Глава 41.

Чудесное призвание иеросхимонаха Антония (Булатовича) от имяборчества к Имяславию.

Два изгнанные инока пришли в нашу обитель в скит св. Апостола Андрея Первозванного излить свою скорбь о. Антонию (Булатовичу), который был известен между русскими во св. Горе Афонской своей высокой духовной жизнью и происхождением. Касаясь его личности, сейчас же необходимо кратко описать некоторую часть его биографии, которая входит в непосредственную связь с истиной, выраженной в книге “На Горах Кавказа”.

О. Антоний, в мире Александр Ксаверьевич Булатович, происходил из дворянского рода грузин, сын генерала. С детства он отличался необыкновенной религиозностью, унаследованной от благочестивых родителей-грузин. По окончании Петербургского Императорского лицея, во исполнение воли родителя он поступил на военную службу в лейб-гвардии Его Величества Гусарский полк. Еще до военной службы, студентом лицеи, он сильно почитал о. Иоанна Кронштадтского. Это чувство, как и сама религиозность, хранились в нем и в дни военной службы, хотя и вращался он в среде веселого молодого офицерского общества, но не более как по службе. Но это не поколебало его внутреннего, религиозного настроения. По смерти же отца своего генерала молодой Булатович, будучи по внешнему положению блестящим офицером в чине ротмистра, по внутреннему же настроению, тяготясь шумной суетою мира сего, решил последовать тайному влечению сердца – уединиться в тихую обитель смиренных иноков. По благословению чтимого им о. Иоанна Кронштадтского он исполнил заветное желание – ушел с военной службы в отставку и для обучения себя на поприще иночества, поступил в Никифоровское подворье в Петербурге, настоятелем которого был один из близких к о. Иоанну Кронштадтскому духовных лиц.

В одну из поездок к о. Иоанну Кронштадтскому этот настоятель взял с собой и нового послушника Александра (Булатовича). Когда настоятель был принят о. Иоанном во внутренние комнаты, послушник Александр оставался в передней и, по обычаю монашескому молясь, перебирал четки, в мыслях усердно желая, чтобы о. Иоанн сказал ему слово в руководство. И вот слышит – идут по коридору оба – о. настоятель и сам о. Иоанн провожает его. Когда они вышли в переднюю, послушник Александр поклонился в ноги о. Иоанну, о. Иоанн благословил его, вынул из-под полы книгу и сказал: “А это тебе в руководство”. Поразительно точный ответ на мысленное желание послушника Александра. Приняв благословение и поцеловав книгу, послушник Александр был вне себя от радости. По возвращении своем, пожив некоторое время на том же подворье, послушник Александр решил совсем удалиться из многомятежной России, во св. Гору Афонскую. Испросив на это благословение у о. Иоанна Кронштадтского, он оставил шумную родину, приехал на Афон и поступил в скит св. Апостола Андрея Первозванного. В то время игуменом и настоятелем скита был чудный маститый старец схиархимандрит Иосиф, который с радостью принял новоприбывшего послушника Александра. Как новоприбывший послушник, Александр первоначально, по обычаю, занимал номер в гостиннице. В беседе с духовным старцем игуменом Иосифом он открыл ему о себе все, отдавая ему себя в духовное руководство. Игумен же Иосиф, видя в нем высокое призвание, по совету старшей братии, назначил ему уединенную келью. За вратами скита, в скитском саду есть несколько маленьких каливок (келий) для желающих уединяться кому-либо из братии, ему и предложили их на выбор. Облюбовав одну из них, с благословения о. игумена Иосифа и старшей братии, он поселился в ней на уединение с условием, на все Богослужения приходить в собор скита, а также и на общую братскую трапезу. Пожив несколько лет в своем уединении под руководством самого игумена Иосифа, он принял от него пострижение в схиму с именем Антония. Проводя жизнь безмолвную о. Антоний был далек от всяких сведений не только посторонних, но даже и своей обители. Он замкнул себя в тесных стенах своей маленькой каливки и никто никогда не видал его вне кельи, кроме соборного храма и братской трапезы, и всегда со связанным языком, спешащим в свою каливку. Поэтому ничего положительно он не знал и о возникшем духовном потрясении в Пантелеймоновском монастыре. Священный же сан он принял в силу одной необходимости, о которой разговор будет лишним и отвлеченным от настоящего вопроса. Все вышесказанное о нем соприкоснется с важнейшим вопросом об Имени Божием, о чем и будем сейчас говорить.

