Ново-Священномученик Российский, Архиепископ Гермоген Саратовский (Долганов, 1858 – 1918) был на стороне имяславия. «Мученически погиб от руки большевиков в Тобольске» (Русская Церковь и Императорская власть». Том 1. М. 1998. С. 183). «19 июня 1918 г. Архиепископ Тобольский Гермоген утоплен в реке» («Русский Дом», №12, 1999, с.54). Он причеслен к лику Святых новомучеников Российских на Архиерейском Соборе 2000 года, месяца августа.

 Епископ Феофан Полтавский (Быстров, 1872 – 1940), бывш. Ректор Спб. Дух. Акад., духовник Царской семьи). С 1920 г.в эмиграции. В последнее десятилетие своей жизни отошёл от всякой церковно-общественной деятельности и посвятил себя молитве и аскетическим подвигам. Жил в затворе в районе Лимерэ под Парижем. В России недавно издан сборник его трудов (см. Святитель Феофан Полтавский, новый затворник. Творения. Спб 1997.). Он написал редкую по глубине Богословских мыслей магистерскую диссертацию об Имени Божием (Послесловие к 4-му изд. «На горах Кавказа», 1998. Спб. С. 919).

Епископ Феофан (Быстров) – защитник имяславия. Защитник Православия от крестоборческой ереси архиеп.Антония (Храповицкого). Один из редких восприемников подлинного наследия великого святителя и духовного писателя Феофана Затворника явился скромный носитель его имени Феофан (Быстров), архиепископ Полтавский, впоследствии Болгарский, скончавшийся Затворником в пещерах Франции, - бывший духовник Царской Семьи, один из величайших богословов своего времени и смиреннейший представитель распятой Святой Руси. Значение его прежде всего заключается в стоянии за чистоту Православия. Богословские труды святителя Феофана ещё недостаточно изучены и лежат под спудом (Российская Правосл. Газета «Благовест», № 8, (32) август, 1996. С. 2). Его творения6 «Об Именах Божественных», «Имя Божие». Митрополит Вениамин (Федченков) в своём Докладе об Имяславии митрополиту Сергию (Страгородскому) писал: «В 1907 г. «На горах Кавказа» появилась в печати. А напечатана была эта книга после просмотра её и, следовательно, одобрения старцами Зосимовой пустыни (о.Германом, а это был человек высокодуховный, делатель молитвы Иисусовой, бывший в общении с Епископом Феофаном Затворником) (…) Епископ Феофан (Быстров) (тогда ещё архимандрит) прочитал её разумеется основательно. И тоже не нашёл ничего соблазнительнаго. (Послесловие к 4-му изд. «На горах Кавказа», Спб. 1998. С.903-904).

Епископ Трифон (Туркестанов). Промыслительно посетивший Афон в 1912 г., знаменитый проповедник Владыка Трифон, викарий Московский стал свидетелем первых притеснений имяславцев, ставших жертвою клеветнической кампании врагов Царского престола. Проведя элементарное разбирательство, при котором открылась злонамеренная клевета на исихазм, Владыка Трифон распорядился убрать иеромонаха Алексея (Киреевскаго) с Афона.  И это был не первый и не последний случай, когда преосвященному Трифону суждено было защищать учение православной Церкви о почитании Имени Иисусова»(«Жизнь Вечная» № 28, Янв. 1997г. Сс.3-4). «В начале Августа покинул Афон Епископ Трифон (Туркестанов), выразив сочувствие имяславцам и посоветовав о.Алексею Киреевскому (ересиарху, - ред.) удалиться с Афона, что тот и сделал»(«Начала», М. 1996, № 1-4. С.9).

