«АФОНСКIЙ БУНТАРЬ [1]

(От нашего сумского корреспондента)

(«Начала». Религiозно–философскiй журнал. Москва. 1998 г. с. 221 – 224)

В Сумах уже с месяц живет староста Андреевского скита на Афоне, iеросхимонах Антонiй.

Он гостит здесь у своей матери генеральши Булатович, крупной помещицы Лебедянского уезда. На наш вопрос, интересуется ли о. Антонiй тем, что происходит сейчас на Афоне, последнiй отве­тил:

– Интересуюсь и болею душою. Газеты не всегда пишут прав­ду. Лишь недавно я прочитал, будто игумен Андреевского скита архимандрит Давид приказал не поминать на ектенiях ни св. патрiарха, ни Синод. Будучи вполне осведомлен о положенiи дел на Афоне, считаю долгом опровергнуть это неверное сообще­нiе.

– В Андреевском скиту продолжают поминать и патрiарха, и Синод, ибо хотя в вопросе об имени Божiемъ мы не можем согла­ситься с решенiем патрiарха и Синода, но власть их мы продолжа­ем признавать и от господствующей церкви не отлагались. (Следует сказать: «пока не отлагались».-Сост.).

– Догматическое решенiе патрiарха и Синода, выраженное в их грамотах и гласящее, что ученiе о божестве имени Божiя и име­ни Iисусъ есть ересь, мы не можем принять как неканоническое, по следующим причинам: право догматического решенiя какого–либо вопроса принадлежит собору, а не единоличной власти патрiарха или Синода. Всякое церковное догматическое определенiе должно иметь своим основанiем слова Св.Писанiя и св.отцов. Ученiе имеславцев именно опирается на слова св. отцов и Писанiя, как в том каждый может убедиться, прочтя мою «Апологiю веры во Имя Божiе и во Имя «Iисусъ».

— У противников же не имеется ни одного свидетельства про­тив нас из Св. Писанiя или св. отцов, и, следовательно, их отрица­нiе не может быть нами прiемлемо.

— Всякiй догматическiй спор доселе решался личными состя­занiями сторон. Ныне же допущен небывалый в церковной прак­тике способ, а именно, он решен на основанiи лишь одной экспер­тизы преподавателей халкинской духовной академiи и на основа­нiи сужденiй архiепископа Антонiя волынского и преподавателя духовной академiи С.В.Троицкого.

— Но, — продолжает о. Булатович, — Антонiй — сам глава противоположного нашему направленiя и, следовательно, лицо весьма пристрастное к делу. Он — виновник всей происходящей ныне смуты, ибо не ученiе отца Иларiона, не мои слова прельстили, якобы, афонцев, но слова архiепископа Антонiя воз­мутили веру православных душ. Эти слова архiепископа Антонiя подхватили начальствующiе на Афоне лица и стали проводить их в жизнь монашескую, а именно, что имя Iисусъ есть меньшее всех других имен Божiих, что оно относится лишь к человеческому ес­теству Богочеловека, что не имеет божественной силы и боже­ственного достоинства.

Эта–то проповедь и вызвала протест подвижников афонских, а протест вызвал, в свою очередь, репрессiи. Подвижники привели в доказательство своей правоты слова святых отцов, а начальство — авторитет власти.

— Вот те причины, которые довели ныне Афон до такого остро­го положенiя, — закончил о. Антонiй Булатович свою беседу.

_________________

Последняя заграничная корреспонденцiя принесла о. Антонiю с Афона подробное описанiе посещенiя архiепископом Никоном 13–го iюня афонского Пантелеймонова монастыря в сопровожде­нiи профессора петербургской духовной академiи С.В.Троицкого и под воинской охраной.

Описанiе это составлено иноками Феофилом (Кузнецовым) и Iаковом (Чернопятовым) и в удостоверенiе его подлинности скреплено подписью архимандрита Давида, с приложенiем печати Свято–Андреевского общежительного скита. Самое характерное в этом описанiи — речь архiепископа Никона к афонским инокам, произнесенная им в Покровском соборе Пантелеймонова монасты­ря, и вызванные ею пренiя.

Вот речь архипастыря:

«Мир вам, отцы!

«Раздался голос церкви, но вы не слушаете и не хотите сознать­ся в своем заблужденiи. Я послан к вам от Государя и Святейшего Синода. Привез вам постановленiе Святейшего Синода, над кото­рым пришлось пять месяцев трудиться нам, десяти епископам. И вы не внемлете голосу церкви и находите правым новое ученiе о. Иларiона и о. Антонiя Булатовича об имени Iисусове.