Упомянутые два инока, изгнанные из обители св. Пантелеимона, имея в виду высокий образ жизни о. Антония, пришли к нему в надежде найти в нем подкрепление в своей скорби и сильного сторонника всего братства, мужественно ставшего за истину, выраженную о. Иларионом в книге “На Горах Кавказа”. О. Антоний принял их, выслушал их рассказ и, к удивлению их, высказал то же самое что и о. Алексей (Киреевский). Он сказал им: «Вы заблуждаетесь, говорить: имя Божие есть, Сам Бог» нельзя, это ересь». И в пылу «ревности не по разуму» высказал решимость письменно обличить самого о. Илариона. Два монаха не ожидали от него такого и ушли еще в большей скорби и направились в Зографский болгарский монастырь к столетнему старцу, подвижнику и чудотворцу. По уходе их, о. Антоний тотчас же написал о. Илариону письмо, обличая его за учение: «Имя Божие, есть. Сам Бог», и назвал это учение ересью. Он намеревался утром отнести письмо в канцелярию для отправки. Управившись с письмом, и чувствуя себя ревнителем благочестия, стал на свое молитвенное правило. Следует отметить, что по усердию и постоянному упражнению в умной молитве, он уже имел некоторый успех – благодатное озарение сердца. Это его радовало, и в уединении своем он весь предавался молитвенному подвигу. Но в данный момент, после разговора с двумя иноками, и после написания обличительного письма о. Илариону, приступив к молитвенному правилу, он нашел себя мертвым к словам молитвы, ум пустым чуждым к восприятию обращения к Богу, а сердце окаменелым. Он весьма удивился, что, и язык как бы не повинуется словам молитвенным. Обращается к иконам, а мрак еще более обуревает его. Взял с аналоя святое Евангелие, чтобы чтением его исправить свое помрачение, но св. Евангелие как будто не для него. Растерявшись, пал пред иконами, воздевал руки, и впал в отчаяние – нет помощи ни от св. Евангелия, ни от лобзания Животворящего креста и св. икон… Наконец своим вниманием остановился на книге, которую подарил ему о. Иоанн Кронштадтский со словами: “А это тебе в руководство”. Книга эта была всегдашней спутницей и теперь лежала около св. Евангелия. Взял эту книгу, поцеловал ее, и раскрыл, где придется. Его взор упал на слова о. Иоанна Кронштадтского: “Имя Божие есть, Сам Бог”. Божественный ужас объял все существо о.Антония. То, что час тому назад он озлословил и назвал ересью, чем огорчил двух скорбящих иноков, хуже того – написал обличительное письмо о. Илариону за его “ересь”, – то видит в книге, как истинное православное учение о. Иоанна о этой самой Божественной истине, что действительно Имя Божие есть Сам Бог. Он зарыдал от боли и скорби сердечной: “О, окаянный, куда я залез, в какую пропасть упал кичливым злоумием! Дорогой мой батюшка, всемирный молитвенник и высокий богослов исповедует эту самую истину, что Имя Божие, есть Сам Бог, а я треокаянный назвал это ересью”. С подобными покаянными воплями он взял приготовленное письмо о. Илариону, изорвал его в клочья, бросил в камин и сжег. В этот момент весь мрак, его обуявший, как дым исчез, ум озарился Светом Богоразумия, сердце наполнилось неизреченной духовной радостью, и воссылал он славу и благодарение Богу, и дар молитвенный возвысился, сравнительно с тем, какой был до этого времени. Предсказанные слова дорогого батюшки о. Иоанна: ”А это тебе в руководство” – исполнились! Подаренная книга через несколько лет послужила о. Антонию руководством в годину страшного испытания и соблазна, от которого начала сотрясаться вся св. Гора Афонская. Это и есть “тонкий глас исходящий”, о котором говорит преп. Нил Мироточивый, в своих посмертных вещаниях.

