Глава 37.

Испытание России Филаретом митрополитом Московским (Дроздовым), в лице трех семинаристов.

(Схим. Гергий (Макаровский).

Увидев нравственный упадок не только в христианстве, но даже в духовенстве, которое выходит слабым из духовных семинарий и академий, и желая несколько поднять уровень духовного облика священнослужителей, святитель Филарет решил самолично проэкзаменовать семинаристов на выпуске, то есть каждого в отдельности. Он экзаменовал их не по семинарской программе, по которой они обучались, но задавал им необычные, не знакомые для них вопросы, хотя ответы на них обнимали собою всю сущность христианства, и конечно же, не знавший правильные ответы на них, не мог быть истинным пастырем.

Первым на экзамене вошел к святителю полный, раскрасневшийся семинарист, в богатой шелковой рясе.

Святитель обратился к нему с словами: “пресвитерства желаете?”

– Да, Владыка, святый.

– Доброго дела желаете, говорит Апостол. А готовились ли Вы к этому великому делу – к служению Богу?

– Да, Владыка, готовились, изучали катехизис, литургику и прочее.

– Ну, ответьте мне, пожалуйста, на вопрос: чем Вы спасаетесь?

Монах, покачивая головой и улыбаясь Святителю, говорит: ”Вашими святыми молитвами, Владыка!”

– Что за комплементы говорите Вы мне, – что я Вам барышня? У Вас на брюхе шелк, и в брюхе щелк, и Вы моими молитвами, спасаетесь? – Погибнете!

– Следующий!

Вошел прилично одетый, выхоленный семинарист.

После тех же вступительных апостольских слов, Владыка спросил:

– Чем Вы спасаетесь?

Он уже слышал неправильный ответ первого семинариста и поэтому, ответил: “Смирением!”

– А! перед Филаретом смиряетесь, а как Вы своих послушников по затылку щелкаете?

– и... добрыми делами.

– Ах Вы, фарисей, а много ли у Вас добрых дел? – погибнете!

Следующий!

Вошел третий семинарист, бедный, в латаном подряснике и с бледным лицом.

– А Вы, чем спасаетесь?

–”Именем Господа нашего Iисуса Христа!”

– А! Откуда Вы это взяли? У камня веры, Апостола Петра.

– А где об этом сказано?

– в Деяниях Святых Апостолов, глава 4-я, стих 12.

– А что там говорится?

«Несть иного имене под небесем даннаго в человецех, о немже подобает спастися нам» ( кроме имени Iисуса ).

– Объясните мне, я этого не понимаю…

То-есть, я спасаюсь православной сердечной верой в Крестные Заслуги Господа нашего Iисуса Христа, выражаемые Именем “Iисус”, и покаянием, восполняющим не достающие добрые дела, или добрыми делами, совершаемыми в духе покаяния...”

– «Молодец! пресвитером будете, архимандритом будете», – и, указав на первых двух семинаристов, сказал: «а вы идите на кухню, ложки мыть”! И отправил их на это послушание, – доучиваться...

В лице самых первых трех экзаменуемых Святителем семинаристов премудрый Филарет Митрополит Московский испытал всю Россию и определил, что в ней православных осталась только третья часть, а две третьих народа – всякий сброд: лицемеры и кривоверы. И это «испытание» было проведено около 150 лет тому назад.

Таким образом в испытании России митрополитом Филаретом, камнем, или критерием, или средством испытания, явилось Имя Господа нашего Iисуса Христа.

Благодарение Господу Богу, что Он всемилостивый, не оставил нас в неведении имяборческого заблуждения и отступления от истинного Православия, но через Отцов, исповедников Афонских, и через великого Исповедника Старца Илариона Кавказского, и через моего духовного Афонского старца исповедника схимонаха Георгия (Макаровского) открыл нам «тайну беззакония» в похулении, и «тайну благочестия» в исповедании и прославлении похуленного «тайным беззаконием» Имени Божия, сокрытые от мудрых века сего и открытые младенцам – безхитростным и простым рабам Своим. Ему же Слава, благодарение, честь и поклонение с Отцем и Святым Его Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Глава 38.

ИСТОРИЯ БОГОСЛОВСКИХ СПОРОВ ОБ ИМЕНИ БОЖИЕМ

Об Имяславии сегодня.