«Шесть дней назад, когда я прибыл сюда, на св. гору Афон, и позвал вас, ни один инок не явился ко мне на пароход, чтобы при­нести покаянiе. Правда, только один человек нашелся, который прибыл на пароход и принес чистое раскаянiе и имя которого я могу открыть. Это — отец Iерам.

«Вы, — продолжал архипастырь, потрясая посохом, — каждое имя считаете за Бога. Так я скажу вам, что каждое имя Божiе не есть Богъ. Имя Iисуса не есть Богъ. И червяку имя только «червяк», а вы, пожалуй, скажете: «и червяк — Богъ». Сынъ есть меньше Отца. Самъ Iисусъ сказал, что «Отецъ есть более Меня». Вы скажете, что у вас и Христосъ — Богъ...»

В это самое время проф. Троицкiй говорит на – ухо архiепи­скопу Никону:

— Владыко, Христосъ — Богъ! И на отпусте говорится: «Христосъ истинный Богъ наш...»

Слышится ропот из рядов монахов, но владыка Никон, стуча о пол архипастырским посохом, кричит:

— Никто не смей мне возражать. Даже Англiя и Францiя так веруют, как я говорю...

В это время один из монахов, Феофил, громко возражает против таких доводов владыки:

«Ваше мненiе, отче святый, ложно. В Святом Писанiи этого нет... В Писанiи сказано: «Iисусъ, создавый Адама и Сынъ Твой». В другом месте говорится: «Господь наш Iисусъ Творецъ»... святое Евангелiе так говорит, ибо не послал Богъ Сына своего в мiр, что­бы судить мiр, но чтобы мiр спасен был через Него. Верующiй в Него не судится, а неверующiй уже осужден, потому что не уверо­вал во имя единородного сына Божiя (от Iоанна гл.З, ст. 17–18).

Слова эти были произнесены монахом при явном сочувствiи остальных иноков. Архiепископ Никон не оставил их без ответа и возразил:

— Вы нашли такiе же книги, каковы и сами!

Монах Феофил хотел также ответить архiепископу, но в это время к нему подбежал профессор Троицкiй и говорит:

— Не смей возражать владыке! Ты в этом монастыре чужой. В тот же момент к Феофилу быстро подошел офицер из числа сопровождавших арх. Никона и тоже заявляет скромному монаху:

— Батюшка! Прошу вас помолчать...

• Замолчать! — потребовал и сам владыка Никон, стуча неистово посохом
• Нужно слушать, что говорю вам.

В это время к волнующемуся не в меру архiепископу подходит инок Ириней и говорит:

— Владыка! Вы говорите, что имя Божiе не есть Богъ, а в Псалтири сказано: «Хвалите имя Господне, хвалите рабы Господа». А по–вашему надо говорить: «Хвалите Бога Господа».

— Да, так и нужно! — отвечает владыка иноку Иринею.

— Тогда, — продолжает Ириней, — нужно все книги перепи­сать.

— И перепишем со временем! — отвечает владыка Никон. — Все книги переправим.

Последнiе слова Никона вызывают сильный шум среди братiи. Раздаются негодующiе возгласы:

— Он хочет уничтожить православную веру!

— Не хотим его больше слушать!

Владыка Никон стоит бледный. Его цепью загородили от мона­хов солдаты. Профессор Троицкiй и остальные спутники владыки смущены.

Оправившись от замешательства, архiепископ Никон круто по­вернулся и пошел в алтарь. Профессор Троицкiй и несколько офи­церов последовали за ним.

      Так закончилась 13–го iюня «пря о вере» между архiепископом Никоном и иноками–«имеславцами».    М.К.[2]

Стихотворенiе некоего острослова, писавшего под псевдони­мом «Заноза», в газете «Гроза» от 16.03.1914 (№ 619):

                                                             Не тратил я напрасно слов,

                                                        Перед мятежною толпою:

                                                         Я постарался убедить

                                                        Ее, пожарною кишкою.

       «Еще на пути к Афону архiеп. Никон (Рождественскiй) следовавшiй на Афон для расправы с «непокорными» монахами–имяславцами, «революцiонерами», приказал всем матросам на корабле вычеркнуть из личных молитвословов Имя Спасителя – Iисусъ, а затем по очереди топтать сапогами это Имя Господа, начертанное мелом на палубе. Отказавшiеся сделать это подвергались дисциплинарным наказанiям».[3]

«Никон этот злодей с Афона»

«Возглавившiй военизированную экспедицiю на Афон епископ Никон (Рождественскiй) именуется в одном из писем Государыни к Государю (8 сент. 1915 г.) "этот злодей с Афона". (Рецензiя В.М.Лурье на книгу «На горах Кавказа»).