Вразумившийся, чудесным образом, о. Антоний с этого времени всего себя посвящает на защиту славы Имени Божия. Уместным будет сообщить здесь еще об одном пророчестве о. Иоанна Кронштадтского. Отец Иоанн почил о Господе в 1908 году. За два месяца и двадцать дней до своей кончины, в последнем письме от 1-го октября 1908 г. о. Иоанн написал о. Антонию (Булатовичу) таинственное предсказание: «Ты будешь моим письмоводителем», и такое пророчество: “Афонским инокам венцы мученические”. Поразительно точно исполнились и эти предсказания, ибо после чудесного вразумления книгой, подаренной о. Иоанном, о. Антоний неутомимо стал писать в защиту исповедания о. Иоанна: “Имя Божие есть, Сам Бог, Имя Господа Iисуса Христа – Сам Господь Iисус Христос”. И самым делом стал письмоводителем приснопамятного о. Иоанна с 1911 года. А венцами мученическими, с первых же дней имяборческой ереси на Афоне стали венчаться иноки, мужественно ставшие на защиту славы Имени Божия.

Во св. Горе Афонской был известен даром прозорливости и чудотворения столетний Зографский старец; он воскресил мертвого; строгий подвижник; с юных лет безвыездно проживал в своем монастыре Зографе, родом болгарин. К сему-то старцу и направились два пантелеймоновских инока изгнанники, огорченные о. Антонием. Старец был слепой от старости, когда же приблизились эти два монаха к его келии, к удивлению его келейника, он встает со своего одра, и, став по направлению к двери, как будто для встречи кого-то, произнес: “О, какая страшная и тонкая ересь началась”. И тотчас келейник слышит за дверью обычную молитву пришедших: “Молитвами святых отец наших, Господи Iисусе Христе Боже наш, помиллуй нас”. Келейник ответил: “Аминь”, и открыл дверь. Вошли два русских инока, изгнанные из Пантелеймоновской обители. Старец умиллительно привтствовал их в плечи по афонскому обычаю, приласкал, утешил и ублажил их словами: “Счастливые вы отцы, мужественно ставшие на защиту славы Имени Божия”. Укрепившись беседою чудного старца Божия, счастливые два инока скоро услышали о чудесном вразумлении отца Антония, и пришли к нему. Он упал им в ноги, прося прощения, и каялся перед ними в своем безрассудстве, познав свое ничтожество и невежество в таком высоком духовном вопросе. Эти два инока находили себе приют больше всего в нашем, Андреевском скиту, часто скитались на горе как бесприютные, но изредка заходили в свою обитель, потому что большая часть братии была благочестивой чуждой ереси имяборческой.

Вразумленный, о. Антоний положил начало по защите славы Имени Божия Песнею Богородицы и Матери Света, в которой Она, Честнейшая Херувимов и Славнейшая без сравнения Серафимов, воспела величие Имени Вселившегося в Пространнейшее небес Пречистое Богоприемное чрево Ее Сына Божия и Своего Сына, воплотившегося от Пречистых кровей Ея, песнею, которую Она воспела при посещении сродницы Своей праведной Елисаветы в Богодухновенных словах: “Яко сотвори мне Величие Сильный и Свято Имя Его” (Лк. 1, 49). Отсюда, из этого источника, о. Антоний первый начал духовно упоевать свою душу, и написал листок под заглавием: “Величит душа моя Господа... и свято Имя Его”. О. игумен архимандрит Иероним одобрил и благословил отпечатать его во множестве, чтобы в виде приложения рассылать его подписчикам издававшегося в Одессе нашего журнала “Наставления и утешения Святой Христианской веры”. Таким образом, для пантелеймоновских монастырских начальников диаволопоклонников наша обитель Андреевская явилась препятствием их заговору против Имени Божия. А, так как, эта брань началась непосредственно действием того, который сидел в жене Наталье и которому поклонились пантелеймоновские начальники, то, уязвленный в голову выступлением нашего Свято-Андреевского скита в защиту славы Имени Божия, диавол нашел себе новое орудие в Ильинском скиту, в лице схимонаха Хрисанфа[1]. Он тоже из ученых, в молодости студент Университета, нигилист. Хрисанф поселился в обитель не по призванию в монашество, а как тягчайший государственный преступник, ловко ускользнувший от правосудия. Он скрылся в далеком Афоне под маской смиренной монашеской схимы. Этот притаившийся змий с-молодости поживший много лет в скиту Святого Пророка Илии, как Иуда Искариот в лике апостольском, льстиво применяясь к истине, пописывал некоторые статеечки для журнала “Русский инок”, который издавала Почаевская Лавра, под редакцией архиепископа Антония Волынского (Храповицкого). Вследствие этого, он имел связь с этим архиепископом, который среди русской иерархии пользовался авторитетом, а в Синоде являлся рычагом и воротилой имея с-подручного себе архиеп. Сергия Финляндского (Страгородского). Эту связь сатана употребил, как средство увлечь весь Русский Синод в богохульную ересь, возгоревшуюся на Афоне в Пантелеймоновском монастыре следующим образом.