Епископ Феодор (Поздеевский) ректор Московской Духовной Академи. В 1919 г. настоятель Даниловского монастыря в Москве, был на стороне имяславия. «Надежды на обсуждение афонского спора соборным разумом Церкви многие связывали с Поместным Собором Русской Православной Церкви 1917-1918 гг. На справедливое и на должном уровне его разрешение позволяли надеяться маститость и позиция таких крупных богословов, как архиепископ Феофан (Быстров) и епископ Феодор (Поздеевский). Характерно, что первый из них – автор магистерской диссертации «Тетраграмма, или ветхозаветное Божественное  Имя» (Спб. 1905; 2-е изд. СПб. 1915)  - был назначен председателем подотдела об Имени Божием Собора. К сожалению, из-за отсутствия владыки Феофана и сгустившейся «атмосферы борьбы и угрозы разгона» самого Собора к обсуждению проблемы так и не приступили (Начала. Религиозно-философский журнал, № 4. М. 1994. С. 89). («Свете тихий». М. Паломник. 1996. С. 484).

Многие другие святители, и некоторые члены Синода,  представители низшего духовенства, а также, некоторые монастыри и центры духовного Старчества не принимали имяборческую ересь, кто явно, а кто внутренне выражая своё несогласие с Синодом в его учении об Имени Божием.

 Из учёных высокопросвещённых мирян в поддержку имяславия (и ревностными защитниками его, как истинного Православия) выступили профессора Московской духовной академии М.Д.Муретов, М.А. Новосёлов и о. Павел Флоренский; «московский кружок ищущих христианского просвещения» (М.А.Новосёлов, Ф.Д.Самарин, С.Н.Булгаков, В.А.Кожевников и В.Ф.Эрн); позже, в 1920 –е гг. – математик Д.Ф.Егоров (1869 +1931), юрист В.Н.Муравьёв (1855 +1935) и философ А.Ф.Лосев (1893 +1988), считавший имяславие «наиболее совершенной формой выражения сущности Православия» («Родина». 1989. № 10. С. 94). Тезис имяславия, сформулированный А.Ф.Лосевым в 1923 г., гласил: «Энергия сущности Божией неотделима от Самого Бога и есть Сам Бог… Имя Божие (следовательно, как энергия , или свойство сущности Бога, - ред.) есть Сам Бог, но Бог Сам - не имя» (Лосев А.Ф.  Бытие – Имя – Космос). С. 810). («Свете тихий». М. Паломник. 1996. С. 483).

В 1929- 1930 гг. органами ОГПУ на Северном Кавказе и в Закавказье было арестовано свыше 300 имяславцев. Они были обвинёны в монархизме», в подготовке к вооружённому выступлению против советской власти, которая, как и социализм, рассматривалась ими как «проявление торжества антихриста, как дело рук сатаны». Примечательно, что ( в будущем, в 1913 г., - авт. Издан.) один из влиятельнейших имяславцев, (бывш. Синодальный миссионер) – архимандрит Арсений был основателем Союза Русского Народа, (пытался организовать в 1907 г. паломничество «союзников» в Св. Землю, с которым он связывал начало противореволюционного крестового похода) (Царь Колокол. № 6. М. 1990. С. 38). По этому делу в 1930 г. был осуждён и А.Ф.Лосев, которому инкриминировалось идейное руководство имяславием, которое стремилось якобы вооружённым путём восстановить монархию (Гулыга А. Диалектика жизни) (Родина. М. 1898. № 10. С. 93-95).

Участник московских религиозных кружков 1920-х гг К.С.Родионов. (1892- +1991) вспоминал о том, как в 1930 г. в располагавшееся в восьмидесяти километрах от Нового Афона за Зеленчукским перевалом место Псху приехали «объездчики и кнутами выгнали из келлий пустынников. Отшельники, их было наверное сто человек, шли с пением псалмов и благодарили Бога за испытание. Старики по дороге умирали. Пригнали в Сухумскую тюрьму, из неё погнали пешком в Тбилиси. Так кнутами ликвидировали Псху, (…). Когда старцев-отшельников выгнали из келлий, их конвоировали в Сухумскую тюрьму пешком, по каменистой дороге. А на ней сотрётся любая обувь, кроме постолов (из буйволиной кожи  - С.Ф.), которых у них не было. По дороге в Тбилиси отшельники совсем стёрли ноги» (Вестник РХД. № 164. Париж-Нью-Йорк—Москва. 1992. С. 282-284).  («Свете тихий». М. Паломник. 1996. Сс. 485-486).

