38. Михей, епископ Архангельскiй

 Сторонник имяславiя. Сочувствовал изгнанникам афонским, невинно пострадавшим. (См. исторiя афонской смуты, iеромонаха Паисiя Афонского изгнанника).

39. Архипископ Феодор (Поздеевскiй) 21.3.1876  +23.10.1937.

Ректор Московской Духовной Академiи.Земскiй депутат. Магистр богословiя. Владыка был на стороне имяславiя. Епископ Феодор (Александр Васильевич Поздеевскiй), в схиме Данiил. Окончил Костромскую  Духовную Семинарiю и Казанскую Духовную Академiю. 15.6.1900 пострижен в монашество. Преподавал в Калужской и Казанской Духовных семинарiях. С 13.10.1902 г. магистр богословiя. С 4.2.1904 – ректор Тамбовской Духовной Семинарiи, а с 19.8.1906 ректор Московской Духовной Семинарiи. С 19.8.1909 ректор МДА. 14.9. хиротонисан во епископа Волоколамского, 4–го викарiя Московской епархiи. 1.5.1917 уволен от должности ректора и назначен управляющим Даниловским монастырем на правах настоятеля.  1917–1918 – член Поместного Собора от монашествующих. 1919–1923 возглавлял Религiозно–Философскiе курсы для молодежи в Даниловом монастыре. С 1923 архiепископ – с назначенiем Управляющим Петроградской епархiей, но назначенiе не принял, был неоднократно арестован и выслан. Мученически погиб от руки большевиков, расстрелян в Ивановской тюрьме в 1937 году.[3]

40. Епископ Ювеналiй (Масловскiй)  Тульскiй и Одоевскiй.

Сей владыка свидетельствовал перед патрiархом Тихоном (Белавиным) о православности Афонского имяславца архимандрита Давида (Мухранова) и вообще имяславцев.[4]

41. Епископ Афанасiй (Сахаров) сторонник Имяславiя.

42. Архiепископ Иларiон (Троицкiй) Верейскiй. + 29.12.1929.

 Викарiй Московскiй, священномученик, сторонник имяславiя. Как пишет в своей «Исторiи Афонской смуты» iеромонах Паисiй исповедник афонскiй (+ 9–22.1.1965,. Ч. 2. Гл. 5): При нововозведенном Святейшем Патрiархе Тихоне архiеп. Иларiон Крутицкiй явился для него Ангелом Хранителем. Подобным Иларiону был и его родной брат Епископ Григорiй, иного викарiатства Московского. Всего около пяти архiереев викарiатств Московских. Все они – воспитанники и ученики Митрополита Московского Макарiя и все они – ревнители по Афонскому вопросу стояли на стороне защитников славы Имени Божiя, подобно своему отцу Митрополиту Макарiю. В связи с тем, что митр. Сергiй (Страгородскiй), бывшiй лидером обновленческого раскола и обновленческого собора–скопища, после того как патрiарх Тихон отрекся от самодержавiя и монархизма и от своего монархического воспитанiя и раскаялся перед советской властью за преданiе ее анафеме и проклятiю, после чего и был освобожден из тюрьмы, митроп. Сергiй выполз из своей змеиной норы и явился к патрiарху с повинной; ради обращенiя в тихоновщину из обновленчества.

Благосердый Пастырь стада Христова, Святейшiй Патрiарх Тихон всех изменников простил, и разрешил их от греха буйства церковного. Все были обрадованы миром церковным, пастыри и пасомые. После Божественной Литургiи в соборном храме Донского монастыря, который был переполнен народом, радующимся и веселящимся о восстановленiи в своих правах Святейшего Патрiарха Тихона, последним была учреждена трапеза любви в монастырской трапезной, во имя мира и Евангельской любви. В гостепрiимный чин братолюбiя были приглашены также прощенные грешники–архiереи, раскаявшiеся в своем нечестивом обновленiи, и между ними всенародно примиренный и расцелованный Святейшим Отцом Тихоном – губитель Сергiй. И составилась общая братская радость во имя Христово, в предстательстве самого Святейшего хозяина, Отца и Наставника Донской обители Патрiарха Тихона. Присутствовали тут же, соборно служившiе с ним Литургiю его викарные епископы Московской епархiи. Составился не малый сонм гостей. Рядом с собой, плечом к плечу, Святейшiй Отец спосадил вождя треклятого обновленческого скопища архiепископа Сергiя Финляндского. Бывшiй враг вчинился в побратима неблагоразумным действiем Председателя трапезы.

   В дальнейшем, расчувствованный своим ласкательством и неуместным благосердiем, Святейшiй отец, дабы поближе расположить к себе  раскаявшегося врага, решился заявить: ”Из всего что сделано на вашем соборе, я признаю только переход на новый стиль”. Викарный же архiепископ Крутицкого викарiатства, столп благоразумiя, Иларiон ревностно возразил: ”С признанiем одного, признается все”.  А что всё, смотри, в главе: ”Последованiе дел змiевского собранiя”.

   Значит, признается, во–первых, самое нечестивое беззаконное, самочинное, воровское сборище, которое ни под каким видом нельзя назвать собором. Довольно было для Святейшего Патрiарха лишь только простить раскаявшихся врагов. А дела их подлежали проклятiю. Мы, верные Истине Церкви Христовой утверждаем это, ревностно исповедуем и храним совместно с благоверным отцом  Иларiоном, архiепископом Крутицким.

   Один новый стиль для Православiя является грехом непростительным и, положительно непрiемлемым исповедниками Церковной Истины. Самые строители царства антихристова становятся упреком новостильцам. Ибо они свой дьявольскiй октябрьскiй праздник не по новому стилю 25–го октября празднуют, а по старому 7–го ноября. То–есть, событiе своего безбожного дела торжествуют точно в день событiя. А как же, Святейшiй Патрiарх Тихон дерзнул, в угоду мятежного разбойника церковного Сергiя, признать новый антихристiанскiй стиль?

   Блаженный исповедник Православiя архiепископ Иларiон достойно и праведно возразил Святейшему: ”С признанiем одного – признается все”, т. е. все Богомерзкое действiе треклятого Сергiевского скопища. Достойно возразил, говорим, по суду Священного Писанiя: ”Аще на лица зрите, грех содеваете обличаеми от закона, якоже преступницы. Иже бо весь закон соблюдет, согрешит же во едином, бысть всем повинен” (Iак. 2, 9–10).