Иеросхимонах Алексей (Киреевский), изрыгнувший хулу на Имя Божие, и схимонах Хрисанф в Ильинском скиту, как «ученые», между собой были в приятельских отношениях и одного духа. В союзе этого духа схимонах Хрисанф написал рецензию (критику) на книгу о. Илариона «На горах Кавказа». В ней он выразил страшную хулу на Имя Божие, он пишет, что Имя Iисуса Христа – “Iисус” – номинальное имя, т. е. пустое, как неоправданное самым делом. В Святом Евангелии от Матфея (1, 21) читаем: “Ангел Господень во сне явися ему, (Иосифу), глаголя: Иосифе, сыне Давидов, не убойся прияти Мариам жены твоея: рождшееся в Ней от Духа есть Свята. Родит же Сына, и наречеши Имя Ему Iисус: Той бо спасет люди своя, от грех их”. Верующим христианам известно, что Имя Iисус, значит, Спаситель – ибо спас род человеческий от ада и смерти, и снова ввел в рай. Хрисанф же словом “номинально” отвергает спасение, т. е. будто бы Iисус не оправдал делом своего Имени, не по Имени Своему жил на земле Iисус Христос, ничего Он не сделал по Имени своему. Не страшно ли слышать такую хулу? Еще в рецензии он пишет: “Тут пахнет пантеизмом” (многобожием). Это в точном согласии с Алексеем (Киреевским), который, в доказательство отрицания Божества Имени Iисус говорит, что Иисусов было много: Иисус Навин, Иисус Сирахов, Иисус Иоседеков и др. И что же, все они были Боги?” По смыслу этого Хрисанф хулит Имя Божие, низводя Его на степень имен тварей. Далее Хрисанф продолжает: если признать, как написано у о. Илариона, что Имя Божие, есть Сам Бог, то это грозит такой опасностью, что составится такая секта, в которой какого нибудь мужика назовут Иисусом, а бабу – Богородицею и будут сваливаться в повальном грехе, наподобие хлыстов.

Изрыгнув эти хулы на Имя Божие в своей рецензии, «ученый» схимонах Хрисанф послал их архиепископу Антонию Волынскому для его журнала “Русский Инок”. Архиепископ Антоний не постыдился напечатать эти хулы и немедленно поместил их в своем журнале: «Русский Инок», который выписывали все монастыри и многие из белого духовенства и мирян.

Таким образом, еретический огонь со св. Горы Афонской был переброшен на Святую Русь. Кто не сумел проверить эту богохульную логику Хрисанфа в его рецензии и помещенную в “Русском Иноке”, но уповая на знаменитость высокого ученого доктора богословия, члена Синода архиепископа Антония, редактора журнала “Русский Инок”, и доверчиво принял богохульные ереси этого лжеименитого схимника Хрисанфа, как Святую Истину, те все уловились в страшную по содержанию ересь, которую открывает нам св. Иоанн Богослов в начале 13-й главы своего Откровения.