Государь принял живое участiе в «афонском деле». В частности, в архиве ЦГАОР имеются два письма Булатовича к Государю. Отношенiе Царской Семьи к «афонскому делу» выясняется из отзывов об архiепископе Никоне, которые находим в письмах Государыни Августейшему Супругу: «Никон (этот злодей с Афона)», (письмо от 8 сент. 1915 г.); «у него на душе грех Афона» (9 сент. 1915 г.). Есть и другiе основанiя считать, что «симпатiи» Государя были на стороне «имяславцев». [Прим. ред. журнала Царь–Колокол. № 6. М. 1990. С. 38].

Самопротиворечiе архiеп. Никона  (Рождественского)

«Если Никон называет Имя тенью, то он, тем самым, в значительной мере сдает свою позицiю. Все же это лучше, чем "экватор" или "меридiан". Но имя не тень свойств, а содержит в себе свойство, которое тень Бога... Пред­ставленiе (и имя), по Никону, не только не тень Бога, но даже и не тень свойств Бога, — а лишь, так сказать, тень тени свойства, или тень тени Бога... Почему же Имя, тень уже не внешних свойств Петра (его геометриче­ской формы), а внутренних свойств Бога (благости, милосердiя, премудрости и т.д.) не может исцелять?» («Церковь и время». № 3 (12) 2000. С. 216).

Инструкцiя Никона

Что касается книжки  С. Троицкого, переизданной К. Шахбазяном в 2002 году, то она содержит массу голословных обвиненiй имяславцев, много клевет, в чем они не виновны, много подтасовок и неправд. Не даром же начальник карательного афонского отряда архiимяборец Никон (Рождественскiй) своим сотрудникам по уничтоженiю имеславiя преподал такую сатанинскую инструкцiю: «Имеславiе надо, во что–бы ни стало, искоренить, хотя бы для этого пришлось употребить: ложь, подлог, интриги и тому подобное» (Журнал «Троицкое слово», отдел: «Мои дневники» № 207. 12.02.1914).

Строго по этой инструкцiи и действовали все сподвижники архiеп. Никона по уничтоженiю истины Имеславiя, стараясь всячески опаскудить его.

Возмездiе от Бога архiепископу Никону за Афонскiй разгром.[4]

      Возвращаясь из–за границы, в Петербург Никон сообщил телеграфом в Лавру о том, что по пути он хочет посетить ее. Он назначил день и час своего прибытiя поездом. На станцiю был подан почетный Лаврскiй экипаж с богатой упряжью Лаврских коней–лихачей, этим самым, стараясь оказать почет члену Святейшего Синода. На встречу этого великого посетителя никто от Лавры на вокзал не прибыл, ибо лаврская братiя не любила его. Приготовились встретить его в самой Лавре у Троицкого собора: наместник, архидiакон и другiе, начальствующiе, и певчiе. Как бывшiй житель Лавры Никон отлично знал лаврского кучера с экипажем и любимых его коней. Будучи еще казначеем Лавры, он частенько, в свое удовольствiе, разъезжал по своим надобностям. Поэтому, для встречи Никона, хорошо знавшего кучера с экипажем, не требовалось посылать особых представителей от Лавры.        

      Итак, поезд прибыл. Прiехавшiй Никон вышел на привокзальную площадь, где стоял Лаврскiй экипаж.  Кучер принял от него благословенiе, как от своего бывшего начальника архимандрита Лавры, а теперь архiепископа и члена Святейшего Синода. Усевшись в экипаж, Никон направился в Лавру. У святых ворот Лавры кучер остановил лошадей. Никон должен был сойти с экипажа, чтобы идти в Лавру к Троицкому собору. Никогда самые высшiе лица, патрiархи, митрополиты, лица императорской фамилiи, даже  императоры не дерзали въезжать экипажем внутрь Лавры. Сей, ненарушимый Лаврскiй обычай был хорошо известен Никону.