   Святейшiй отче, рассуди об одном грехе – ”новом стиле”, – если язычники свои дьявольскiе праздники отмечают по старому стилю, то, как же ты, Пастырь церковный, решился Божественные праздники Церковные перевести на новый стиль? Например, Праздник Рождества Христова, Крещенiе Господне и проч.?

   Праздники Божьи есть непреложный закон и торжество Христовой Церкви. Возмем во вниманiе Ветхозаветную Церковь древнего Израиля, в которой также установлены были праздники и ни на йоту не были изменяемы дни их празднованiя. Ты же, верховный iерарх Христовой Церкви Россiйской, в угоду мятежника Сергiя, дерзнул на безсрочное измененiе дней празднованiя их и, таким образом, непреложность закона Божiя ты умалил пред языческими праздниками.

   Одним словом ”признаю новый стиль” – ты, святейшiй Отче, пал в отступленiе, сделался изменником непреложному святому закону Церкви Христовой. Новый стиль – не пустяк, но тяжкое искушенiе и восстанiе на Церковь Христову древнего змiя. Таковое богопротивное зло отступников, исповедники церковной истины бросают в лицо отступникам! Движимый ревностью по Богу, архiеп. Иларiон достойно возразил: ”С признанiем одного признается все”. После признанiя Святейшим принятого Сергiевым скопищем нового стиля трапеза Святейшего Патрiарха Тихона, нареченная “трапезой любви”, превратилась в трапезу iуды искарiотского. А блаженный исповедник правды архiеп. Иларiон немедленно последовал в Соловки. За ним отправлены в тайгу Сибирскую и все другiе соревнители истины Местоблюстители Патрiарщего Престола, Митрополиты: Кирилл, Агафангел, и прочiе. – Се, дела могучего Сергiя Финляндского…

   Святейшiй Патрiарх Тихон оставался на своем месте в змеином окруженiи мятежного обновленческого скопища, которое в своем центре имело окраденное лицо Святейшего. Как бы примиренные с Патрiархом члены этого скопища расползлись по своим епархiям и проводили свою нечестивую идею обновленчества. Не согласные с ними священники подверглись опасности ареста. И началось бегство с приходов  благочестивых священников, ревнителей православiя, и сокрытiе их в неизвестность. Личный пример – пишущiй эти строки, малейшiй, ничтожный  урод, но встретил своих соревнителей благочестiя в самой Москве, златословесных проповедников, беженцев из провинцiальных приходов, – о них же упомянем в дальнейшем сказанiи. Ныне же имеем нужду напомнить остатку христiан предостереженiе: ”Бдите и молитесь, да не внидете в напасть”.Скончался святитель Иларiон в Ленинградской тюрьме 15–28.12.1929 г.[5]

 (История Аф. См. о.Паисия. Постановка вопроса об Имени Б. на Соборе 1917-1918 гг.. «Имяславие. Т. 5. С. ок.597 в к/п. и: еп. Илларион Троицкий см. № 42

43. Епископ Григорiй.

(брат арх.Иларiона) викарiй Московскiй, сторонник имяславiя.

44. Епископ Феодосiй Смоленскiй.

покровитель имяславiя, (Богосл. Труды № 33. С. 179).

Были и другiе архiереи, внутренне не согласные с Посланiемъ Синода об Имени Божием.

45. Новомученик Михаил Новоселов (епископ Марк).

 1.7.1864 +1938.

Профессор, почетный член Московской духовной академiи Михаил Александрович был «замечательный церковный деятель» («Вечное». С. 10), ревностнейшiй защитник Имени Божiя от похуленiя Синодом и защитник имяславiя.

Михаил Александрович Новоселов, аналитик афонского дела, констатировал:

 «Схоластика, на которой воспитывалось богословское сознанiе русского духовенства, не оставляла места для подробного религiозного опыта. Когда в свое время в Византiи возникли аналогичные споры, потребовались мощные усилiя богословской мысли, увенчанные трудами Григорiя Паламы, чтобы словесно выразить, обосновать и закрепить исихастскiй духовный опыт. Но русскiе  имяславцы догматического ученiя Паламы не знали, не изучали его в семинарiях и члены Священного Синода, осудившiе имяславцев за «ересь» (…). Фрагменты из догматических постановленiй Константинопольских «паламитскiих» соборов впервые перевел на русскiй язык философ Алексей Лосев в конце 1920–х годов!»[6]

«…Чрезвычайно важно, даже больше – необходимо, – писал далее М.А.Новоселов (с. 145,146), осознать и освоить (…) мысль об отсутствiи в Церкви общеобязательного внешнего авторитета в вопросах веры и совести и о непогрешимости самой Церкви, этого «столпа и утвержденiя истины». Мы, православные, как паства, так и пастыри, усвоили, к сожаленiю, ложный взгляд католиков на значенiе авторитета в сфере Церкви. Наша iерархiя привыкла смотреть на себя (и привила этот взгляд пастве) глазами римского католика, видящего в своем первоiерархе непогрешимого судью в области веры. Этот взгляд на себя нашей iерархiи очень ярко выражен в Синодном (зис!) Посланiи 1913 года, посвященном рассмотренiю вопроса об Имени Божiемъ и обращенном ко «всечестным братiям, во иночестве подвизающимся». Изрекая строгiй, безапеляцiонный приговор афонитам–имяславцам, Синод исходил из сознанiя своей iерархической непогрешимости. Вот что читаем мы в этом Посланiи: «Теперь, когда высказались и Константинпольская и Россiйская церковная власть, их (имяславцев) дальнейшее настаиванiе на своем будет уже противоборством истине». Оставляя сейчас в стороне вопрос о том, которая из споривших сторон была права по существу, я обращаю ваше вниманiе лишь на ясно выраженное в вышеприведенных словах Посланiя убежденiе Синода в непогрешимом авторитете iерархiи. (…). Укажу в немногих словах практическiй вред от усвоенiя ложного воззренiя на iерархiю как на хранительницу и возвестительницу безусловной истины или, иначе, как на непогрешимый авторитет. Из этого ложного взгляда вытекают два противоположных и одинаково неправильных по существу вывода. Если церковная власть изрекает сужденiе, не согласное  с религiозным сознанiем паствы или некоторой части ее, то последняя вынуждается: или, жертвуя собственным разуменiем истины, принять решенiе iерархов (как это сделал, например, в Афонском споре о. Алексiй затворник (Зосимовскiй), отказавшись, из послушанiя Синоду, от своего первоначального взгляда на имяславiе), или, в силу своего религiозного сознанiя, отвернуться от Церкви, «непогрешимый орган» которой не оправдал притязанiй на безошибочность своих сужденiй».