Чтобы понятнее было греческое слово “номинально”, мы уясним это самим же лицом Хрисанфа. Как уже сказано выше, в св. Горе Афонской в лике монашеского братства св. Пророка Илии Хрисанф является схимником не по призванию в монашество, но как тягчайший государственный преступник, ловко ускользнувший от правосудия. По внешнему виду он тихий смиренный инок, в сущности же притаившийся лютый змей, полный смертоносного яда. По своей преступности он богопротивный беззаконник, враг Богу и ненавистник самого монашества. Внутреннюю злобу свою прикрыл монашеской схимой. По внешности благообразный старец, а по внутреннему убеждению – диавол. Вот это и означает, что он носил имя “номинально”. Принятые им образ и имя монашеское он не оправдывал самим делом, лукаво обманывал людей – “номинальный” схимник... Теперь должно быть всякому понятно греческое слово “номинально”. И вот этот “номинальный” инок Хрисанф в своей дьявольской рецензии кощунственно дерзнул излить на Господа нашего Iисуса Христа свою ложь, говоря: “Iисус Христос носил Имя Iисус “номинально”. Действия своего обмана вменяет Самому Сыну Божию. Эту же номинальность видим и в Антонии архиепископе Волынском, который, как высоко ученый, доктор богословия, отлично знал значение греческого слова “номинально”. Значит, он был согласен с Хрисанфом, когда его рецензию отпечатал в своем журнале, посредством которого с высоты архипастырского престола сделался проповедником того, что Iисус Христос носил Имя Свое Iисус “номинально”, своего Имени «Iисус» не оправдал, спасения не совершил. Слыша страшную хулу от архипастыря Церкви на Спасителя нашего и Бога, может ли стерпеть христианская душа, чтобы не вознегодовать святой ревностью на хулителей Сына Божия и не стать на защиту славы Пресвятаго имени Его?! Может ли истинный христианин признавать архипастырем Церкви хулителя Имени Господа нашего Iисуса Христа? Это волк хищный, одевшийся в одежду архиерейскую, по внешнему виду архиерей, а по внутреннему содержанию – лютый зверь. Итак, “номинально” он носит сан архиерейский. И все архиерейство, и прочее духовенство, монашеское и белое, миряне и все, ставшие на сторону этого “номинального” архиерея, сделались “номинальными” христианами, косвенно отреклись от Христа и стали отступниками. Не страшно ли? Не ужасно ли? Вот к чему привела рецензия “номинального” схимника Хрисанфа.

В акафисте Спасителю в первом икосе мы исповедуем: “Ангелов Творче, и Господи Сил, отверзи ми недоуменный ум и язык на похвалу Пречистого Твоего Имени”. – Значит, без содействия самого Господа мы не можем достойно приступить к славословию пречистого Имени Его. В девятом кондаке сего же акафиста Святая Церковь исповедует: “Все естество Ангельское безпрестанно славит Пресвятое Имя Твое, Iисусе, на небеси: Свят, Свят, Свят вопиюще”. Мы же грешные на земли бренными устнами вопием: “Аллилуиа”.

Представь же себе всякая благоверная душа христианская, на какую степень уничижения низвели это Божественное Имя Спасителя схимонах Хрисанф и архиепископ Антоний Волынский. Поистине вознегодовало все небо, восколебалась и затряслась вся земля и вся поднебесная о поругании вседержавного имени Творца Неба и Земли»[2].

И так, на Афоне произошло разделение между монахами: на имяславцев и имяборцев; первые – защитники славы и Божества Имени Божия; а вторые – хулители Имени Божия и Имени Господа нашего ИИСУС.

Имяборцы оклеветали имяславцев, будто бы они отдельно от Бога Имя Божие возвели в особое Божество. А на самом деле, сами имяборцы отделили от Бога Имя Его и лишили его Божества и реального бытия. А имяславцы, вместе со Святыми отцами все время стояли и стоят за неотделимость от Именуемого Бога Его Святейшего Имени, и вместе со Святыми Отцами, св. Иоанном Кронштадтским и св. Церковью Христовой веруют что Имя Божие, есть Сам Бог, как об этом сказал и Сам Господь: «Аз Господь Бог, Сие Мое есть Имя» (Ис. 42,8)..

Могущественный член Синода Архиепископ Антоний (Храповицкий), зараженный протестантским рационализмом, втянул в имяборческое отступление сначала архиеп. Никона (Рождественского), архиеп. Сергия (Страгородского), – который в своем бесновании доказывая, что Имя Iисус Христово не Бог, бросил на пол бумажку с Именем ИИСУС и растирал ногами, – а затем и весь состав Синода, и всю церковь российскую.

Эта дружная тройка, три синодальных архиерея в Послании Синода (Ангела Церкви Российской – Откр. 3,1) на стр. 285 сочинили новые три догмата, в которых говорится:

«1. «…на деле, Имя Божие есть только имя, а не Сам Бог и не Его свойство, название предмета, а не сам предмет, и пото­му не может быть признано или называемо ни Богом (что было бы бессмысленно и богохульно), ни Божеством, потому что оно не есть и энергия Божия[3].