«В 1875 году со святой горы Афон из русского Пантелеймонова монастыря отправилось несколько монахов во главе с о.Иероном с целью основать на Кавказе новый монастырь, который перенес бы в пределы Российские афонское подвижничество. Этот монастырь получил название Симоно-Канонинтского Пантелеймонова монастыря, а место, где он был основан, стали называть Новым Афоном. Одним из основате­лей этого монастыря стал схимонах о.Иларион, прибывший на Кавказ с Афонской горы в числе братии о. Иерона. Последние десятилетия своей жизни о. Иларион провел в пустынножительстве, всецело зани­маясь деланием умной молитвы Иисусовой. Плодом его подвижничества явилась написанная им книга "На горах Кавказа", которая вызвала большой интерес и неоднократно переиздавалась: напечатанная в 1907 г., она вышла вторым изданием в 1910 г. и затем в третий раз в Киево-Печерской лавре тиражом в 10 тнс. Экземпляров в 1912 году.

В 1908 г. книга о.Илариона попадает на Афон. Первоначально книга, в которой содержалось учение об Иисусовой молитве, прони­занное святоотеческим духом, хорошо знакомым афонским монахам, была встречена на Афоне очень хорошо. Однако через некоторое время в русском Пантелеймоновом монастыре нашлись ее противники. Чем это было вызвано? В своей книге, посвященной истории афонских событий, иеросхимонах Антоний Булатович пишет следующее:

"Было это так: ревность некоторых властных афонитов к славе своей обители и зависть их к возрастающей славе Кавказа, которая возрастала благодаря книге о. Илариона и привлекала внимание хри­стианского мiра к пустыням кавказским, боязнь того, чтобы это не отвлекало благочестивых искателей спасения от горы Афонской на Кавказ, а за ними и щедрых жертв христолюбивых жертвователей, на­конец личные счеты заправилы Пантелеймоновского монастыря духов­ника Агафодора - вот причина возникновения на Афоне агитации против книги о. Илариона" / I - 5, с. 7

(Виктор Капитанчук. Колокол № 6. С.9).

Глава 39.

История происхождения имяборчества на Афоне.

«Споры об Имени Божием на св. Горе начались более трех лет тому назад. Главными противниками почитания Его были иноки, предавшиеся чтению еретика Фаррара, сочинений по спиритизму и оккультизму, газет и другой литературы, убивающей истинный дух монашества и православия. К числу таких иноков принадлежат иеромонахи: Агафодор, Иоакинф, Алексей Киреевский, Феофан, Меркурий, Питирим, и др.; монахи: Динасий, Хрисанф, Климент, Вениамин; архимандриты: Мисаил, Иероним; келлиоты-иеромонахи: Нифонт, Антонин, Петр, Георгий, Вениамин, Авраамий, Герасим, и пр. Все эти лица, усвоившие не православные мысли западных еретиков, увлекли за собой многих доверчивых братий и произвели на св. Горе тот страшный раскол, о котором ныне уже оповещен весь мир, и о котором пророчествовал преподобный Нил Мироточивый. Появилось это учение так: лет десять тому назад жила в России некая прельщенная женщина Наталия, воображавшая, будто она ежедневно, когда только захочет, видит Божию Матерь, с которою свободно, о чем ей вздумается, беседует. Ее рассказам поверили некоторые должностные святогорцы, игумены, епитропы, духовники и прочие, которые, для назидания, к великой святой ездили на пароход, когда та проезжала мимо Афона в Иерусалим и обратно, а также сами сопровождали ее и пр. Узнавши о подобной хуле на Божию Матерь, известный ныне (пустынник Кавказских гор) схим. Иларион, живший раньше на Афоне, написал старцам, поддавшимся обману, увещательное послание, прося их не верить этой несчастной. Но письмо образумило только Наталию и та, говорят, покаялась и по-христиански скончалась. Что касается иноков, о них можно сказать: «не обличай злых, да не возненавидят тебя» (притч. Солом. гл.9, ст.8). Их самолюбие, как они считают, было уязвлено и они весьма оскорбились на о. Илариона. Спустя несколько лет после этого о. Иларион издал свою книгу «На горах Кавказа», в которой, между прочим, поместил и свое письмо против Натальи, что и было одной из главных причин, вызвавших нынешнее движение на Афоне. Прежние почитатели Наталии решили, во что бы то ни стало, добиться уничтожения книги, чтобы вместе с нею уничтожить и обличающее их письмо. Для этого они составили тайный собор из семи лиц и на нем придумали способ разделаться с ненавистным письмом, который ныне привели в исполнение. Способ этот – «рецензия» инока Хрисанфа, она была утверждена теми же лицами, которые ныне все оказались главарями имяборчества на св. Горе. Но иноки – простецы, особенно занимавшиеся умносердечной молитвой, с Божьей помощью скоро поняли хулу рецензии и восстали против нее, всячески отрицаясь изложенной в ней хулы на Имя Божие. А так как в числе вышеупомянутых семи лиц были некоторые интеллигентные знакомые архиепископу Антонию волынскому (Храповицкому), как, например, Алексей Киреевский, Феофан, кандидат Казанской духовной академии, и другие, то они и относились к нему с этим вопросом, всячески клевеща на простецов. Архиепископ Антоний их клевете всецело поверил и ныне сам ее поддерживает и распространяет всеми мерами. Учение их «имяборцев» достаточно изложено в синодальной грамоте, в журнале «Русский инок» и других периодических изданиях и брошюрах, почему мы не будем здесь касаться их. Вот, какое начало имеет имяборчество! («Правосланая церковь о почитании Имени Божия и о молитве Iисусовой. Изд. «Исповедник». СПб. 1914. С. 4-5. См. К.Борщ: «Имяславие. Т. 1. М. 2003. Ч. 4. Гл. 12. «Афонский погром». С. 650-652.).