Характерно, что М.А.Новоселов связывал Афонскiе споры с пророчеством Серафима Саровского:

 «Господь открыл мне, – сказал однажды в глубокой скорби преп. Серафим, – что будет время, когда архiереи земли Русской и прочiе духовные лица уклонятся от сохраненiя Православiя во всей его чистоте, и за то гнев Божiй поразить их. Три дня стоял я, просил Господа помиловать их и просил лучше лишить меня, убогого Серафима, Царствiя Небесного, нежели наказать их. Но Господь не преклонился на просьбу убогого Серафима и сказал, что не помилует их, ибо будут учит «ученiям и заповедям человеческим, сердца же их будут стоять далеко от Меня».[7] Это грозное пророческое слово «убогого Серафимв» начало сбываться давно, а в последнее время правда его сказалась с потрясающей очевидностью. Следует ожидать, что впоследствiи печальное предсказанiе Преподобного будет находить для себя еще большее оправданiе в событiях церковных» (с.82).

Церковные нестроенiя революцiонного и послереволюцiонного времени М.А. Новоселов непосредственно выводил из «глубочайшего отступленiя от православного мудрованiя», выразившегося в так называемом «имяборчестве» (с.314). Как  бы то ни было, а вывоз множества русских монахов с Афона (разгром древнейшего оплота Православiя в «Уделе Богоматери» – по Эрну, (с. 9) накануне германской войны, революцiи, цареубiйства, гоненiя на Церковь и гражданской войны – вряд ли событiя между собою мистически не связанные. (Этот дерзновенный и безстрашный обличитель имяборческой ереси Синода почетный член МДА профессор Михаил Новоселов на архiерейском Соборе РПЦ 2000 года причислен к лику Святых новомучеников Россiйских)

Размышляя о причинах неудачи в разрешенiи этой задачи, М.А.Новоселов, уже после революцiи, писал об «интеллигентском и бурсацком рацiонализме», проложившем «в наше церковное общество широкiй путь протестантскому субъективизму и лжедухвности, а в конечном счете   –  неверiю и богоотступничеству. Афонскiй спор о святыне Имени Божiя ясно вскрыл эту язву нашего религiозного самосознанiя, прикрывавшего ее ризою Православiя».[8]

На запросы разных лиц о том, как относиться к авторитету Святейшего Синода после опубликованiя им Посланiя об Имени Божiемъ, в напечатанном им листке «Папизм в Православной Церкви» М.А.Новоселов в духе чистого Православiя оригинально ответил: 

         «В мае текущего года было опубликовано Посланiе Святейшаго Синода, посвященное разсмотренiю ученiя о Имени Божiемъ. Посланiе это должно подлежать серьезному обсужденiю  по существу со стороны православных людей, сознанiю которых близки вопросы веры. Таковыя изследованiя, надеемся, и появятся в печати в свое время. Мы же теперь, умышленно не касаясь вышеназваннаго ученiя, хотим ответить на один совершенно стороннiй этому ученiю вопрос, с которым обращаются к нам с разных сторон: признаем ли мы безусловный авторитет  за Синодальнымъ Посланiемъ, как таковым, признаем–ли в нем «голос Церкви», которая есть «столп и утвержденiе истины», – как того требует Св. Синод. Отвечаем решительно: нет, нет и нет! Мы с изумленiем прочитали и с негодованiем отвергаем заключительную мысль синодальнаго Посланiя, выраженную так: «теперь, когда высказались и Константинопольская и Россiйская церковная власть, их (о. схимонаха Иларiона, iеросхимонаха Антонiя и их единомышленников) дальнейшее настаиванiе на своем будет уже противоборством истине». Что это? Дерзость–ли, разсчитанная на глупость и робость словесных овец, или наивность, повторяющая вредную сказку семинарских учебников? Во всяком случае это есть незаконное посягательство на неотъемлемыя права церковнаго тела, хранителя веры – народа православнаго. Против этого посягательства, против этой монополизацiи истины, против этой папистической тенденцiи нашего высшаго церковнаго управленiя, мы, члены Церкви Христовой, должны протестовать всеми силами души и всеми зависящими от нас средствами.

Святейшiй Синод, повидимому, забыл, что «непогрешимость почiет единственно во вселенскости  Церкви, объединенной взаимной любовью» (А.С.Хомяков). Он не хочет помнить того, что вслух всего православнаго и инославнаго мiра провозгласили в 1848 г. восточные патрiархи в своем Посланiи в ответ Римскому епископу:

         «У нас ни патрiархи, ни соборы не могли никогда ввести что–нибудь новое, потому что хранитель веры у нас – самое тело Церкви, т. е. самый народ».

Голоса этого народа не только не пожелал вызвать и выслушать Духовный Коллегiум, а, наоборот, поспешил предупредительно заглушить его драконовскими мерами, которым позавидовал бы Римскiй первосвященник».  Михаил Новоселов.  1 сентября 1913 года.    