 Но этот самый Никон, первый и последнiй, дерзнул нарушить этот, неприкосновенный обычай. К удивленiю кучера он властно повелел: “Правь экипаж к Троицкому собору”. Кучер, со страхом и трепетом повиновался небывалому приказу. Правя коней к Собору Святой Троицы, кучер с облучка своего видит, что ожидающее священство в облаченiях, и другiе начальствующiе из братства безмерно удивились  дерзости Никона. У Собора экипаж остановился. Никон поднялся с мягкого сиденья. В тот момент, когда он с напыщенной важностью стал спускаться с экипажа, кони в одно мгновенье яростно вздрогнули, и в страшном, непонятном испуге бросились в сторону. Экипаж опрокинулся. Кучера отбросило в сторону. Все перепугались. Едва остановили коней – они храпят и дрожат в яростном испуге. Кучер ничуть не ушибся, но крайне испугался от происшедшей катастрофы. Он встал сам, без посторонней помощи.  Вместе с братiей выпрягли дрожащих коней и увели их со двора обители. Экипаж сохранился невредимым, поломки не было. А Никона извлекли, из под экипажа с поломанными ногами и с побитыми боками. Горделивая пышность архiерейской церемонiи с лица его исчезла. Осталось лишь выраженiе жалкого болезненного страданiя. С великим для него трудом отнесли его в митрополичьи покои и передали на попеченiе лаврского врача.

Выводы из повести об архiепископе Никоне

      Кто не удивится сему внезапному происшествiю? И кто не признает это карою Божiей? Ехал Никон из–за границы, где несколько дней тому назад, сей грозный, прегордый архiерей, член святейшего Синода, верховный главнокомандующiй карательной экспедицiи на святой Горе Афонской, обливал из пожарных шлангов ледяной водой до тысячи молящихся, иноков, имяславцев. А затем, до ниточки промокших, избивая ружейными прикладами и штыками, сбрасывал  вниз с  третьего этажа по прямой мраморной лестнице. Всех раненых тогда оказалось более 60, в том числе  тяжело раненых более 40,  и убитыми насмерть 5, но точные данные об этом скрывают. Затем, из двух обителей: Пантелеймоновской и Андреевской, до тысячи иноков имяславцев Никон изгнал, 685 человек под конвоем загнал на пароход, а остальных, не вместившихся, оставил на следующiй пароход. Первую партiю с парахода под конвоем пригнал в Одессу, где они были преданы тяжкому поруганiю, лишены всех прав человеческих.

      Сей Никон, ратовал против иноков, имяславцев, защитников Славы Имени Божiя. Синодальная куча Антонiя Волынского, из которой был послан на Афон архiепископ Никон, Всесвятое, достопоклоняемое,  и Вседержавное  Имя Божiе, которому по Апостолу “поклоняется всякое колено небесных, земных и преисподних”, Имя Господа Iисуса низвела на степень тварного человеческого имени, тяжко восхулила Его. Защитников же Славы Имени Божiя – имяславцев, признала еретиками, осудила их на изгнанiе с Афона, на пожизненное заточенiе в мiр и на погибель. Себя же, эта куча считает правою, а инквизиторскiе действiя свои, вменяет себе в заслугу перед Судом Божiимъ.  Господь же, в последнюю ночь, перед Своими страданiями, после Тайной Вечери идя в сад Гефсиманскiй, говорил своим ученикам: “Поминайте слово, еже, Аз рех вам: “Несть раб, болiй Господа своего. Аще Мене изгнаша, и вас изженут... Но сiя вся творят вам за имя Мое. Сiя глаголахъ вам, да не соблазнитесь. От сонмищ ижденут вы. Но прiидет час да всяк, иже убiет вы, мнится, службу приносити Богу”, (Iоан.15, 20 – 21 и 16, 1-2). Это же самое мы видим в действiях Никона. Он возмнил, что все содеянное им на Афоне, есть великое служенiе Богу. Он избил и изгнал имяславцев с Афона, одержал блестящую победу над ненавистными ему, непокорными исповедниками Славы Имени Господня. Посему достойно и праведно ему есть, принести благодаренiе Богу и поклониться Ему в самой обители Пресвятой Троицы, у раки Преподобного Сергiя, в обители, в которой он проживал и много потрудился...

   Никон любил хвалиться собой, говоря: “Я, от Дома Живоначальной Троицы”. То есть, мое происхожденiе от Троице–Сергiевой Лавры”, в которой, действительно, пожив не мало,  был  казначеем,  нажил пол миллiона капитала, и на те средства, прiобрел себе сан архiерейскiй, ловко пронырил в члены Святейшего Синода, а в дни возникшей богохульной имяборческой ереси, вошел в состав бесовской кучи Антонiя Волынского, из которой был командирован на Афон, в качестве воеводы, разбить ополченiе невежественных, неученых мужиков, лапотников, имяславцев, осмелившихся спорить с  учеными богословами, архiереями...