Глава 40.

О том же, подробнее.

Из «Истории Афонской смуты» иеромонаха Паисия Афонского[1]

«В Петербурге некая женщина по имени Наталья прославилась как прозорливая. Нашлось у нее много почитателей, всякого рода простецов. Говорила она каждому якобы от лица Божией Матери, являвшейся ей во всякое время, когда захочет Наталья.

В те дни, когда о. Иларион готовил книгу свою к выпуску вторым изданием, Наталья объявила своим почитателям, что имеет желание отправиться во св. Град Иерусалим на поклонение Живоносному Гробу Господню. Из среды почитателей нашлись желающие сопутствовать ей. Доехав до Одессы, где надлежало пробыть около двух недель для выправки документов на выезд за границу, Наталья остановилась на подворье Пантелеимоновского монастыря св. Горы Афонской. Канцелярия подворья брала на себя обязательства и все хлопоты на выезд за границу всякого паломника, следующего к Святым местам Востока.

По слухам, Наталья и раньше была известна братству подворья и даже самой обители Афона; а во время гощения в Одессе братия так превознесла Наталью, что, отправляя ее на пароход, поусердствовала сообщить по телеграфу в саму обитель, что знаменитая прозорливица изволила ехать в Иерусалим на таком пароходе, который заходит ко св. Горе Афонской, и предложили осчастливить себя беседой с великой женой которой всегда соприсутствует Божия Матерь и от лица ее она дает ответы всем приходящим к ней за советом.

К берегу св. Горы Афонской пароходы не подплывают, даже пароходной пристани по всей окружности Афона нет, но к прибывшему пароходу подплывают лодки, посредством которых производится разгрузка и погрузка водного транспорта, высадка и посадка пассажтолв. Паломники мужчины, прибывшие на Святой Афон, благоговейно и радостно переправляются лодками на берег Святого Жребия Божией Матери, а женщины только посмотрят с пароходной палубы на дивную красоту земного рая – пустынного Афона, но вступать на него не дерзают, им не положено...

Если закон о не входе жен на Св. Гору нарушать нельзя, то сама Пантелеймоновская обитель, извещенная из Одессы телеграфом, о проезде мимо Афона великой святой оказала честь паломнице прозорливице, явивилась к ней на пароход в лице старшей братии: о. Наместника, о. Духовника, о. Благочинного, о. Казначея и других старцев и братии. «Прозорливица» сидя на своем путевом ящике на пароходной палубе принимала их, а старцы подходили и смиренно кланялись ей, а некоторые даже лобызали ее руку. Давая каждому ответы, Наталья прежде обращала взор свой в сторону на видимое ей одной, как бы, лице Божией Матери и от лица ее открывала духовное состояние каждого. Например, об одном говорит: “Матерь Божия сказала: “Это раб мой”, а о другом: “Матерь Божия на тебя смотрит косо”, и тому подобное.

Этой церемонией остались довольны обе стороны: и почтенные старцы, убеленные сединами, и, конечно же, сама виновница небывалого события знаменитая прозорливица Наталья, для сопровождения которой заботливые отцы соблаговолили послать от себя опытного проводника–инока в Святой Град Иерусалим.