Члены Московского Религиозного Философского Общества. Один из которых – русский религиозный философ Владимир Эрн (1881 – 28.04.1917), автор брошюры“ Разбор послания Святейшего Синода об Имени Божием” (Изд. РФО. 1917 г.), в котором оригинально и логично  изобличил все ереси и заблуждения “Синода”; автор и других писем об имяславии, (Христианская мысль. Киев. 1916. № 9. С. 103);

Владимир Эрн пишет: «По существу в основе известного Послания Св. Синода (18.05.1913), опубликованного в «Церковных ведомостях» (1913. № 20)), лежали три полемические статьи «двух иерархов, известных своим страстным вмешательством в политические дела, и одного преподавателя духовного училища, ничем неизвестного» к тому времени; «и эти частные и случайные мнения трёх православных христиан, благодаря связям и влиятельности двух из них, сделались теми докладами, кои были положены в основу Синодского Послания об Имени Божием» (Эрн В.Ф.. Разбор  Послания Святейшего Синода об Имени Божием. Издание Религиозно-философской библиотеки». М. 1917. С. 8).

Первый из двух упомянутых известных иерархов – владыка Антоний (Храповицкий). «…Упомяну об одном печальном факте, - вспоминал митрополит Вениамин (Федченков). – Известный митрополит Антоний (Храповицкий), бывший самым ярым противником афонских «имебожников», - оказалось, сам не читал нашумевшей книги, в коей высказывалось это выражение об Имени Божием, «На горах Кавказа»,   - и с коей собственно и началось противное течение. Однажды, когда митрополит Антоний был уже митрополитом Киевским, с ним на обеде начала разговор (Вел. Кн.) Елизавета Фёдоровна: почему он так сильно восстал против этой книги; а она была издана на её средства и после одобрения сведущими лицами. Митрополит Антоний, к великому удивлению и тяжкому смущению Елизаветы Фёдоровны, ответил её, что он сам-то не читал этой книги, а ему докладывал миссионер! (…) Митрополит Антоний (Храповицкий), как главный противник этого учения, известен был не только резкостью и легкомыслием (его доклад в Синоде был недопустимым, невозможным, бранчливым), но и – склонностью допускать в своих воззрениях и объяснениях человеческую мысль, так называемую «нравственно-психологическую» концепцию. И нередко он переходил религиозные границы, увлекаемый оригинальностью своих домыслов. Таков он был в отношении вообще догматов; в особенности же – в ложном, человеческом истолковании искупления» (П.А.Флоренский. Сочинения.Т.2. У водоразделов мысли. М.1990. С.426).

Другой иерарх - архиепископ Никон (Рождественский). Его известная позиция была связана с порученной ему особой миссией по усмирению «афонской смуты», в результате которой, с помощью военной силы, со Святой Горы в 1913 г. в Россию было вывезено 485 монахов из Пантелеимонова монастыря и 185 иноков Андреевского скита (впоследствии ещё около тысячи имяславцев были вынуждены оставить Св. Гору), (в чём он не раз вынужден был оправдываться на страницах публикуемых в «Троицком слове» «Моих дневников»). Однако первоначально (до того как разгорелись афонские споры) он занимал вполне имяславческую позицию (см.: О.Павел Флоренский. Архиепископ Никон - распространитель ереси») (Материалы к спору о почитании Имени Божия. Изд. 2. М. 1913. С. 101 – 104).

Непоследовательным критиком имяславия был в описываемое время преподаватель Петербургского  духовного училища С.В.Троицкий, впоследствии с одинаковым блёском написавший книги о незыблемых канонических основаниях Зарубежной Церкви, а всего через несколько лет (после прихода в Югославию, где он жил, советских войск) о полной неканоничности той же самой Зарубежной Церкви. Однако его статья, как и других критиков, отличалась противоречивостью и непоследовательностью. «Чрезвычайно важно и характерно, - подмечал В.Ф.Эрн, - что докладчики в центральном пункте разошлись между собою,и на вопрос, что же такое Имя Божие, дали совершенно различные ответы. Для наглядности приведу эти ответы.