   Теперь же,  мыслил славный воевода Никон, цель достигнута, моим старанiем и действiем 1500 монахов имяславцев, изгнанных насильно и добровольно покинувших Афон ради имяборческой ереси, побеждены, – с Горы Афонской изгнаны в мiр, на пожизненную ссылку, – есть чем похвалиться мне и возвыситься в нашей куче Владыки Антонiя Волынского, доверившей мне такое великое дело послужить Богу. Но прежде чем явиться мне в нашу кучу, заеду в Троице–Сергiеву Лавру, там поклонюсь мощам Преподобного и возблагодарю Святую Троицу, даровавшую мне славную победу...

И вот победитель через святые ворота въехал на колеснице к самому Лаврскому Собору, поклонился до сырой земли, и накрылся своею же колесницею, у стены Троицкого Собора... Он не смог войти в него. Можно полагать, Господь не допустил его в храм с Iудиным предательством Славы Имени Божiя, но на руках некоторых из братiй сего грозного Афонского погромщика   отнесли к хирургу на перевязку...

Никон! хотя на болезненном одре вспомни, что ты делал всего несколько дней тому назад? Вечером с 3–го на 4–е iюля ты громил на Афоне молитвенников, которые, лишенные тобою храма Божiя, в коридоре просфорни совершали на день раньше Всенощное бденiе в память своего Богоносного Отца Преподобного Афанасiя Афонского. А в тот же день празднуется и память Преподобного Сергiя Радонежского. И вот,  эти два Богоносные великiе святые, празднуются вместе: Афонскiе иноки молитвенно празднуют своему Преподобному Отцу Афанасiю Афонскому,  а в Россiи, и особенно в Троице–Сергiевой Лавре, молитвенно празднуют своему Россiйскому Святому – Преподобному Сергiю Радонежскому. И вот ты, Никон, любившiй хвалиться собою: “я от дома Живоначальной Троицы”, который основал Богоносный Сергiй,  ты почтил память своего преподобного Отца печальника земли русской,  кровопролитной и убiйственной войной против молящихся иноков святой Горы Афонской, совершавших Всенощное бденiе своему Богоносному Отцу Афанасiю. В сей день памяти своей, преподобные Отцы Афанасiй, и Сергiй, в небесах предстоят у Престола Божiя и молитву приносят Живоначальной Троице о всех,  с любовью творящих память их на земле, а ты устроил кровавое побоище, убiйственную войну на творящих память небесных молитвенников, и святую Гору Афонскую, земной жребiй Царицы Небесной облил кровью Ее иноков... О, несчастный Никон! Соделав такое страшное злодеянiе, ты, вдруг, вменяешь  это себе в заслугу перед Богомъ. Избiенiем монахов и изгнанiем с Афона десяти сотен в мир на погибель исповедников Славы Имени Божiя, ты думаешь, угодил Богу? О сем, и сказал Господь: ”Наступает время, когда всякiй, убивающiй вас, будет думать, что он тем служит Богу,  (Iоан. 16, 2).                          

      О, Никон, сослужил ты не Богу, а куче своей, в которой гнездится сатана. Куча ваша омраченная его духомъ изрыгает страшные хулы на Имя Божiе. Ты, Никон, не от Дома Живоначальной Троицы, а от антихристовой кучи. Вот тебе и возмездiе, по делом твоим. Колесницу твою опрокинул на тебя Михаил Архистратиг Сил Небесных, ибо ополченiе имяславцев, защитников Славы Имени Божiя, под его хоругвью воинствует против врат адовых. Михаил Архангел, сущiй вождь и защитник нашего ополченiя в пустынном Афоне избил двух Пантелеимоновских монахов–убiйц, шедших в Андреевскiй скит задушить нашего старца миссiонера игумена о. Арсенiя. А тебя, в доме Живоначальной Троицы, в посрамленiе твое, накрыл и придавил колесницею твоею пред очами монашествующего братства, у стен Соборного храма Святой Троицы. Архангел Михаил молнiеносно явился между стены храма и конями твоими так, что ты не видел его, а кони твои увидели и в страшном испуге бросились в сторону, и опрокинули на тебя колесницу твою. Подобно тому, как сей же Михаил Архангел, с огненным мечем, явился ослице пророка Валаама  и преградил ей путь. Ослица же придавила к стене ногу Валаамову, (см. в Библ, кн. Числ, 22,23, и далее).  Валаам начал бить ослицу. Михаил же Архангел чудесно вложил ослице дар человеческого слова, и она укорила седока своего, за неповинное избiенiе, ибо ей преградил путь Ангел с огненным мечом, не допускавшiй Валаама продолжать путь, неугодный Богу. Мгновенно и самому Валааму открылся грозный вид молнiеносного обличителя человеческой неправды, вразумил безумiе пророка, который раскаялся и возвратился назад.