 Впоследствiи М.А.Новоселов в своем «Отклике на Посланiе Св. Синода» написал прекрасный, духовный разбор этого «Посланiя».  Приведем только вступленiе его к разбору:

 «…Кроме чисто–религiознаго интереса,  спор, возбужденный на Афоне и, не без влiянiя безтактных выступленiй «Русского Инока», перешедшiй в «братоубiйственную» распрю, прiобретает и особое общественное и церковное значенiе по своим практическим последствiям. Неудачная миссiонерская поездка архiепископа Никона на Афон закончилась, как известно, обливанiем «имяславцев» холодной горной водою из пожарных труб и избiенiем их ружейными прикладами. Картину этого побоища, кстати сказать, архiепископ Никон наблюдал (и, надо сказать – одобрял, – сост.) в подзорную трубу с военного русского судна. Сотни иноков вооруженною силой выдворены с Афона и доставлены в Россiю. С другой стороны, развязныя статьи «Колокола»[9] уже квалифицировали «имеславское» движенiе, как политически – не благонадежное. «Имеславцы» будто бы готовы были обратить Афон в очаг революцiонной и анархической пропаганды.[10]

Наконец в синодальном Посланiи говорится, что возвещаемое в нем возвещается, как голос Матери–Церкви. Следовательно, Посланiе имеет значенiе всеобщее и относится не только к «братiям, во иночестве подвизающимся», но и ко всем членам Православной Христiанской Церкви. В виду всего изложенного мудрено пройти равнодушно мимо этого акта Св. Синода и рядовому мiрянину. И если этот акт вызывает в нем какiя–нибудь недоуменiя, то не в праве ли он, даже более того, не обязан ли он – высказать их пред лицом православнаго русскаго общества? А недоуменiя эти вызываются, как отдельными, частными мыслями Посланiя, так и основными его положенiями».

«Ясно, что авторам Посланiя хотелось, во что бы то ни стало, хотя бы ценою натяжек и недомолвок, выгородить из под собственной анафемы «имеславныя» мысли о. Iоанна.[11] У них не хватило мужества и искренности прямо сказать, что с их точки зренiя о. Iоанн заблуждался в данном случае, как и осужденный ими о. Иларiон. Та же неискренность мешает Свят. Синоду признать, что «имеславная ересь» распространялась в теченiе 1911 года чрез «Троицкое Слово», журнал, издаваемый архiеп. Никоном; распространяется и поныне в книжке, изданной Оптиной пустынью («Из рассказов странника о благодатном действiи молитвы Iисусовой»), с весьма рекомендательным предисловiем того же архiеп. Никона и, наконец, в его же толкованiи на Евангелiе от Матфея. Или, может быть, Свят. Синод заколебался  – и находит, что он «поспешил» объявить ересью «имеславiе»?!».[12]

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО  МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА НОВОСЕЛОВА К  А.Г.К.*

(Профессора, почетного члена МДА, св. новомученика Россiйского).

«Дорогой А.Г.! Мир Вам и радость о Господе.

Глубочайшее отступленiе от православного мудрованiя я вижу в так называемом имеборчестве, т.е. в том мiровоззренiи, которое проведено было в известном посланiи Свят. Синода «всечестным братiям, во иночестве подвизающимся», опубликованном в мае 1913 года и в приложенных к нему докладах.

 Исключительный по своей значительности и таинственности вопрос о страшном и святейшем имени Божiемъ был тогда разрешен Св.Синодом с изумительным легкомыслiем по отношенiю к непо­стижимому Имени Божiю и жестоковыйностью относительно афонских иноков.

Достойно вниманiя, что новые имеборческiе документы, вы­шедшiе уже из Патрiаршего Синода, скреплены подписями не только старых имеборствующих iерархов, но и новых, причем относительно некоторых из них я имею основанiя утверждать, что сiе рукоприкладство учинено ими без личного рассмотренiя вели­кого вопроса об Имени Божiемъ и без сознательного убежденiя в истинности того решенiя, которое они скрепили своими именами. Я с большим огорченiем отмечаю этот более чем грустный, по своему преступному легкомыслiю, факт.

Еще большее огорченiе и изумленiе вызывает отношенiе к данному вопросу Всероссiйского Церковного Собора. Как извест­но, Собор не доверился тому решенiю, которое вынес прежнiй Синод, и постановил подвергнуть вопрос об Имени Божiемъ рас­смотренiю по существу. Чем руководился Собор, поступая так? Сознанiем его значительности, не позволившим ему положиться на решенiе, данное Свят.Синодом? В таком случае, как Собор, заседавшiй не один месяц и занимавшiйся иногда совсем второ­степенными вопросами, не нашел времени посвятить свои силы вопросу, выходившему, по его же мненiю, за пределы компетенцiи Синода? Вернее Собор, в подавляющем большинстве своих членов был так далек от существа вопроса, так мало заинтересован в нем, что просто сдал его в комиссiю, чтобы спихнуть со своих плеч эту все же непрiятную мелочь, из–за которой кто–то ссорится и беспо­коит членов Собора своими заявленiями и обращенiями. Ибо, конечно, если бы члены Собора разумели хоть сколько–нибудь внутреннюю значительность афонского спора, они не отнеслись бы к нему с таким постыдным равнодушiем, которое является вели­чайшим <...> Собора: и если Свят. Синод обнаружил в свое время не соответствующiе серьезности дела спешность и легкомыслiе, то Собор погрешил непозволительной медлительностью, вытекающей из недомыслiя. Кратко сказать, и Свят. Синод и Всероссiйскiй Церковный Собор оказались не на высоте вопроса, который вы­двинут был промыслом Божiимъ на Святой Горе Афонской.