В тексте Послания Синода говорится:

«Имя Божие есть только имя, а не Сам Бог и не Его свойство, название предмета, а не сам предмет, и потому не может быть признано или называемо ни Богом (что было бы безсмысленно и богохульно), ни Божеством, потому что оно не есть и энергия Божия».

Г. Троицкий же так резюмирует православное учение в конце своего доклада: «Имя Божие, понимаемое в смысле откровения Божия и притом по его объективной стороне, т.е. в смысле открывания истин человеку, есть вечная неотделимая от Бога энергия Божия, воспринимаемая людьми лишь настолько, насколько допускает это их тварность, ограниченность и нравственное достоинство.

К употребляемому в таком смысле слову имя приложимо наименование Божество».

(Если бы С.Троицкий и остановился на этом своём богословии, тогда не нужно было бы ему вести противоборство истине имяславия и писать многостраничные труды свои по развенчиванию величия Имени Божия. – Ред.)

Итак: Имя Божие не есть энергия Божия и есть энергия Божия. Имя Божие не может быть называемо Божеством и может быть называемо Божеством. К такому чудовищному разногласию можду собою пришли составители Послания, и уж это одно есть достойное наказание за их неправое и нечестивое борение с Именем Божиим.» (стр. 38).

Все положения Послания и сами доклады были приняты Св. Синодом единогласно. Известно, что в мае 1913 г. в Св. Синоде присутствовали: митрополит С.-Петербургский Владимир (Богоявленский), архиепископ Финляндский Сергий (Страгородский), архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий), архиепископ Вологодский и Тотемский Никон (Рождественский), архиепископ Владивостокский Евсевий (Никольский), архиепископ Гродненский и Брестский Михаил (Ермаков), епископ Екатеринославский и Мариупольский Агапит(Вишневский).

«Никакого изследования по существу вопроса об Имени Божием мы в послании не находим», - подводит печальный итог В.Ф.Эрн (с.5). Причина этого, по его мнению, объясняется «двумя печальными чертами нашей богословской мысли: 1-е, её внешней несвободой, и 2-е, её малой внутренней жизненностью» (с.3). «Говоря «по – простому», пишет он далее (с.5-6), - тут нечего было и решать. В горных пустынях Кавказа воспели «новую песнь» Имени Божию. На Старом Афоне тысячеголовым подвижническим хором продолжали священное славословие. Казалось бы, самым простым и лёгким было: присоединиться к светлому духовному торжеству и своим авторитетом внести порядок и строй в новое движение Духа, приобщивши к нему весь Православный мир. Но Синод «по простому» и легко войти в новое движение не сумел. (…) Убежав от сердечной простоты, Синод очутился перед лицом безконечно сложной умственной проблемы, которая по плечу либо гениальному богословскому дарованию, либо соборному разуму Церкви». Её значимость современники оценивали довольно высоко: «Кажется впервые за всё время существования Русской Церкви в недрах её самой, а не Византии, возник серьёзный догматический вопрос, требующий сериозного догматического обсуждения, - о почитании Имени Божия» (Булгаков С.Н. У стен Херсониса. Символ.1991. № 25. С. 21).