      Ты же, о лютый Никон! наказанный и посрамленный не познал своего тягчайшего злодеянiя, не восчувствовал кары Божiей поразившей тебя, и счел ее за простую случайность, и кряхтя со стоном, мысленно витал в треклятой дьявольской куче своей, составляя план, как бы ярче блеснуть представляя ей разбойничiй доклад свой о том, как ловко  повоевал и одержал победу над непокорными монахами имяславцами, ненавистными тебе и куче твоей.

      Больше месяца пролежал, в Троице – Сергiевой Лавре, увечный Никон, пораженный незримо мечем Архангела Божiя Михаила. Наконец,  охая и стеная, хромая на оба колена, решил явиться в свою кучу.

      И вот, предстал, наконец, долгожданный герой Афонского побоища, в состоянiи инвалида, перед своей кучей. Оказав достойный почет победителю, куча немедленно назначила день торжественного заседанiя в полном составе всего Синода, дабы придать силу приговора изгнанникам Афонским, противникам власти Святейшего Синода.

      В составе Святейшего Синода состоят три постоянных члена из высшей iерархiи, митрополиты: Петербургскiй, Московскiй и Кiевскiй. К назначенному дню торжественного заседанiя, для суда над Афонскими изгнанниками – имяславцами, не явились: Кiевскiй митрополит Флавiан – он вообще уехал из Петербурга; Московскiй митрополит Макарiй – он не поехал в Петербург из Москвы. Таким образом, из высших iерархов присутствовал один лишь Петербургскiй митрополит Владимир, член кучи Антонiя Волынского, его единомышленный друг.

      Громозвучное торжественное заседанiе, хотя и состоялось в желанный день, но оно было куцым, без двух высших маститых Iерархов. Также отсутствовали некоторые другiе епископы, члены Синода, сторонники имяславцев, которые не пожелали принимать участiе в беззаконном суде, как и уклонившiеся митрополиты Московскiй и Кiевскiй.

      Никон, в своем докладе полностью излагая свои доблестные труды на Афоне, добавил к докладу и свое ученiе об Имени Божiемъ. Уясняя свое понятiе об Имени Божiемъ, Никон, в услажденiе довольной его мудрованiем кучи, выразил страшную, нестерпимую для христiанского слуха, хулу на Имя Господне. Он уподобил Имя Божiе названiям: “Экватор”, “Меридiан”, говоря так: эти имена существуют, а их предметов нет. Так должно понимать и об Именах: Iисусъ, Христосъ, Господь, Богъ, Саваоф, Троица, Отецъ, Сынъ, Святой Духъ и проч. Имена есть, а предметов нет. Подобное Никоново толкованiе, напечатано и в его докладе, помещенном в “Прибавленiях” к Церковным Ведомостям” № 20 от 18 мая, 1913 года. “Церковные Ведомости” – это был офицiальный печатный церковный Орган при Святейшем Синоде, выходившiй еженедельно. Там же в “Прибавленiях” помещены  доклады: Никона Рождественского, Антонiя Волынского, и Сергiя Троицкого. Эти три доклада, посвященные их авторами развенчиванiю Имени Божiя, легли в основу “Посланiя Святейшего Синода”, напечатанного, на стр. 277 – 286 вышеупомянутых церковных ведомостей. Отредактировано еретическое “Посланiе” той же кучей Антонiя Волынского и опубликовано от имени всего Святейшего Синода.

      Принимая доклад Никона, синодальная куча принимала и тяжкiе нестерпимые хулы его на Святейшее Имя Божiе, и восхищалась его подвигом в борьбе против непокорных монахов, имяславцев. Куча подтвердила Никоново ученiе, что понятiе об Имени Божiемъ, должно быть таким же, как и понятiе об экваторе: Экватор есть, а предмета нет, Имя Iисусъ, и другiе Имена Божiи есть, а Предмета нет. Не страшно ли: Имя Божiе есть, а Бога нет. Куча всем сердцем приняла это богоотступническое ученiе.  Вот откуда началось открытое безбожiе, из кучи синодской, изрыгнутое языком Никона.

      Повторяем, это уподобленiе Имени Божiя “экватору” печаталось в органе синодального изданiя “Церковные Ведомости”. – Поэтому,  синодальная куча  и есть тот самый семиглавый зверь,  о котором гласит 13 глава Апокалипсиса св. Апостола и Евангелиста, Iоанна Богослова.

