя и решенiя спорного вопроса об Имени Божiемъ Собором Церковным, как о сем лично сказал нам Сам Батюшка наш Государь Император, когда мы (нас четверо–«изгнанников»), представлялись Ему февраля 13 дня 1914 года. Он сказал: «Ваш спорный вопрос будет разобран Церковным Собором». Нам же изгнанникам обещал дать скит «Пицунда» на Кавказе» (том 3, вторая часть, лист 723-а. об., и 723-б).

Итак, документально установлено, что 13 февраля 1914 года бывшiй Государь Император, вместе с Государыней Императрицей Александрой Феодоровной и Наследником Цесаревичем, давши высокомилостивую аудiенцiю четырем представителям афонитов–имябожников, оказал им ласковый прiем и обещал содействовать мирному разрешенiю афонского дела, связанного с почитанiем Имени Божiя. (По свидетельствам схим. Георгия Макаровского, схим. Макария Зенина, иеросх. Паисия Афонских изгнанников, а также: А.М. Хитров: «Забытые страницы русского имяславiя». М. 2001. С. 351).

После того как Царь узнал  правду об Афонском деле  синодальные главари имяборчества  волею Императора в наказанiе были понижены по служебной лестнице на одну степень: митрополит Владимир, первенствующiй член Святейшего Синода, с Петербургской митрополiи был переведен на Кiевскую, архiепископ Антонiй (Храповицкiй) с Волынской кафедры переведен на Харьковскую и Ахтырскую. А Возглавляввшiй военизированную экспедицiю на Афон архiепископ Никон (Рождественскiй) кафедры не имел, он именуется в одном из писем Государыни к Государю (8 сент. 1915 г.) "этот злодей с Афона"[1], а в другом: «у него на душе грех Афона».

«Государь принял живое участiе в «афонском деле». В частности, в архиве ЦГАОР имеются два письма Булатовича к Государю. Отношенiе Царской Семьи к «афонскому делу» выясняется из отзывов об архiепископе Никоне, которые находим в письмах Государыни Августейшему Супругу: «Никон, этот злодей с Афона», (письмо от 8 сент. 1915 г.); «у него на душе грех Афона» (9 сент. 1915 г.). Есть и другiе основанiя считать, что «симпатiи» Государя были на стороне «имяславцев»[2].

И так, архiепископ Никон погромщик Афонскiй, был удостоен от Царицы Александры Феодоровны, таких нелестных отзыврв.  Он кафедры не имел ни до Афона, ни после Афона, очевидно через то, что был одноокiй (физически); а в вопросе об Имени Божiемъ, показал, что он слепец и духовный, не разобравшiй, что разгромив две русскiе обители на Афоне и изгнав оттуда полторы тысячи россiйских насельников, он сделал большую услугу сатане и грекам, давно желавшим выселить русских с Афона.

Всем изгнанникам Афонским, которые до конца сохранили слово терпенiя и не отреклись от Имени Божiя (Откр. 3,4–10), и скончались в исповедничестве, прости им Господи все согрешенiя вольные и невольные, всели их в святые обители Царствiя Небесного, где нет ни злобы имяборческой, ни гоненiя, но где вечная нескончаемая радость и ликующее славословiе Пресвятого Имени Твоего, и сотвори им Господи вечную память!