Все это чиноначалие и старцы Пантелеимоновского монастыря являлись ближайшими друзьями и товарищами автора книги “На горах Кавказа” о. Илариона и одногодки ему по поступлению в обитель. Любя его братски и почитая как подвижника, особенно после выпущенной им книги, они всегда имели с ним самое близкое общение перепиской, как друзья и духовные собеседники. И на этот раз они не могли удержаться, чтобы не поделиться с ним небывалым событием и величайшим счастьем, что их посетила такая высокая прозорливица, которой, якобы, всегда соприсутствует Сама Матерь Божия, и описали ему все до мельчайшей подробности, что им показалось в этой жене чудесного. Получив это сообщение, о. Иларион возскорбел о духовной слепоте своих старо-афонских старцев, товарищей. Он обратился к своим духовно-опытным в распознавании духа Божия и духа лестча старцам пустынникам и предложил на их рассмотрение письменное сообщение со св. Горы Афонской. Старцы-подвижники всем собором признали жену Наталию в бесовской прелести и что ей святотатственно в образе Матери Божией приседит диавол. Без обличения и вразумления оставить это было нельзя, ибо соблазн лег тяжким грехом на всю обитель св. Пантелеимона. О.Иларион вынужден был написать товарищам своим вразумительное письмо, в котором увещевал их признать свое заблуждение, глубокое падение, и чтобы принесли искреннее покаяние перед Богом и Пресвятой Богородицей, величие и честь Которой святотатственно перенесли на диавола, и ему воздали поклонение.

Письмо кавказского пустынника принесло добрый плод. Рассмотрев подробно всю действительность, при свете такого вразумительного письма друга и брата своего, виновники признали свой тяжкий грех и горько раскаивались, и были весьма благодарны о.Илариону, вразумившему их. Но падение Пантелеймоновской братии являлось для всех насельников Св. Горы Афонской искушением потрясающим, и опаснейшим для всех верующих, ибо ему было положено начало в столице России и пронеслось оно с запада на восток. Наталья прославилась в Петербурге, откуда в сопровождении обольщенной ею толпы прибыла в Одессу, где толпа увеличилась; а на пароходе, как известно, едет не одна сотня пассажиров. По образу толпы Натальиной, они тоже умиллялись дьявольским обманом. А тут такая честь и слава тому же идолу на св. Горе Афонской! В святом же граде Иерусалиме со всего христианского мира стекаются сотни тысяч верующих. Не осталась в стороне знаменитая «прозорливица» окруженная толпой поклонников, в сопровождении прикомандированного Афонскими старцами монаха, свидетеля от братства славной обители святого Пантелеимона, (потому и дает о. Иларион начало письма в книге “На горах Кавказа” к своим товарищам: “Слово, принесенное к вам из Иерусалима, о некоей мирской женщине…”. Понятна благочестивая ревность старца пустынника Кавказского Илариона о поругании Божественной славы Честнейшей Херувимов Царицы неба и земли. Принимая во внимание силу духовной опасности, он не мог ограничиться обличением одних только виновников легкомысленных своих товарищей. От увлечения подобными обольщениями и от падения в самую прелесть бесовскую необходимо было предостеречь всех христиан. Эта опасность со стороны рыкающего адского льва, хотящего поглотить души человеческие, всегда угрожает нам. Ради этого о. Иларион свое внушительное письмо решил поместить в своей книге с другими письмами, которыми он пользовал в духовном руководстве своих учеников и собеседников. Но поместил так мудро что, сохранив подлинность письма, не обнаружил ни одного лица из своих друзей; не наименовал и самую виновницу Наталью; и не написал о том, что поклонение дьяволу произошло на Афоне. Мы же в своем рассказе оповещаем это ради того, чтобы открыть миру преступление диаволопоклонников св. Горы Афонской возмутивших Святую Церковь Христову востанием против славы имени Божия, воспаливших имяборческую ересь и навлекших кару Божию на всю вселенную, Святую же Гору Афонскую превративших в “мерзость и запустение”.

Сохранив тот же порядок писем к своим собеседникам, каков был в первом издании, письмо к своим товарищам – старцам обители св. Пантелеимона, о. Иларион поместил в разделе писем к духовным собеседникам. Приводим его дословно:

“На твое любезное письмо отвечаю по силе своей и по своему разумению, как мне видится дело.