Похвала архiимяборцу Никону, и хула на Имяславiе
http://rusk.ru/Press/Sv/00/7/mj3.htm

Журнал "Москва ", №7, iюль 2000 г.

Никон Рождественскiй – великiй святитель ХХ века.
Александр Стрижев

       Имя архiепископа Никона (Рождественского) постепенно в его творенiях возвращается к русским людям: уже переиздана его замечательная книга "Меч обоюдоострый",[5] в православной перiодике появляются перепечатки его статей. Великое имя (озверевшего хулителя Имени Божiя.-Сост.) снова прочно входит в наш читательскiй обиход.

       Естественно, о человеке такого масштаба, как владыка Никон, можно было бы рассказывать много, (нами, и самого Никона действiя по искорененiю в Россiи православного почитанiя Имени Божiя, уже все рассказали о «великом» еретике.-Сост.). О Никоне все равно всего не пересказать, потому как жизнь его была поистине подвижнической, насыщенной событiями ярчайшими. Начну с его детства.

       В Подмосковье есть село Чашниково – совсем, можно сказать, неизвестное село. Оно памятно разве тем, что в нем 4 апреля 1851 года в семье дьячка родился будущiй архiепископ Никон. Семья у дьячка была многодетной – двадцать два ребенка!

       В мiру архiепископ Никон был Николаем Ивановичем Рождественским. Его отец, Иван Андреевич, скромный сельскiй дьячок, ничем особенным не выделялся на фоне тогдашней жизни. Мать, Ольга Ивановна, была, как говорил впоследствiи сам владыка, "Христова крестоносица" – она несла большой и тяжелый крест по воспитанiю огромного числа своих детей. Жила семья в чрезвычайно бедных, стесненных условiях, так что можно представить тот груз забот, который несла на себе эта сельская женщина.

       Николай Рождественскiй от природы был хилым мальчиком, к тому же в пятилетнем возрасте он ослеп на один глаз. И вот такой полукалека сумел развернуться в гиганта. Великiе способности у него определились как–то сразу. К восьмилетнему возрасту он уже три раза прочел славянскую Библiю. Представьте, одноглазый мальчик сподобился прочесть огромную книгу, прочесть три раза на церковнославянском языке! Помимо этой книги, он прочел еще несколько томов Четьих–Миней, прочел и другiе основные великiе православные церковные творенiя. Так что, видно, в нем таились необыкновенное трудолюбiе и рвенiе к слову истины, которыми он обладал до самой своей смерти.[6]   

       После окончанiя сельской церковноприходской школы Николай поступил в Московское духовное училище, где считался тоже первым учеником. При его блестящих способностях и необыкновенных знанiях он сильно выделялся среди других питомцев. Закончив несколько духовных училищ, Рождественскiй все–таки не стал поступать в Духовную академiю, поскольку ему надо было добывать хлеб самому.[7] Так что высшего богословского образованiя Николай не получил, но впоследствiи, по обширным его знанiям, он будет избран почетным профессором Московской Духовной академiи.

       В 1874 году Николай Рождественскiй стал послушником Ново–Iерусалимского монастыря, основанного в XVII веке патрiархом Никоном, пошел узким, тернистым монашеским путем. Некоторое время он подвизался в этом монастыре, а с переводом оттуда настоятеля, отца Леонида (Кавелина), наместником в святую Троицкую лавру туда же перешел и его послушник. Видно, так инок и наместник сдружились, что не захотели расставаться.

       Прошло еще несколько лет, и в 1880 году Николай Рождественскiй принял постриг с Именемъ Никон. В переводе на русскiй Никон – "побеждающiй". Такое вот выбрали ему имя, и впоследствiи он действительно будет побеждать врагов Церкви, врагов Россiи.[8]

