Часть 6.

2000 год

Авторитеты Имяславия.

(Важные документы)

Великие светильники Церкви Христовой и

Сам Государь - Имяславцы!

            В первую очередь к имяславцам можно определённо отнести великого светильника Церкви Христовой св. Иоанна Кронштадтского, на весь мир возгласившего: «О, Имя Сладчайшее, Имя Святейшее, Имя Всемогущее, Имя Господа нашего Иисуса Христа, победа моя Господи, слава Тебе!» «Когда ты про себя в сердце говоришь, или произносишь Имя Божие, Господа или Пресвятой Троицы, или Господа Саваофа, или Господа Иисуса Христа, то в этом имени ты имеешь всё существо Господа… С верою и любовию прикасайся мыслями и сердцем к этому всезиждущему, всесодержащему, всеуправляющему Имени. Вот почему заповедь Божия строго запрещает употреблять Имя Божие всуе, потому тоесть, что Имя Его есть Он Сам единый Бог в трёх лицах, простое существо, в едином слове изображающееся и заключающееся, и в то же время незаключаемое т.е. неограничиваемое им и ничем сущим.». Великия Имена: Пресвятая Троица, или Отец, Сын и Святый Дух, призванныя с живою, сердечною верою и благоговением или воображенныя в душе, суть Сам Бог и низводят в нашу душу Самого Бога в трёх лицах»(Мысли христианина. Стр.46-47). «Имя Божие есть Сам Бог» (Моя жизнь во Христе. Вып. 5-й, стр. 30, изд 2, Спб. 1893г.). «Имя Господа есть Сам Господь-Дух везде сый и вся исполняяй»(Там же, с.7). «В Имени Иисус Христос, весь Христос-душа и тело Его соединённые с Божеством» (Там же, вып.5. С.30).

Имяславцами стали Государь и Государыня Александра Фёдоровна.

            «13 февраля 1914 г. Царь Николай 2-й дал имяславцам Высочайшую аудиенцию в Царском Селе. Приняты были иеросхимонах Николай, схимонахи Исаакий и Мартиниан, монах Манассия. Государь выслушал их очень милостиво, выслушал всю историю их удаления с Афона и обещал им Своё содействие к мирному урегулированию их дела, а Ея Императорское Величество… настолько была растрогана их печальной вестью, что не могла удержаться от слёз». В Апреле Государь пишет письмо Митрополиту Московскому Макарию, выражая благоприятное мнение об имяславцах. А 15 Апреля на Пасху, в Ливадии Государь передал Обер-Прокурору В.К.Саблеру следующую записку:» В этот Праздников Праздник, когда сердца верующих стремятся любовью к Богу и к ближним, душа моя скорбит об Афонских иноках, у которых отнята радость приобщения Святых Таин и утешение пребывания в храме. Забудем распрю: не нам судить о Величайшей святыне – Имени Божием, и тем навлекать гнев Господень на Родину (выделено нами –ред.); суд следует отменить и всех иноков по примеру митрополита Флавиана разместить по монастырям, возвратить им монашеский сан и разрешить священнослужение. (Ещё до суда Московской Синодальной Конторы в Киевском епархиальном собрании епископов также было рассмотрено их исповедание и признано вполне православным)» («Послесловие к 4-му изд. «Нагорах Кавказа». 1998 г. с.915 - 917).

            И так, Государь и Государыня оказывали имяславцам определённую поддержку (Царь-Колокол. № 6. М. 1990. С. 38).

Поэтому считается, что из Высочайших лиц, как выше показано, на стороне имяславия были - Царь Николай 2-й с Своей Супругой Императрицей и всем Августейшим Семейством. После того как открылся обман Обер-Прокурора В.К.Саблера по отношению Афонских монахов-имяславцев, Царь уволил Саблера из его должности Обер-Прокурора за  ложный доклад, по указке Синодальных архиимяборцев, об афонских имяславцах, как о революционерах,  через который обман, Государём командирован был на Афон архиепископ Никон для “усмирения бунтовщиков-революционеров»,  но, как выявилось, - для избиения исповедников Имени Божия. Члены Синода архиепископы: Никон (Рождественский) и Антоний (Храповицкий) были, будто-бы, на одну ступень (служебной лестницы) понижены, по занимаемым ими  кафедрам.