Слово, принесенное к вам из Иерусалима, о некоей мирской женщине, будто бы, непосредственно, по словам ея, во всякое время беседующей с Божией Материю, по рассуждению Кавказских пустынников, оказывается ложным и несостоятельным, а что всего важнее – делает вас и всех поверивших сему сказанию виновными пред Божиею Материю в недолжных понятиях, касательно величия и славы, неотъемлемо соединенных с лицом Преблагословенной Девы Богоматери, воистину честнейшей Херувим и славнейшей без сравнения Серафим.

Рассудите сами и рассмотрите тщательно всю историю христианства от самых времен Христа Спасителя, до наших дней, – было ли когда-нибудь что-либо подобное, о чем дерзает говорить оная женщина N, поставляя себя на такую близость к Божией Матери, коей еще не был удостоен ни один из людей. Известно, что св. Апостолы занимают в Христовой Церкви, после Богоматери, самое высшее место; но, смотрите, – какия их отношения к Преблагословенной Деве – Царице неба и земли. Вот они, по сказанию церковной истории, собраны от конец Земли на честное погребение Всепречистой будучи облаками по воздуху восхищены каждый от своего места. И с каким священным Богоприличием и духовным восторгом, с какими неизреченными чувствами Небесного благоговения сопровождают Богоприемное тело Пренепорочной Отроковицы! На Ню же, говорят, взирати не можем и Той, достойныя чести воздати не мощно; старейшия же небесныя силы прекрасно пред гробом предъидяху, и невидимо вопияху превысшим Небесным чиноначалием: “Возьмите врата князи ваша и Сию премирно подымите, яко Матерь присносущнаго Света! Тоя бо, преизящное, превосходит всяк ум! Видите – какая страшная и неисповедимая слава, по достоянию, сопровождает Честнейшую Херувим, славнейшую без сравнения Серафим, что сами Апостолы не могут не только с Нею беседовать, но даже и взирать на Нее, по причине неприступной славы. А сия женщина N дерзает говорить о себе, что беседует с Божиею Материю, когда только захочет, будто с обыкновенным человеком, как мы разговариваем с другими. Таковой близости к Преблагословенной Святыне, видим, что не был сподобляем ни один из смертных. Принимая за правду таковое нелепое свидетельство о себе женщины, все вы, поверившие ей становитесь виновными пред Божией Материю в том, что не имеете должных понятий о Ее преестественной славе и неприступном величии.

Смотрите, так ли Она благоволит являться людям?.. Вот, на третий день по честном своем Успении Она явилась на воздухе всем Апостолам: и какая Божественная слава, какой непреступный, пренебесный свет Ее окружал!.. И Она только изрекла сии радостныя не многия слова: Я Заступница ваша и не только ваша, но и всего мира! А сия женщина обращается к Ней с какими только хочет, словами, а мы делаемся сообщниками святотатственному кощунству женщины, потому что вместе с нею уничтожаем величие и небесную славу Преблагословенной.

Смотрите далее, читаем в житиях святых угодников Божиих, – так ли являлась им Божия Матерь, например, преподобным Сергию и Серафиму Саровскому. Они были вне себя от духовного восторга, и если по особенной чистоте своей души и могли выносить и смотреть на небесную славу и Божественный свет, окружаюший явление Богоматери, то бывшие при них люди, например, у Сергия – ученик его (кажется, Никон), а у Серафима приглашенная ранее монахиня, лежали ниц на земле поверженными, не терпя сияния невыносимаго света. И Преблагословенная соблаговолила изречь им, только несколько словес.

Правда, было благоугодно Божией Матери являться и без славы, как, например, святому Афанасию Афонскому. Но часто ли? Хотя бы и такому великому подвижнику, и Божию угоднику. А сия неразумная, кощунствуя, всем глаголет, что на все, о чем бы ни спросила, хотя самое обычное из нашей жизни, Божия Матерь ей отвечает; а не размыслит того, что такое близкое к нам отношение унижает достоинство Богоматери и не свойственно Ея Небесному величию и славе. Жена оная говорит: “Матерь Божия посмотрела строго; Матерь Божия сказала... и то, и то...” как рассказывают привезшие, из Иерусалима, удивительную повесть.

От слышания таковых словес великим негодованием наполняется Христианское сердце, привыкшее от детства к тому, чтобы иметь Божию Матерь в должном почитании, – и так, как приличествует Честнейшей Херувим и Славнейшей без сравнения Серафим! Ангелы и Архангелы на Ню взирати не могут; а жена смертная свободно и без всякаго страха, когда только восхощет, беседует с Нею, о чем Ея спросят!?... Увы присвоения святотатственной чести! Увы, неслыханной дерзости и оскорбления Преблагословенной!?..