 А.Ф.Лосев (22-23-го 09.1993 г. похоронен на Ваганьевском кладбище в Москве. Он не до жил пять лет до века (100 лет). Хоронили его с духовенством, с певческим хором. Поставлен ему могильный памятник. А.Ф.Лосев сказал, что без знания нет веры. Если учение Маркса довести до логического конца, то нам не нужно знание, не нужна наука. В результате – концлагеря, репрессии, уничтожение народа, десятки лет вынужденного молчания об истине. (Из передачи по телевидению 24.09.1993 г. в 8 час. 30 мин.). Характеризуя методы подхода к  вопросу об Имени Божием Святешего Синода А.Ф. Лосев писал: «Это дело также было завершено чисто полицейскими мероприятиями. Что же до самого учения, то Синод принял двусмысленное решение, пронизанное сильным номинализмом и позитивным сенсуализмом, в старинном английском духе. Строго говоря, даже и сегодня вопрос об имени Божьем продолжает оставаться для церковных властей совершенно непроясненным и запутанным. В 1915 г. московский митрополит Макарий и независимо от него киевский митрополит Флавиан предписали снова принимать в монастыри изгнанных с Афона без покаяния, ибо их учение приемлемо для православных. Этому решению ни Синод, ни в целом епископат не противостояли, хотя учение имяславцев еще и сегодня считается еретическим. Как только после революции был созван Поместный Собор русской православной церкви, 2 сентября 1917 г. представитель группы имяславцев передал требование заново исследовать все дело целиком, включая действия Синода и особенно епископа Никона. Собор все откладывал да откладывал дело, пока и сам, по причине известных событий, не был закрыт».                     О позиции патр. Тихона А.Ф. Лосев писал: «Новоизбранный патриарх Тихон принял весьма дипломатическое решение, достаточно любезное для имяславцев, совершив даже вместе с ними богослужение. Однако при этом он не отменил открыто прежнего осуждения. Такой в высшей степени антицерковный подход к делу, когда догматическое учение приносится в жертву церковной политике, сам по себе не мог, разумеется, разрешить всей сложности вопроса. Патриарх показал себя достаточно осторожным иерархом и тем самым упустил возможность серьезной постановки этого важного и вечного для православия вопроса.

Совершенно другую позицию заняли некоторые представители интеллигенции, не стоявшие ни в каких отношениях с церковной бюрократией и проявлявшие живой интерес к мистике православного Востока. Ими были собраны обширные патриотические, литургические и религиозно-философские материалы и представлен целый ряд научно-популярных статей, которые, к сожалению, по цензурным условиям нашего времени не могут быть опубликованы в России».*

«Глубоко изучивший проблемы Имени Божия русский философ А.Ф.Лосев считал предтечами имяславцев известных исихастов преп. Григория Синаита и преп. Григория паламу, а религиозно-философской основой имяславия-православную доктрину энергетизма. Что же касается учения паламитов, то А.Ф.Лосев оценивал его как «кульминацию и завершение византизма»(Лосев А.Ф. Бытие-Имя-Космос. М.1993. С. 910).

Размышляя о причинах неудачи в разрешении этой задачи, М.А.Новосёлов, уже после революции, писал об «интеллигентском и бурсацком рационализме», проложившем «в наше церковное общество широкий путь протестантскому субъективизму и лжедухвности, а в конечном счёте   -  неверию и богоотступничеству. Афонский спор о святыне Имени Божия ясно вскрыл эту язву нашего религиозного самосознания, прикрывавшего её ризою Православия» (Новосёлов М.А. Письма к друзьям. Мск.Православный Свято-Тихоновский Богословский институт. 1994. С. 64).

«Схоластика, на которой воспитывалось богословское сознание русского духовенства, не оставляла места   для подробного религиозного опыта. Когда в своё время в Византии возникли аналогичные споры, потребовались мощные усилия богословской мысли, увенчанные трудами Григория Паламы, чтобы словесно выразить, обосновать и закрепить исихастский духовный опыт. Но русские  имяславцы догматического учения Паламы не знали, не изучали его в семинариях и члены Священного Синода, осудившие имяславцев за «ересь» (…). Фрагменты из догматических постановлений Константинопольских «паламитскиих» соборов впервые перевёл на русский язык философ Алексей Лосев в конце 1920-х годов!» (Регельсон Л. Церковь в истории России) (Путь Православия. Издание Отдела религиозного образования и катехизации Московского Патриархата. № 2. М. 1992  С.132 –133).