Высказываясь по этому вопросу, покойный профессор Моск. Духовной Академiи М.Д. Муретов так намечал историческiе грани имеславiя в Церкви: «Евангелiе, ап. Павел и т.д. до Паламы и о. Ивана (о. Iоанна Кронштадтского), а грани имеборчества «распявшiе Христа архiереи, евiонои, Арiй и т.д. до Варлаама и гр. Толстого». Это было высказано почтенным православным уче­ным богословом, когда Синод еще безмолвствовал. Когда же он заговорил, то заговорил в том духе, в каком, по словам М.Д.Муретова, говорили и действовали архiереи, распявшiе Христа... Считая с проф. Муретовым имеславiе, лежащим в основе ученiя о единосущiи и троичности Божества, о богочеловечестве Спаси­теля, о Церкви, таинствах, особенно Евхаристiи, иконопочитанiи и т.д., я вижу в имеборчестве тот разрывающiй подлинную связь с Богомъ религiозный субъективизм, который, ставя относительное на место безусловного, психологическое на место онтологического, естественно подтачивает корни богодейственной Христовой веры и Церкви и ведет неуклонно к неверiю (а в конечном счете к человекобожiю и антихристовщине), т. е. к тому, с чем бороться призывают апологеты из Мисс. Совета. Имеборческая стихiя отравила нашу богословскую школу, нашу iерархiю, наше пастырство, ес­тественно отравляет все церковное общество. Плоды отравленiя у всех на глазах. Чтобы не ходить далеко вглубь Россiи, достаточно посмотреть, что делается в ее «сердце» — Москве. Ведь только сле­пой или зрячiй, у которого лежит покрывало на очах, не видит того растленiя, которое проникло в нашу церковную жизнь и ко­торое является плодом давнишнего практического имеборчества. в последнее время Святейшим и Патрiаршим Синодами закреплен­ного теоретически, в ученiи. Протестантскiй (в конечном счете, повторяю, человекобожескiй) принцип религiозного субъективиз­ма предлагается нам офицiально, как норма духовной жизни. Это рукописанiе теоретически скрепляет и завершает то, что так пыш­но расцвело в наши дни. Нет ничего общеобязательного, ничего объективно достоверного, ибо нет общего для всех христiанского самосознанiя, нет единства веры. Уже нет «стражей израилевых», которые направляли бы жизнь по общецерковному руслу. Никто деятельно не озабочен сохраненiем единства веры, ибо сознанiе того единства утрачено кормчими Церкви, которые сами плывут вне церковного русла, куда несет их волна религiозной анархiи. А какой бутафорiей является в наши дни «Торжество Православiя», это помпезное провозглашенiе единства исповедуемой будто бы нами веры,  «Апостольской, отеческой, кафолической, яже вселен­ную утверди». Когда я присутствовал на этом величественном цер­ковном празднике в текущем году и слушал громогласную анафему патрiаршего архидiакона, мне казалось, что всею силою она об­рушивается не на отсутствующих еретиков и большевиков, а на присутствующих iерархов–имеборцев. И я с полной серьезностью отношу к ним же страшное пророчество преп. Серафима, изречен­ное им сто лет тому назад: (это пророчестве чуть лозади).

 Не пришел ли уже этот предсказанный Преподобным гнев Божiй на нашу iерархiю, а вместе с нею и на всю нашу русскую Церковь за «уклоненiя от чистоты Православiя»? Не за хулу ли на страшное имя Божiе iерархiя наша несет тяжелые удары, начиная от первых дней революцiи? Не эта ли хула является причиной того безсилiя, того как бы параличного состоянiя, в котором находятся наши правящiе iерархи, сами сознающiеся в этой параличности, хотя и не сознающiе, кажется, причины ее? Словесное стадо разбредается и разбегается в разные стороны, увлекаемое «в наученiя различна и странна», а кормчiе Церкви, словно богадельные старички, только поглядывают из окон своей богадельни на словесных овец, которым вместо единой строгой, вековечной, живой и животворя­щей истины Православiя предлагаются многообразные суррогаты гуманистической морали, мелодраматической проповеди, богослу­жебной лжеэстетики, а в последнее время «соцiалистическое хрис­тiанство». Я сказал «поглядывают». Нет, не только поглядывают, но и принимают иногда прямое или косвенное участiе в культиви­рованiи этих суррогатов. А если так, то зачем им богодейственное, непобедимое и страшное Имя Божiе, которое нужно, и близко, и дорого, и опытно–понятно лишь тем, для кого христiанство есть великая тайна претворенiя ветхого человека в новую тварь, обоженiе человека чрез богоявленiе, подаваемое чудотворящим Именемъ Iисусовым, таинственно вселяющимся в сердце человеческое? Дорогой А.Г.! Говорю Вам, как другу, — как и брату о Господе: вникните в этот великiй спор о Имени Божiемъ, который Вы до сих пор обходили, словно боясь обжечься. Вы должны это сделать, если не как христiанин, то, по крайней мере, как миссiонер. Но, конеч­но, Вы ничего не увидите, если будете подходить к вопросу с обще­миссiонерскими прiемами, а не со страхом Божiимъ, этим началом премудрости. Поверьте, что этот вопрос неизмеримо важнее всех, поднятых на Всероссiйском Церковном Соборе и поднимаемых в теперешнем Церковном Управленiи. В правильном решенiи его сокрыто наше религiозное будущее Странно и, пожалуй, страшно сказать, что спасают нашу Церковь, святыню нашего сердца, не Собор, не Высшее Церковное Управленiе, а сильный соцiалисти­ческiй пресс, выжимающiй, говоря языком Апокалипсиса, из тепе­решней умирающей (Апок.3;1) Церкви Сардiйской, «верную (со­храняющую Слово Христово и не отрекающуюся от имени Хрис­това» — 3:8) Филадельфiйскую и отжимающiй на сторону «теплохладную, нищую, слепую и нагую» Лаодикiйскую («народоправческую» —  христiанско–соцiалистическую)  — 3:15,17.

Да хранит нас Господь от сообщенiя с Лаодикiей и да вселит в шатры Филадельфiйскiе («братолюбивые»), не многолюдные, но хранящiе слово Господа и не отрекающiеся от Имени Его» (Апок.3;8).

Я, было. спешно набросал для Вас те мысли, скрыть которых в себе не находил возможным. Какое употребленiе Вы сделаете из моих слов, я не знаю. О себе же скажу Вам вот что. Сознанiе ис­ключительной важности вопроса о боголепном почитанiи Имени Божiя, от чего зависит наше настоящее и будущее, прости­рающееся в вечность, и признанiе имеборчества, этого плода и причины религiозного безверiя и безстрашiя, опаснейшим врагом православiя, поражающим основной нерв нашей веры, побуждают меня отдать все свои силы на обличенiе этих душепагубных за­блужденiй и на уясненiе противоположной истины — имеславiя. Но зная всю недостаточность собственных единоличных сил для удовлетворительного решенiя этой трудной задачи я привлекаю к этой работе других, более меня способных лиц.

Если Вы пожелаете познакомиться с существующей уже имеславческой литературой, то почти все изданiя ее можете получить у меня на квартире. А пока прошу внимательно и без предубежде­нiя прочитать два прилагаемых разбора Синодального посланiя: один В.Ф.Эрна, другой анонимного мирянина. (Т.е. самого Новоселова. – Сост.)

Все это я пишу Вам, но ничего не имею против и даже желал бы, чтобы Вы поделились моими набросками с Вашими коллегами, особенно теми, кои, уподобляясь iерусалимским первосвященни­кам «утвердиша гроб, знаменавши (увы, тщетно) камень с кустодiею».