Обольщение этой жены, между прочим, видно и из того, что она сказала от лица Богоматери оному человеку, привезшему эту повесть: “Это Мой избранник”, что может быть от слова сего, кроме высокого о себе мнения!...

Если скажете, что Матерь Божия открывает ей свое слово в духе сокровенно, то этому противоречат слова жены, ибо она говорит: “Матерь Божия посмотрела строго, Матерь Божия сказала и то, и то”. Здесь, видится, непосредственное зрение Богоматери и личная беседа.

Вы, конечно, виновны в том, что легкомысленно поверили крайней нелепости, чем обнаружили отсутствие в себе, как духовного разума, так и того, что совсем не умеете различать «духи», то есть духа истины и духа лестча; а, может быть своим вниманием и участием повлияли и на других к тому, что и они поверили.

Таковые люди всегда были и будут до скончания света. Похищая Божию святыню, они удобно пользуются сим, к достижению своих корыстных целей.

Люди, им же князь века сего ослепил очи, верят им и возносят их превыше всего, как святых и друзей Божиих... и жертва обильными реками течет к ним со всех сторон. Присмотритесь к ним внимательнее, и увидите цель их действия...»

Кто бы ни читал в книге о. Илариона это письмо, разумеется, получал только назидание духовное, по Апостолу: “Блюдите како опасно ходите” (Ефес. 5, 15). Но кто – эти поклонившиеся жене в прелести диавольской, и где это произошло, – для всех остается духовная тайна, да никто сего и не допытывается, если бы сами виновные не возвестили о ней. Есть старинная пословица: “На воре шапка горит”. Зажгли на себе шапку, товарищи и друзья, духовные о. Илариона. И оповестили всему миру, что они кланялись дьяволу, приседящему жене Наталье, у берега св. горы Афонской, земного жребия Божией Матери, пред лицом славной обители св. Великомученика Пантелеимона. Ибо пароход, на котором ехала Наталья, имел остановку вблизи берега Пантелеймоновского монастыря.

Исправленная и дополненная, книга “На горах Кавказа”, была приготовлена для второго издания. Но, для ее издания, о. Иларион положительно не имел средств. Поэтому, он решил предложить свой труд Мариинской Общине в Москве, основанной Великой Княгиней Елисаветой Феодоровной, настоятельницей этой общины. Княгиня с любовью приняла предложение старца пустынника, уже знакомая с первым изданием его книги. Так, иждивением Великой Княгини книга вышла в свет в 1910 году. И опять же, все издание быстро разошлось по рукам любителей молитвы Iисусовой. Ее приобрели и монашествующие, и белое духовенство, и благочестивые миряне. Несколько экземпляров доставлено было и на св. Гору Афон. Особенно восхищались ею в Пантелеймоновском монастыре, старцы – друзья и товарищи о. Илариона. Судя по содержанию книги, они достойно рассуждали и о духовной высоте ее автора, своего духовного друга; восхваляя книгу, они и его имели в высоком почтении. Когда же они дочитали до раздела писем и увидели там письмо, которое вразумило их падших и обратило к раскаянию в грехе диаволопоклонства, то любовь и восхищение книгой обратились у них в страшную злобу и ненависть и к чудной книге, и к ее автору. Значит, уязвлено было их самолюбие. И “загорелась шапка на воре”.

Что он сделал! Зачем он поместил в книгу это письмо, которое теперь читают все, у кого в руках эта книга! Так они стенали и вопияли друг к другу между собой и, распаляемые дьяволом в неистовую злобу, решили в чем-нибудь обвинить книгу, чтобы добиться ее запрещения.

Худо рассуждают те, которые в укор автору книги, в поблажку Пантелеимоновским старцам, скажут: на самом деле, зачем о. Иларион поместил в книгу письмо, тем самым нанес обиду и огорчение своим друзьям – товарищам. Если бы в книге не было этого письма, то не было бы никакой смуты, и на Афоне было бы мирно и спокойно. Так говорили у нас на Афоне вначале духовной брани, так говорят некоторые и в России. Но мы уже выше сказали что, благочестиво ревнуя о поруганной славе и чести Божией Матери, Честнейшей Херувим, Царицы неба и земли, желая предостеречь весь род христианский от пагубной дьявольской прелести, о. Иларион поместил в конце своей книги свое письмо, которое так ясно раскрывает эту пагубу. Надо взять во внимание и то, что цель издания книги не частная, а в спасительную пользу всем благочестивым христианам. Поэтому, крайне безрассудно, товарищи о. Илариона отнесли значение письма и всей книги, только к себе.