«…Чрезвычайно важно, даже больше – необходимо, - писал далее М.А.Новосёлов (с. 145,146), осознать и освоить (…) мысль об отсутствии в Церкви общеобязательного внешнего авторитета в вопросах веры и совести и о непогрешимости самой Церкви, этого «столпа и утверждения истины». Мы, православные, как паства, так и пастыри, усвоили, к сожалению, ложный взгляд католиков на значение авторитета в сфере Церкви. Наша иерархия привыкла смотреть на себя (и привила этот взгляд пастве) глазами римского католика, видящего в своём первоиерархе непогрешимого судью в области веры. Этот взгляд на себя нашей иерархии очень ярко выражен в Синодном (зис!) Послании 1913 года, посвящённом рассмотрению вопроса об Имени Божием и обращённом ко «всечестным братиям, во иночестве подвизающимся». Изрекая строгий, безапеляционный приговор афонитам-имяславцам, Синод исходил из сознания своей иерархической непогрешимости. Вот что читаем мы в этом Послании: «Теперь, когда высказались и Константинпольская и Российская церковная власть, их (имяславцев) дальнейшее настаивание на своём будет уже противоборством истине». Оставляя сейчас в стороне вопрос о том, которая из споривших сторон была права по существу, я обращаю ваше внимание лишь на ясно выраженное в вышеприведённых словах Послания убеждение Синода в непогрешимом авторитете иерархии. (…). Укажу в немногих словах практический вред от усвоения ложного воззрения на иерархию как на хранительницу и возвестительницу безусловной истины или, иначе, как на непогрешимый авторитет. Из этого ложного взгляда вытекают два противоположных и одинаково неправильных по существу вывода. Если церковная власть изрекает суждение, не согласное  с религиозным сознанием паствы или некоторой части её, то последняя вынуждается: или, жертвуя собственным разумением истины, принять решение иерархов (как это сделал, например, в Афонском споре о. Алексий затворник (Зосимовский), отказавшись, из послушания Синоду, от своего первоначального взгляда на имяславие), или, в силу своего религиозного сознания, отвернуться от Церкви, «непогрешимый орган» которой не оправдал притязаний на безошибочность своих суждений».

Характерно, что М.А.Новосёлов связывал Афонские споры с пророчеством Серафима Саровского:

 «Господь открыл мне, - сказал однажды в глубокой скорби преп. Серафим, - что будет время, когда архиереи земли Русской и прочие духовные лица уклонятся от сохранения Православия во всей его чистоте, и за то гнев Божий поразить их. Три дня стоял я, просил Господа помиловать их и просил лучше лишить меня, убогого Серафима, Царствия Небесного, нежели наказать их. Но Господь не преклонился на просьбу убогого Серафима и сказал, что не помилует их, ибо будут учит «учениям и заповедям человеческим, сердца же их будут стоять далеко от Меня». Это грозное пророческое слово «убогого Серафимв» начало сбываться давно, а в последнее время правда его сказалась с потрясающей очевидностью. Следует ожидать, что впоследствии печальное предсказание Преподобного будет находить для себя ещё большее оправдание в событиях церковных» (с.82).

Церковные нестроения революционного и послереволюционного времени М.А. Новосёлов непосредственно выводил из «глубочайшего отступления от православного мудрования», выразившегося в так называемом «имяборчестве» (с.314). Как  бы то ни было, а вывоз множества русских монахов с Афона (разгром древнейшего оплота Православия в «Уделе Богоматери» – по Эрну, (с. 9) накануне германской войны, революции, цареубийства, гонения на Церковь и гражданской войны – вряд ли события между собою мистически не связанные. (Этот дерзновенный и бесстрашный обличитель имяборческой ереси Синода почётный член МДА профессор Михаил Новосёлов на архиерейском Соборе РПЦ 2000 года причислен к лику Святых новомучеников Российских)

Центры духовного старчества России явно, или молчаливо, также были на стороне имяславия, понимая его как  традиционное Православие.