2. Имя Божие, когда произносится в молитве с верою, может творить и чудеса, но не само собою, не вследствие некоей навсегда как бы заключенной в нем или к нему прикрепленной Божественной силы, – а так, что Господь, видя веру нашу (Матф. IX, 2) и в силу Своего неложного обещания, посылает Свою благодать и ею совершает чудо.

3. В частности, святые таинства совершаются не по вере со­вершающего, не по вере приемлющего, но и не в силу произне­сения или изображения Имени Божия; а по молитве и вере св. Церкви, от лица которой они совершаются, и в силу данного ей Господом обетования.

Такова вера православная, вера отеческая и апостольская, это голос Матери-Церкви.

В своем послании слепейший Синод отрицает Божество, реальное бытие, неотделимость имени от Именуемого Бога, Божество, чудодейственную силу и действенность Имени Божия в таинствах церковных и в творении чудес.

А на странице 279 своего послания Синод пишет такую хулу:

Вера в присутствие Бога в Имени Его (или иначе: вера во Имя Божие заповеданная Отцем Небесным – 1 Иоан. 3,23; Сыном Божиим – Иоан. 12,28; Мврк. 16,17; св. Апостолами – Иоан. 1,12; 3,18; Деян. 4,10-12; Филипис. 2,5-9; 1 Кор. 12,3 и 6,11; Ефес. 1,21; Евр. 1,4), – это богохульство и магическое суеверие»

Это антихристово учение Синода было напечатано в официальном Церковном Органе: «Церковные Ведомости» № 20, от 18 мая, 1913 года и объявлено от имени Церкви Российской, как «вера Православная, вера отеческая и Апостольская, как Голос Матери Церкви». Под этим богохульным посланием, по приказанию Синода подписывалось все духовенство Российской церкви, а за отказ от подписки объявлялось отлучение от церкви с лишением сана священства и монашества.

Неужели богословие «жидовствующего инока Хрисанфа», как именовал его св. Иоанн Кронштадтский, и учение синодальных ожидовелых архиереев достовернее богословия и учения святых отцов Церкви? Вот, например, преп. Симеон, Новый Богослов учит: «Когда речь идет о людях, то имена, приложенные к ним, суть просты и безжизненны; а когда ими называем Бога, то и Имена Его суть – Бог»[4]

Для номинального Хрисанфа Имя Спасителя «Iисус» - номинально. А для Святителя Филарета архиепископа Черниговского (Гумиллевского) «Имя Господа Iисуса так велико, так важно пред Отцем Небесным, что за любовь к сему Имени Отец Небесный готов все сделать для верующих»[5]

Имяборческие ересиархи говорят: Имя Божие «Iисус» не Бог но простое имя человеческое. А если признать его Богом, тогда и Ветхозаветные Иисус сын Сирахов, Иисус сын Иоседеков, Иисус Навин тоже Боги? – Какая слепота духовная покрыла борющихся со славою Имени Божия! И какое дикое безбожное сравнение делают имяборцы! По их теории выходит, что и Имена: Отец, Сын и Святой Дух не есть Бог, не есть Имена Божии, потому что и люди называются подобными именами Но преп. Макарий Египетский учит: «Слово Божие есть Бог, а слово мiра есть мiр»[6] Значит, номинальный инок Хрисанф, похуливший в своей рецензии на книгу «На горах Кавказа» сладчайшее Имя Iисус, назвавший Его простым, номинальным, человеческим именем, относящимся только к человеческому естеству Богочеловека, подпал под церковную анафему. А так как учение Хрисанфа разделяет член Синода архиеп. Антоний (Храповицкий), который в своем журнале «Русский Инок» поместил хульную рецензию Хрисанфову, одобрил ее, и от себя добавил хулы на Имя Божие, то он разделил так же и участь Хрисанфа. Учение всех трех синодальных докладчиков было основано не на учении Святых отцов и Св. Церкви, а на учении богохульной рецензии Хрисанфовой, и явилось основанием грамоты Святейшего Синода от 18 мая 1913 года, опубликованной на весь мiр.