Обнимаю Вас. Господь да укрепит Вас во всяком благом деле. Любящiй Вас М.Н.

      Р.S. Вы, конечно, понимаете, что в задачи моего письма не вхо­дило подробное изложенiе вопроса. Поэтому–то я и отсылаю Вас к «литературе».

                                                                        Ферма Гефсиманского скита.    Лето 1919-го года                                                                                     («Начала», 1998 г. стр. 215 – 220).    

46. Епископ Феофан Полтавскiй (Быстров).  1872 – 1940).

Был Ректор СПб. Дух. Акад. и духовник Царской семьи. С 1920 г.в эмиграцiи. В последнее десятилетiе своей жизни отошел от всякой церковно–общественной деятельности и посвятил себя молитве и аскетическим подвигам. Жил в затворе в районе Лимерэ под Парижем. В Россiи недавно издан сборник его трудов (см. Святитель Феофан Полтавскiй, новый затворник. Творенiя. Спб 1997.). Он написал редкую по глубине Богословских мыслей магистерскую диссертацiю об Имени Божiемъ.[13]

Епископ Феофан (Быстров) – защитник имяславiя и Православiя от крестоборческой ереси архiеп. Антонiя (Храповицкого). Один из редких воспрiемников подлинного наследiя великого святителя и духовного писателя Феофана Затворника явился скромный носитель его имени Феофан (Быстров), архiепископ Полтавскiй, впоследствiи Болгарскiй, скончавшiйся Затворником в пещерах Францiи, – бывшiй духовник Царской Семьи, один из величайших богословов своего времени и смиреннейшiй представитель распятой Святой Руси. Значенiе его прежде всего заключается в стоянiи за чистоту Православiя. Богословскiе труды святителя Феофана еще недостаточно изучены и лежат под спудом.[14] Его творенiя о6 «Об Именах Божественныхъ», «Имя Божiе». Митрополит Венiамин (Федченков) в своем Докладе об Имяславiи митрополиту Сергiю (Страгородскому) писал: «В 1907 г. «На горах Кавказа» появилась в печати. А напечатана была эта книга после просмотра ее и, следовательно, одобренiя старцами Зосимовой пустыни (о.Германом, а это был человек высокодуховный, делатель молитвы Iисусовой, бывшiй в общенiи с Епископом Феофаном Затворником) (…) Епископ Феофан (Быстров) (тогда еще архимандрит) прочитал ее разумеется основательно. И тоже не нашел ничего соблазнительнаго.[15]

«Надежды на обсужденiе афонского спора соборным разумом Церкви многiе связывали с Поместным Собором Русской Православной Церкви 1917–1918 гг. На справедливое и на должном уровне его разрешенiе позволяли надеяться маститость и позицiя таких крупных богословов, как архiепископ Феофан (Быстров) и епископ Феодор (Поздеевскiй). Характерно, что первый из них – автор магистерской диссертацiи «Тетраграмма, или ветхозаветное Божественное  Имя» (Спб. 1905; 2–е изд. СПб. 1915)  – был назначен председателем подотдела об Имени Божiемъ Собора 1917–1918 гг.. К сожаленiю, из–за отсутствiя владыки Феофана и сгустившейся «атмосферы борьбы и угрозы разгона» самого Собора к обсужденiю проблемы так и не приступили.[16]

Святитель Феофан Полтавскiй и Митрополиты: Антонiй (Храповицкiй), Венiамин (Федченков)[17]

 Большое значенiе  в жизни Елены Юрьевны  (Карцовой)  имел Святитель Феофан Полтавскiй. Вот что она о нем пишет: «Мы были свидетелями его духовного подвига. Владыка жил затворником, поскольку монастыри в то время были замешаны в политику и погружены в мiрскую жизнь. Он пребывал в молитвенном подвиге, чему свидетельством были чудеса при его жизни и после кончины. В Россiи Епископ Феофан открыл много церквей. Народ очень любил его: когда он прiезжал в какой–либо храм служить, люди усыпали ступени цветами, и он входил в церковь по ковру из живых цветов. Он отъезжал из Россiи на пароходе вместе с Митрополитами Антонiем (Храповицким) и Платоном и Епископом Венiамином (Федченковым). Всю дорогу они обсуждали положенiе Церкви. Позицiя Еп. Феофана отличалась от согласного мненiя других епископов, вставших на путь церковной политики, их пути разошлись».

В разгар революцiи Митр. Антонiю (Храповицкому) пришла оригинальная мысль, что Господь из своей сострадательной любви мог бы нас и без Креста искупить и что кровавое распятiе было нужно как зрелище для грубых масс, не способных понять сострадательную любовь, как понимает это элита «ученого монашества». Ему сразу же указали, что это крестоборческая ересь, осужденная Святыми Отцами Церкви. Но т. к. у него было много почитателей, которые не могли до­пустить, что он мог так оши­баться, они, защищая его, нападали на тех, кто дерзнул сомневаться в Митрополите Антонiи. Одним из его искренних почитателей был Архiепископ Феофан, кто из любви же к нему, на основанiи святоотеческого преданiя указал на ошибки, опасные для Православiя. За это его обвинили в сумасшествiи и отстраняли от церковной деятельности, особенно после того, как Митроп. Антонiй переделал Катехизис Митроп. Филарета Московского на основанiи своего ученiя. Благодаря Архiепископу Феофану и другим новый катехизис не был офицiально принят Церковью, что вызвало ненависть к Архiепископу Феофану».

Отстраненный от церковной деятельности Святитель Феофан уединился и окончил жизнь свою Новым Затворником, во Францiи. Митрополит Евлогiй распорядился отпевать его как простого мiрянина.

47. П. А. Флоренскiй, священник, профессор МДА.

9–21.1.1882 +1943.

Отец Павел выдающiйся православный богослов и ученый – энциклопедист, профессор Московской Духовной Академiи, магистр богословiя,[18] редактор «Богословского вестника», развивал концепцiи космического всеединства и софiйности – Премудрости Божiей.

П.А.Флоренскiй великiй русскiй ученый (научный работник), изобретатель, физик, кибернетик, математик, геометрик, технолог, исследователь, писатель, издатель научной литературы, электрик. Он умел доводить свои исследованiя до реального результата и во всех обстоятельствах жизни усматривал Промысл Божiй.[19]

(Бiографическая справка из интернета).