            Для издания книги «На горах Кавказа» от старца Илариона приезжал за благословением в Оптину пустынь о. Венедикт, тоже Афонец. Старец Варсонофий благословил это 1-е издание, которое вышло в 1907г.(Преп. Варсонофий, архимандрит Старо-Голутвинский, канонизован, память 1(14) Апреля). О его положительном отношении к книге «На горах Кавказа» и ея совместном чтении и беседах о ней с учениками см. «Дневник последняго старца Оптиной пустыни иеромонаха Никона (Беляева)». Спб. 1994. Сс. 132, 138, 144, 147, 160, 163, 165, 166.

«Молчаливое неодобрение действий Св. Синода можно наблюдать в среде различных старческих центров, например: настоятель Глинской пустыни о. Исаакий принял у себя изгнанных имяславцев, построил им келлии в скиту во имя праведных Богоотец Иоакима и Анны, где они могли жить в уединении».

Отношение к имяславцам лучшей части русского монашества выражалось в поддержке, хотя и носившей, после Постановления Св. Синода, скрыто-молчаливый характер.

Знаменательно, что вызванные в Москву Синодальной конторой Оптинские старцы  архимандрит Агапит (Беловидов) и иеромонах Анатолий (Потапов), несмотря на настоятельное требование архиерея, так и не выехали в Москву, сославшись на болезнь (подробнее об отношении Оптинских старцев к имяславию см. в комментариях ко второму тому «Неизвестного Нилуса». М. «Православный паломник». 1995). Характерное для оптинцев «осуждение» имяславия содержится в воспоминаниях митр. Вениамина (Федченкова): «Однажды он (оптинский инок, заведовавший гостиницей для обыкновенных богомольцев. – С.Ф.) пригласил к чаю Афонского монаха, удалённого со Святой Горы за принадлежность к группе «имябожников», а теперь проживающего в Оптиной. Сначала всё было мирно. Но потом между иноками начался спор об Имени Божием. Оптинец держался решения Св. Синода, осудившего это новое учение о том, что «Имя Бога есть Сам Бог». Афонец же защищал своё. Долго спорили отцы. Я молчал, мало интересуясь тогда этим вопросом. Оптинец оказался остроумнее; после долгих и резких споров он, казалось, почувствовал себя победителем. Афонец, хотя и не сдался, но вынужден был замолчать. И вдруг, - к глубокому моемᑃ удивлению, - победитель, точно отвечая на какие-то свои тайные чувства, ударяет кулаком по столу и, вопреки своим прежним доказательствам, с энергией заявляет: «А всё-таки Имя Бога есть Сам Бог!» Спор дальше не возобновляется. Я же удивлённо думал: что побудило победителя согласиться с побеждённым?! Это мне было непонятно. Одно лишь было ясно, что обоим монахам чрезвычайно дорого было «Имя Божие». Вероятно, и по опыту своему, творя по монашескому обычаю молитву Иисусову («Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного»), они оба знали и силу, и пользу, и сладость призывания Имени Божия; но только в богословствовании своём не могли справиться с трудностями учения богословских формулировок» (Митр. Вениамин (Федченков). Божии люди. М. 1991. С. 18-19).

Между тем, церковноначалие запрашивало письменное мнение об Афонских спорах настоятеля Смоленско-Зосимовой пустыни игумена Германа, духовный опыт которого высоко ценили в Св. Синоде. По свидетельству вл. Арсения (Жадановского), о.Герман ответил на это, что «молитва Иисусова есть дело сокровенное, а поэтому поднятый вопрос следовало бы покрыть любовью» (см. его 3 т.), что и выполнил на деле митр. Макарий (Парвицкий), Московский и Коломенский – архипастырь, весьма близкий (и прежде всего духовно) Оптиной пустыни.