Подлинник письма о. Илариона, который они получили с Кавказа, был пространней. То, что это потрясающее искушение произошло именно на св. Афонской Горе, в земном жребии Божией Матери, о. Иларион в своем письме не упомянул. Он открыл только самое обольщение диавольское. Помещенное в книге письмо являлось спасительным и для самих друзей о. Илариона. Ибо, как показали последствия, они не вменили себе в грех поклонение дьяволу, поругание Божественного величия Божией Матери, богохульное окрадение преестественной, божественной Славы Ее, честь Которой перенесли на дьявола. Они о том даже забыли, и только увидев в книге своего друга безымянный текст письма, вспомнили, но не в пользу себе, а в сугубый грех. Похвально было бы для них, еслиб увидев это письмо в книге, они вспомнили свое тяжкое грехопадение, повергли бы себя пред Божественным величием Богоматери и, омываясь слезами, раскаивались в нем. Этого и ожидало милосердие Божие, чтобы простить оскорбителей Своей Пречистой Матери. И тогда, несомненно, было бы мирно и спокойно на св. Горе Афонской.

Но эти злополучные старцы далеки были от мысли, чтобы сознать свой грех, и искренно раскаяться в нем. Ими обуяли самолюбие, и дух гордости который воспалил в них неистовую злобу и ненависть на о. Илариона и на его книгу. В своем нечестивом совете они решили, в чем-либо обвинить книгу, и добиться ее уничтожения.

Но как, и в чем обвинить? Когда она два раза, первым и вторым изданием, прошла духовную цензуру, и всеми читателями была одобрена?! В своем безсилии они обратились к жившему в скиту “Новая Фиваида” полу-ученому иеросхимонаху Алексею Киреевскому, который не докончил два высших учебных заведения – университет и Духовную Академию. Объяснив ему причину своей ненависти к книге, они сказали: “Ты, как ученый, не найдешь ли в этой книге какую-либо ересь, по которой можно добиться ее запрещения?» Полу-ученый с охотой приступил к просмотру книги. Не давая себе труда прочитить ее всю, он остановился своим вниманием на словах о. Иоанна Кронштадтского “Имя Божие есть Сам Бог», «В Имени Iисус Христос – весь Христос – душа и тело Его соединенные с Божеством” – и заявил: это ересь! “Имя Iисус (Христово) – есть простое человеческое имя, которое носили Иисус Навин, Иисус Сирахов, Иисус Иоседеков и другие Иисусы…». Обрадованные старцы с этого и начали брань на Имя Божие.

Скит “Новая Фиваида” – отделение самой обители св. Пантелеимона на участке ее владения под властью того же монастырского начальства. Старец, управляющий братством скита, а также и благочинный назначались начальством обители. Численность братства до двухсот с лишним человек. Жили одна часть общежительно, а другая строго отшельнически, по одиночке. На богослужения собирались все в скитский собор.

• этом скиту и подвизался иеросхимонах Алексей (Киреевский) – по происхождению из дворянской фамиллии, средних лет, выделялся и славился как высокоученый, возвышался как презревший земную славу, посвятивший себя смиренному монашеству. Но этот знатный отшельник и явился сосудом древнего змия, наподобие ересиархов минувших веков: Ария, Нестория и других, ересями воевавших на Христову Церковь. нушением того же змия Алексей из своего затвора изрыгнул ересь, которая стала причиной всего, что, последовало в поднебесной с момента похуления Имени Божия. Обрадованные старцы, (назовем их – диаволопоклонники – за их поклонение прельщенной Наталье), возвратились в свои кельи от ученого монаха полные надеждой, что ненавистная книга с письмом, будет осуждена и запрещена церковной властью как еретическая и вредная, и уже торжествовали успех. Начало брани и открытого хуления имени Божия иеросхимонах Алексей (Киреевский) положил следующим образом.