Флоренскiй Павел Александрович (1882, местечко Евлах Елизаветпольской губернiи) – Родился в семье инженера–путейца, служившего в Закавказье. В 1900 окончил 2–ю Тифлисскую классическую гимназiю и поступил на физико–математическiй факультет Московского университета. Спецiализируясь по чистой математике, Флоренскiй параллельно изучал философiю. В 1904 после окончанiя курса отказался от предложенной ему научной университетской карьеры, выбрав путь, по его же словам, "православiя и именно церковности", поступив в Московскую духовную академiю в Сергiевом Посаде. Будучи монархистом по убежденiю, в 1906 под влiянiем событiй первой россiйской революцiи выступил с проповедью "Вопль крови", осудив казнь лейтенанта П. П. Шмидта и расстрелы "людей, не имущих куска хлеба", за что подвергся аресту. После окончанiя академiи Флоренскiй в 1908 – 1919 преподавал в ней философiю, а в 1911 принял сан священника, не занимая приходской должности. В 1911 – 1917 являлся редактором одного из лучших духовных журн. – "Богословскiй вестник". В 1914 защитил магистерскую диссертацiю "О духовной истине", став профессором в Московской духовной академiи. В этом же году вышел в свет его самый известный богословскiй труд "Столп и утвержденiе истины". Энциклопедически образованный оригинальный мыслитель, Флоренскiй стал автором многих выдающихся работ по богословiю, философiи, искусствоведенiю, математике, эстетике, электродинамике, филологiи, понимая свою жизненную задачу в проложенiи путей к будущему цельному мировоззренiю. После Октябрьской рев. 1917 Флоренскiй так обозначил свою позицiю: "Развиваемое мною научно–философское миропониманiе не совпадает с вульгарным толкованiем коммунизма", но это не может помешать "добросовестно делать на государственной службе свое дело". Служил ученым секретарем комиссiи по охране памятников и старины Троице–Сергiевой лавры, разрабатывая методику эстетического анализа и описанiя предметов древнего искусства, читал лекцiи по физике и математике в педагогическом институте, преподавал в Высших художественно–технических мастерских (В ХУТЕМАС), занимался научно–исследовательской работой в системе Главэлектро ВСНХ, редактировал Техническую энциклопедiю и написал для нее более 100 статей. Вся эта деятельность не помешала в 1928 высылке Флоренского в Нижнiй Новгород. По ходатайству жены А.М. Горького Е.П. Пешковой он был освобожден, но в 1933 вновь арестован, осужден на 10 лет по ст. 58 пп. 10 и 11[20]  и отправлен в восточно–сибирскiй лагерь "Свободный" (БАМЛАГ). В 1933 – 1934 работал на мерзлотной научно–исследовательской станцiи, где получил ценные результаты. Ходатайство правительства Чехословакiи в 1934 об освобожденiи Флоренского и переезде его с семьей в Чехословакiю правительство СССР отклонило. В 1935 Флоренскiй был отправлен в Соловецкiй лагерь, где сделал ряд научных открытiй на соловецком заводе йодной промышленности. В ноябре 1937 Флоренскiй был вторично осужден тройкой УНКВД по Ленинградской области. Дальнейшiе сведенiя о нем, включая офицiальную дату смерти в 1943, легендарны. Реабилитирован посмертно в 1958.[21]

_______________

(Павел Александрович Флоренскiй – изумительно одаренная Богомъ духовная, и вместе творческая, редчайшая личность. Посмотрите, он: философ, профессор МДА, энциклопедист, духовный писатель,  редактор «Богословского вестника», искусствовед, художник, математик, филолог, эстетик, физик, ученый секретарь комиссiи по охране памятников и старины в ТСЛ, монархист, антикоммунист,  преподаватель в ВУЗах, научный исследователь Глав–Электро в системе ВСНХ, научный работник соловецкого завода йодной промышленности, каторжник, новый Россiйскiй священномученик, – хотя РПЦ пока и не канонизировала его; но она долго не причисляла к лику святых преп. Серафима Саровского и такого редчайшего столпа Церкви Христовой, как Великiй пророк и чудотворец св. Iоанн Кронштадтскiй, в то время, как еще при его жизни по обилiю святых благодатных даров его почитал за Святого весь мир. (Сост.)

В годы афонских споров об Имени Божiемъ, вокруг священника Павла Флоренского сплотился круг богословов: ректор МДА еп. Феодор (Поздеевскiй); заслуженный ординарный профессор, член МДА. М. Д. Муретов; профессор МДА священник С. Н. Булгаков;  член МРФО философ Владимир Эрн; профессор член МДА М. А. Новоселов (новомученик);  Влад А. Кожевников, другiе, которые мужественно защищали имяславiе как церковное ученiе

В 1923 г. о. Павел Флоренскiй констатировал: «Медленно, но безостановочно, восстановленiе истины происходит, и все более находится людей, уразумевающих заблужденiе имеборства. Но успех этого дела, поскольку значат что–нибудь человеческiе соображенiя, зависит от осторожного и бережного подхода к душам. По Апостолу, требуется детоводительство и кормленiе молоком, прежде нежели станет усваиваться твердая пища. Многiе годы в русское общество вводились различные яды, отравляющiе ум, и теперь даже лучшiе представители Россiи нередко подобны выздоравливающим от тяжелой болезни. Было бы легко разделаться со злом, если бы можно было свалить всю вину на двух–трех и прiурочить ее к определенному году. Но не так обстоит на деле: духовное разложенiе накоплялось десятками лет и виновных в нем было очень много; мало кто не приложил сюда своей руки».[22]

Некоторые считают разработку о.Павла Форенского системы о Софiи – Премудрости Божiей – ересью, и потому называют его еретиком. Но это неверно. Свое мненiе о Софiи он не рекламировал, как общецерковное ученiе, как например рекламировал свое имяборческое ученiе Россiйскiй Синод за ученiе и голос Матери Церкви. То было личное мненiе или попытка разработки системы о Софiи о. Павле Флоренского, и поэтому считать его еретиком нельзя.