Показательно отношение преп. Силуана к имяславию: «Споры об Имени Божием совпали с тем периодом духовной жизни Старца, когда он пребывал в усиленной борьбе со всяким проявлением в нем страстей тщеславия и гордости, как главных причин его тяжёлых страданий. Нося в сердце своем сладчайшее Имя Христа постоянно, так как молитва Иисусова никогда не прекращала в нем своего действия, он, однако, удалялся от всякого спора о природе этого Имени. Он знал, что через молитву Иисусову приходит в сердце благодать Святаго Духа, что призывание Божественного Имени Иисуса освящает всего человека, попаляя в нём страсти, но от догматической интерпретации переживаемого им опыта он уклонялся, боясь «ошибиться в мысленном рассуждении» (Всё это удивительно созвучно рассуждениям Г.Е. Распутина: «А то ещё приехали тут. Говорили, что не могут понять, как это Христос – святое Имя, а Иисус – нет? Грех, конечно, что они шум подняли. Нужно было бы про себя молиться, а они шуметь. О. Мисаил приехал и говорит им, распишись. Это в духовных-то делах «распишись»? Это как же в вере-то распишись? Это тебе Афон, а не министерство». (Григорий Распутин (по личным впечатлениям) (Русское слово. 1.7.1914). – С.Ф.).

О книге схимонаха Илариона «На горах Кавказа» Оптинский старец Варсонофий отзывался так: «Несколько экземпляров её есть у меня, и я могу дать «эту прекрасную книгу кое-кому. Эту книгу надо прочесть несколько раз, чтобы вполне воспринять всю глубину её содержания. Она должна доставить громадную пользу людям, имеющим склонность к созерцательной жизни» (Беседы старца Варсонофия Оптинского с духовными детьми. Воспоминания духовных детей о старце Варсонофии. М. Рига. «Благовест». 1995. С. 204). Что касается автора книги, то в результате созерцательных переживаний во время молитвы он пришёл к следующему выводу: «В Имени Божием присутствует Сам Бог  - всем Своим существом и всеми Своими безконечными свойствами». (Свете тихий. М. 1996. С.459). Много позже (29.4.1947) Валаамский старец схиигумен Иоанн (Алексеев. 14.2.1873  +5.6.1958) оценивая эту книгу писал: «видно, что писал автор её не умом, но чувством и вкушал духовные плоды от единого на потребу» (Схиигумен Иоанн. Письма валаамского старца. М. 1992. С. 20).

Одной из причин «незавершённости споров об Имени Божием было запрещение самого обсуждения: «Синод положил конец уже начавшемуся к тому времени обсуждению вопроса об Имени Божием, в монастырях, в духовенстве и среди мирян: негласно было воспрещёно изданиям, подведомственным Синоду (таковыми являются все журналы в России), а также всем лицам, подведомственным Синоду (таковыми являются почти все «богословы» в России) касаться вопроса об Имени Божием»(Эрн В.Ф.. Разбор Послания… С. 6 – 7).

И всё-таки в поддержку имяславия выступили профессора Московской духовной академии: М.Д.Муретов и о.Павел Флоренский; М.А.Новосёлов, Ф.Д.Самарин, С.Н.Булгагов, В.А.Кожевников и В.Ф.Эрн; позже, в 1920-е гг.   – математик Д.Ф.Егоров (1869  +1931), юрист В.Н.Муравьёв (1885 +1935) и философ А.Ф.Лосев (1893  +1988), считавший имяславие «наиболее совершенной формой выражения сущности Православия»(«Родина». 1989. № 10. С. 94).

Надежды на обсуждение афонского спора соборным разумом Церкви многие связывали с Поместным Собором Русской Православной Церкви 1917 – 1918 гг. На справедливое и на должном уровне его разрешение позволяли надеяться маститость и позиция таких крупных богословов, как архиепископ Феофан (Быстров) и епископ Феодор (Поздеевский). Характерно, что первый из них – автор магистерской диссертации «Тетраграмма или ветхозаветное Божественное Имя» (Спб. 1905; 2-е изд. Спб. 1915) – был назначен председателем подотдела об Имени Божием Собора. К сожалению, из-за отсутствия владыки Феофана и сгустившейся «атмосферы борьбы и угрозы разгона» самого Собора к обсуждению проблемы так и не приступили (Начала. Религиозно-философский журнал, № 4. М. 1994. С. 89).