       Литературные способности проявились в Никоне чрезвычайно рано. Еще в училище он издавал журнал, писал стихи, причем неплохiе стихи, и очень много всего этого сохранилось в его архиве. Слава Богу, его архив уцелел в революцiонные годы, и там, если мы откроем его папки, увидим и стихи ранних лет, и разного рода дневниковые записи.[9] Литературная склонность в нем как–то весьма быстро определилась и приняла оригинальный характер. Стиль его письма – неподражаемо оригинален, всегда трепетно–динамичен, а главное, за что бы ни брался Никон, в нем чувствовался полемическiй задор – своими писанiями он весьма убедительно давал отпор разным извратителям истины.[10] Будучи послушником в лавре, еще до принятiя монашеского пострига, в 1879 году Никон начал выпускать Троицкiе листки. К Троице притекало множество паломников, собственно, вся Богомольная Россiя стремилась посетить эту святыню, чтобы припасть там к цельбоносным мощам преподобного Сергiя. И народ по всем углам Россiи в котомках нес листки, издаваемые в лавре Никоном.[11] Лаврская типографiя печатала их буквально сотнями тысяч штук; в общей сложности этих листков было напечатано более миллiона. Листки почти совершенно ничего не стоили, их продавали по копейке, а иногда давали и даром. Для народа они были любимым чтенiем. И когда такой паломник возвращался в родное село, он собирал Богомъольных людей – тогда вся крестьянская Россiя была православной, по–настоящему Богомольной и интерес к паломничеству наблюдался большой, – и соборно читались вслух эти листки, люди утешались, находили в них много слов нужных. Так читающая православная Россiя получала душепитательное слово лавры.[12]

       Между тем Никон не только занимался написанiем статей для листков. В те молодые свои годы он сумел создать еще классическую книгу о преподобном Сергiи. Его книга называется "Житiе и подвиги преподобного Сергiя, игумена Радонежского и всея Россiи чудотворца". Эту книгу переиздают и теперь – о великом святом, ей равных нет. Написанная образным языком, книга настолько проникновенна, что даже черствое сердце наскоро разогреется и возгорится Богомъыслiем при чтенiи ее замечательных страниц. Впервые книга о преподобном Сергiи была издана в 1885 году и весьма быстро выдержала пять изданiй – ее искали, ее читали, ее любили и любят до сих пор. Как сказал Иван Сергеевич Аксаков, книга "исполнена благотворной красоты, которой подражать нельзя".

       Вот такой это был талант литературный! Мы иногда выпускаем из виду, что ведь и среди духовных публицистов было много одаренных литераторов. Часто думают, что церковная публицистика бесцветная. Ничего подобного! Церковная публицистика в лучших своих образцах – это еще и замечательные литературные произведенiя. Вспомним, к примеру, статьи и пламенные Слова святого Iоанна Кронштадтского, проповеди протоiерея Iоанна Восторгова или того же архiепископа Никона – все это, конечно, публицистика высочайшего уровня.[13]

       За Троицкiе листки Никон получил Макарiевскую премiю в 1900 году. Тем самым высокое церковное начальство достойно оценило его работу. Естественно, был у него рост и по церковной линiи: уже в 1904 году мы видим его епископом Муромским, затем он занимает Серпуховскую кафедру, позже становится настоятелем Свято–Данилова монастыря.

       В 1905 году, когда разыгралась жестокая революцiя, епископ Никон не мог промолчать об этом ужасном разоренiи Россiи. И вот 16 октября того бедового года в "Московских ведомостях" он печатает замечательную статью против кромешников "Что нам делать в эти тревожные дни?". то есть что делать русским людям в такое лихое время. В статье он призвал русских людей сплотиться и дать отпор врагам Россiи.

       Этот призыв вызвал яростный накат еврейской печати на позицiю Никона. Либеральные публицисты, изрыгая хулу на подвижника Христова, вовсю выказывали свое обличье ненавистников Россiи.[14]

       Но разного рода революцiонеры и смутьяны, естественно, и все ненавистники Россiи с ними, ополчились тогда, в 1905 году, на владыку Никона, стали его проклинать на страницах "прогрессивной" печати за призыв к русским людям сплотиться, отвергнув путь позора и предательства своей страны, предательства своих же собственных интересов. Видите ли, Никон зовет людей одуматься и сплотиться! Виданное ли это дело! Началась оголтелая массированная атака, направленная против владыки Никона, докатившаяся и до Святейшего Синода. А в Синоде были в то время не все такими, как епископ Никон. Там были и те, кто иногда подыгрывал революцiонным страстям. Один из них – петербургскiй митрополит Антонiй (Вадковскiй) – личность известная в исторiи Церкви своей двусмысленностью, симпатiями к разного рода прогрессистам–революцiонерам и к церковным реформаторам. Именно он настоял на том, чтобы удалить владыку Никона из Москвы и из Троицкой лавры, упрятать его подальше, в глушинку. И настоянiе Антонiя Вадковского поддержали синодалы, ведь Синод буквально завалили требованiями от лица так называемой "прогрессивной интеллигенцiи" и "трудящихся", раскрученных революцiонерами. В Синоде пошли им навстречу, назначив епископа Никона на вологодскую кафедру. По существу, его удалили подальше от Москвы, полагая, что в незаметном месте он будет потише. На календаре был 1906 год.