Переучившиеся, а вернее, недоучившиеся два афонских номинальных монаха Хрисанф и Алексей Киреевский, а также три синодальных архиерея: Антоний, Никон и Сергий учат, что Имя Божие и Имя Iисус не чудотворны, что не Именем Iисусовым и не Именем Божиим совершаются чудеса и Таинства церковные. Но множество Святых отец и Св. Церковь учат, что Таинства Церковные и чудеса совершаются Именем Божиим. Сам Спаситель говорит: «Именем Моим бесы ижденут» и прочие чудеса сотворят (ср. Мрк. 16, 17)..

«Святейший» Синод (а вернее – жидовский Синедрион) обманул Царя Николая II, будто бы на Афоне завелось еретическое революционное гнездо из матросов-потемкинцев убежавших на Афон и скрывающихся под монашеской одеждой, проповедующих четвертую ипостась божества, и испросил у Царя разрешение командировать на Афон чл. Синода и чл. Госсовета архиепископа Никона на военном судне с ротой солдат русской армии, якобы для разгрома афонских бунтарей-революционеров. Не удостоверившись в истине доклада обер-прокурора Синода В.К.Саблера, Царь дал на это свое добро. И архиепископ Никон как воевода и начальник карательного отряда прибыл с войском на Афон во всеоружии: с пушками, пулеметами и ротой вооруженных боевыми винтовками со штыками солдат. Для устрашения монахов воевода Никон дал команду открыть у берега Афона артиллерийскую канонаду: загремели пушки, затрещали пулеметы, Святая Гора покрылась пороховым дымом. После этого командир боевого отряда архиеп. Никон собрал в большой храм Пантелеимоновского монастыря русских монахов и зачитал им привезенное хульное послание Синода, под которым потребовал подписаться всем монахам. Начальство и «послушные» ему монахи сказали: какое наше дело, Святейший Синод приказал и мы должны выполнять послушание, и подписались под хулой на Святейшее Имя Божие и на Имя Своего Искупителя - Iисуса. А монахи-исповедники, ссылаясь на Священное Писание и на Святых отцов отказались выполнить богопротивное послушание и не подписались под учением, которое идет в разрез их православной вере; они сказали Никону: пейте нашу кровь как воду, сецыте на куски наши тела, но мы не подпишемся под хульным посланием.

Тогда лжеепископ Никон дал команду офицерам, а они пьяным солдатам, – которых «святитель» Никон предварительно изрядно подпоил спиртным для смелости, – применить к непокорным монахам-исповедникам насилие: сначала,собравшихся монахов-исповедников на молитву более часа из пожарных шлангов заливали горной холодной водой. Затем, измокших до ниточки, трясущихся от холода стали избивать прикладами, применяя в ход даже штыки; из рук молящихся монахов вырывали кресты, царские портреты, иконы, избивали ими монахов по головам, разбивали иконы вдребезги, бросали их в грязь и топтались по ним ногами, как некогда иконоборцы; затем, крючьями и баграми стаскивали монахов с верхнего этажа по лестнице вниз, куда бедные избитые они катились как снопы. Более пяти монахов были избиты до смерти. Ранено всего около 80 человек, в том числе тяжело раненых около 50 исповедников. А «воевода» ожидовелый архиерей Никон с палубы корабля наблюдал в бинокль за успешной операцией по избиению солдатами монахов; затем, как скот сгоняли их на пароход для депортации. Всех, насильно вывезенных, и добровольно выехавших монахов не захотевших оставаться с еретиками имяборцами, около 1500 человек, в том числе ктитор обители архимандрит Давид (Мухранов), иеромонахи, иеродиаконы, схимники и простые монахи

Привезенных в Одессу монахов оклеветали на весь город как монахов-разбойников.. Многих насильно остригли наголо, содрали с них монашескую одежду, одели в жидовские кафтаны и картузы, отобрали у них личную святыню: книги, иконы и проч. Часть изгнанников заключили в тюрьму. Главарям «Святейший» Синод исхлопотал приговор как тяжким государственным преступникам-революционерам – высшую меру наказания через повешение, другим – пожизненную ссылку на Сахалин. Но прежде подписания этого приговора, Князь Урусов приехал из Москвы и обследовав это дело в Одессе, на Афоне и в русском посольстве в Константинополе, не нашел за Афонскими изгнанниками никакаких следов преступления, и освободил их из под ареста, а прочих по волчьим билетам отправили на их родины.

Но уничтожить имяборческое гнездо в Синоде Царю, возможно, было не под силу, он был уже окружен евреями и предателями, к тому же он находился на фронте в войне с Германией..