О. Павел, предпринимал усилiе к прекращенiю распри в ученiи об Имени Божiемъ. Для этого он составил проект нового Посланiя Синода об Имени Божiемъ в примирительной форме, в форме осознанiя Синодом горячности своих действiй и неправильности некоторых соблазнительных выраженiй в синодальном посланiи в виду недостаточности авторов Посланiя ознакомленiя с исповеданiем имяславцев и искаженiем их пониманiя веры во Имя Божiе (1 Ин. 3,23; Ин. 1,12; 3,18; 1 Кор. 6,11). Дошел ли этот его проект до Синода – думается: вряд–ли, потому что со стороны Синода не было никакой основательной подвижки к урегулированiю этого вопроса. И ученiе Синода об Имени Божiемъ зафиксировано офицiально, как ученiе всей Вселенской Церкви Христовой. Таким образом Синод вовлек всю православную церковь в страшный грех отступленiя от Имени Божiя, по крайней мере, церковь Россiйскую.

Записка священника Павла Флоренского.

С проектом текста для нового Синодального Посланiя. Ок. 1916–1917гг.Такой проект[23] подготовил о. Павел Флоренскiй желая, чтобы Святейшiй Синод написал и опубликовал новое свое Посланiе с целью спокутать соблазнительные изъяны прежнего Посланiя от 18 мая 1913 г. с его ученiем об Имени Божiемъ, послужившем причиной афонской смуты, с целью примиренiя враждующих сторон среди православных по этому спорному вопросу. Неизвестно, был ли реализован замысел о. Павла или нет, однако известно, что нового Посланiя Св. Синода не последовало и осталось в силе прежнее еретическое Посланiе, до сих пор не отвергнутое Россiйской iерархiей, ради которого по сiе время продолжаются полемическiе баталiи по вопросу об Имени Божiемъ и об афонском погроме двух Русских обителей, изгнанiи из них монахов за православное почитанiе Имени Господня.

Среди противников имяславiя главным объектом критики Флорен­ского стал архiепископ Никон (Рождественскiй). В статье «Архiепи­скоп Никон — распространитель "ереси"», опубликованной под Именемъ М. А. Новоселова (Голос Москвы, 17.07.1913 (№ 164). Об авторстве Флоренского см. примеча­нiя игумена Андроника (Трубачева) в: Флоренскiй Павел, священник. Сочиненiя в четырех томах. Т. 3 (1). С. 573—574), Флоренскiй доказывает, что в 1911 году архiепи­скоп Никон в журнале «Троицкое слово» публиковал произведенiя, содержавшiе те самые взгляды, которые в 1913 году были объявлены богохульными и еретическими  (Цит. по: Флоренскiй Павел, священник. Сочиненiя в четырех томах. Т. 3 (1). С. 350). Однако с наибольшей резкостью Флоренскiй критиковал Никона в комментарiях к статье последнего «Великое искушенiе вокруг святейшего Имени Божiя», написанных по просьбе М. А. Новоселова  (См. письмо Новоселова Флоренскому от 15 iюня 1913 г. в кн.: Флоренскiй Па­вел, священник. Переписка с М. А. Новоселовым. С. 115) и не предназначенных для публикацiи. В этих комментарiях Флоренскiй подверг детальному разбору аргумен­ты Никона против имяславского ученiя об имени Божiемъ и обвинил Никона в «семинарско–фарисейском высокомерiи», рацiонализме, са­моуверенности, позитивизме, «открытом примкнутiи к школе англiй­ского сенсуализма», кощунстве, пантеизме и пр.[24]

Опровергая мысль Никона о том, что сила Божiя только тогда проявляется при произне­сенiи имени Божiя, когда оно произносится «с должным благоговенiем и верою», Флоренскiй, в частности, пишет:

Называя Бога, мы всегда и во всяком случае так или иначе под­ходим к Нему Самому, а не только движем языком или пережива­ем чисто субъективные психическiе процессы. Но, приближаясь к Нему Самому, мы приближаемся в разных случаях по–разному; в од­них — на спасенiе себя, в других — «в суд и во осужденiе». Тем–то и страшно богохульство, кощунство, лицемерiе, легкомыслiе и т. д., где не благоговейно произносится Имя, что это произношенiе не есть лишь физическiй или психическiй процесс, а, вместе с тем, и онтологическiй процесс прiобщенiя Божiей энергiи, которая не может не быть действенной и, следовательно, или спасает, или опаляет. Если же опираться не на силу Имени, самого в себе, а на наши «должное благоговенiе и веру», то придется впасть в чистей­шiй субъективизм <...> Епископ Никон, кажется, думает, что можно безнаказанно трепать по семинарской риторике и священные тек­сты, и священные имена <...> Никон — чистейшее отродье семинарщины, возводящее дурные семинарскiе грехи в догмат и <...> орiентирующее свои догматическiе построенiя на до сих пор не оставленных им замашках духовной школы. Способ его рассужде­нiя таков: так как мы все треплем Имя и в проповедях и всюду, без «должного благоговенiя» и без веры, то, следовательно, это не плохо. И, значит, это Имя, раз оно позволяет себя трепать, есть са­мо по себе ничто — звук пустой <...> (там же. С. 311).[25]

Нам представляется, что Флоренскiй всеми силами своей души был на стороне имяславiя. Некоторые его особые взгляды по данному вопросу и некоторые его обличенiя как iеросхимонаха Антонiя (Булатовича), так и «Кавказских пустынников» в написанных им письмах, никак не перечеркивают его имяславческих взглядов на Имя Божiе, а наоборот, он как бы проявляет осторожность и советует обличаемым не проявлять поспешности и горячности, для того чтобы не обострять дело, а приближать его к положительным результатам, и к подвижке той и другой стороны к мирному разрешенiю острой проблемы вставшей перед архiимяборцами и перед имяславцами, готовыми ради сохраненiя веры во Имя Божiе к прекращенiю общенiя с Синодом.

Для этой цели о.П.Флоренскiй написал и свой «Проект для нового синодального посланiя», желая и надеясь, что Синод признает свои ошибки в Афонском вопросе. Но, как говорится, – не тут то было. Что касается затронутого еп. Иларiоном Алфеевым Михаила Новоселова, то он до конца был ревностнейшим защитником имяславiя и обличителем имяборчества.[26]