В том же скиту “Новая Фиваида” 18 лет безвыездно проживал маститый старец схимонах Мартиниан (Белоконь), тоже из числа друзей и товарищей автора книги “На горах Кавказа”. Он был опытным делателем умносердечной молитвы Iисусовой, уважаемый всем братством скита и самой обители, всегда видели его плачущим со слезами на глазах. Ученый Алексей Киреевский знал, что он тоже приобрел себе книгу “На Горах Кавказа” и при встрече с ним говорит: “О. Мартиниан, а книгу Иларионову читать нельзя!” – “Почему нельзя?” – “Потому что в ней ересь”. – “Какая ересь?” – “А в ней говорится, что имя Божие, есть Сам Бог, и что в Имени Iисус Христос – Сам есть Iисус Христос». А как же? Какая же в этом ересь? – «А вот, как. Мы веруем в Бога, а имя Божие, которым мы именуем Бога, не есть Бог, но есть простое слово человеческое. Бог одно, а имя Его – другое; так были Иисус Навин, Иисус Сирахов, Иисус Иоседеков и другие у евреев были Иисусы. Такое же имя дано Iисусу Христу, и что же разве и те Иисусы были Боги? И, вообще, имя Божие называть сам Бог, – это ересь”. Слушая такое объяснение от «ученого», о. Мартиниан возразил: ”Да что ты с ума спятил, отделяя неотделимое от Бога Имя Его и сравниваешь Имя Божие с именем и словом человеческим? Ты говоришь ересь. Низводишь Имя Творца на степень тварного имени”. Между ними произошел первый спор. Они друг другу доказывали. Друг друга называли еретиком. При этом их споре присутствовал весьма благоговейный иеродиакон отец Николай. Он молчал, но в лице его выражалась скорбь.

В наставшую субботу скитский благочинный встречает в соборе «ученого» Алексея и этого иеродиакона, остановил их и говорит: “Отец Алексей, наступает твоя седмица, занимай служение в соборе; а ты отец Николай будешь служить седмицу с о. Алексеем”. Но о. Николай заявил: ”С о. Алексеем я служить не буду”. – “Почему?” – “Потому что он еретик, хулит Имя Божие, называет Его простым человеческим именем”. – Благочинный строго ему говорит: «Не твое дело рассуждать об этом, твое дело послушание!». Но о. Николай возразил: “Я православный и с еретиком служить не могу”. Никакие приказы благочинного не подействовали на о. иеродиакона, и служить с «ученым» еретиком о. Алексеем он наотрез отказался. Благочинный донес об этой стычке в самую обитель старейшему начальству, которое и явилось самым гнездилищем всей злобы начинающегося имяборческого движения на Афоне и всего того, что за этим последовало – горе, горе – увы, увы! Из-за письма, уязвившего их самолюбие!

• вызвало о. иеродиакона на суд. Братству скита и самой обители было уже известно и о споре «ученого» о. Алексея с о. Мартинианом и об отказе о. Николая служить с о. Алексеем. И вот, доселе мирное братство, тихое и кроткое житие иноческое, в любви пребывавшее, неожиданно возмутилось явившимся необыкновенным вероисповедным вопросом и пришло в волнение. Весь собор начальства на суде в силе власти своей столкнулся с немощным о. иеродиаконом, и никакими угрозами не мог и на йоту поколебать его благочестия. Он обличил все это сонмище в богохульной ереси.

Одновременно с этим произошло разделение всего двухтысячного братства обители св. Пантелеимона и его скита “Новая Фиваида”. Одна часть явилась стороной, согласной с начальством обители, а другая, большая по числу, встала в защиту благочестия, из среды которой во время суда над о. иеродиаконом выступили пламенные ревнители защитники славы Имени Божия. Двух из них этот суд немедленно изгнал из обители. Таково было начало духовной брани (войны) за Имя Божие!

Внешне жизненный порядок обители, что касается чина и послушания, оставался нерушимо тем же, каким и был. Внутренняя же сторона, духовная, непримиримо разделилась. После безрезультатного суда над о. иеродиаконом старцы – начальники и часть братства, соизволившая их нечестию, начали все больше и больше изощряться в злословии и поношении Истины, выраженной в книге о. Илариона: Имя Божие есть, Сам Бог», «Имя Iисус Христос есть, Сам Iисус Христос», по неотделимости имени от Лица. По изощрению «ученого» о. Алексея (Киреевского), и по действию диавола, эту истину ненавидели и прилагали все старание привлечь на свою сторону все исповедническое братство, которое числом превосходило имяборческую сторону. Но как морские волны разбиваются о каменные скалы, так и льстивые их попытки восстания на истину сокрушались о твердыню благочестия братии исповедников Имени Божия.