            И так, Государь и Императрица - имяславцы… 

            Великая Княгиня Елизавета Фёдоровна, Преподобномученица, память которой 5 (18) Июля, основательница и настоятельница Марфо-Мариинской обители – тоже имяславка. «С благословения старца схиигумена Германа, настоятеля Зосимовой пустыни» она дала деньги для 2-го издания книги старца Илариона «На горах Кавказа» (Послесловие к 4-му изд. Книги «На горах Кавказа», стр.903. Спб. 1998)

        «Однажды, когда архиепископ Антоний (Храповицкий) в 1918 году был уже митрополитом Киевским, с ним на обеде начала разговор Вел. Кн. Елизавета Фёдоровна: почему он так сильно возстал против этой книги; а она была издана на ея средства и после одобрения сведущими лицами. Митрополит Антоний, к великому удивлению и тяжкому смущению Елизаветы Фёдоровны, ответил ей, что он сам-то не читал этой книги, а ему докладывал миссионер!» (См. Жизнеописание и труды еп. Серпуховского Арсения (Жадановскаго). М. 1996. С. 476).

  Не согласными с имяборчеством, сочувствующими имяславцам деятельными защитниками имяславия из духовных лиц  являлись: два маститых Святителя - Флавиан, Митрополит Киевский, и его друг и собрат по защите афонских исповедников Имени Божия Митрополит Московский Макарий. Митроп. Флавиан почил о Господе в 1914 г. с радостным извещением, что Московская Синодальная Контора по поручению Государя рассмотрев вопрос афонских имяславцев изгнанных с Афона за Имя Божие, заключила, что эти монахи являются исповедниками Истины Божией и терпят изгнание Правды ради и, поэтому, он почитает себя счастливым. Умирая, Владыка Флавиан почитал себя счастливым что у себя в Киеве разрешил принять в обитель Лавры 50 монахов-изгнанников, и в обители Архистратига Божия Михаила у гробницы страстотерпицы Христовой великомученицы Варвары принять 25 афонских исповедников. Всего 75 афонских странников, изгнанных правды ради, обрели покой в Киевской Епархии   под омофором маститого Святителя Божия Митрополита Флавиана.

Затем, маститый Московский Первоиерарх (во святых) Митрополит Макарий (Парвицкий-Невский, 1835 – +6.02.1926.), член Святейшего Синода, но, «как это ни странно, содержание синодального послания от 18 мая 1913 г. об Афонских имяславцах стало известно члену Синода Митрополиту Макарию только благодаря  церковной периодике»(«Жизнь Вечная», № 28, янв. 1997, с.4). Значит, «Послание»  состряпано и опубликовано в обход этого великого Святителя, о котором «Отец Иоанн Кронштадтский говорил: «У вас свой есть лучший молитвенник» (Там же, стр. 2-3), под председательством которого Суд Московской Синодальной Конторы вынес оправдательное решение об имяславцах. Святитель Макарий «разрешил главарей Имяславия от запрещения» («В Поисках Правды», Петроград. 1916 г. С.9).   Имеющим духовные саны разрешил священнослужение. Расселил многих по разным монастырям. Под нажимом советской власти и старанием анархически настроенных владык, как ревностный защитник Монархии упразднён от управления епархией - с восстановлением патриаршества был отправлен «на покой», но пребывал тут же в Москве. Владыка Макарий остался доволен о Христе Иисусе, что у него в Духовной Академии были два учёных мужа: Новосёлов и Муретов, профессоры Московской Духовной Академии, которые, на своё иждивение приняли 50 человек иноков-имяславцев, изгнанников со св. Горы Афонской за Имя Господне. «Должно сказать, что митроп. Макарий в отношении имяславцев действовал по завету старца игумена Германа, настоятеля Смоленско-Зосимовой пустыни, который в ответ на запрос Св. Синода об Афонском споре ответил, что «молитва Иисусова есть дело сокровенное, а потому поднятый вопрос следовало бы покрыть любовью»(См. Свете тихий. Жизнеописание и труды еп. Серпуховского Арсения (Жадановскаго). М.1996. С. 482; а также: Царю Небесному и земному верный. Митрополит Макарий Московский. М. 1996. С. 287).

КОРИФЕИ  ИМЯСЛАВИЯ  И  КОРИФЕИ   ИМЯБОРЧЕСТВА .

            Привожу некоторые данные из Московской газеты “Жизнь Вечная”, № 28, январь 1997 г. стр.2 - 5:

            “Спор за Божество Имени Господня в России впервые произошёл между приснопамятным отцом Иоанном Кронштадтским и епископом Феофаном затворником Вышенским. Это было в 7О-х годах вслед за первыми изданиями отцом Иоанном своих сочинений, в коих он Имя Божие назвал Богом. Епископ Феофан возстал против этого, недопуская почитать Имя Божие за Бога. Однако вскоре отступил от спора”, (Имяславие, Спб, 1914 г. стр. 76).

             Впоследствии, в начале ХХ-го века возстание против Божества Имени Божия продолжил член Синода “адепт масонской ложи “Лафайет Астория” архиепископ Антоний (Храповицкий), который “практически возглавил самую крупную архиерейскую группировку, которая методично вела борьбу против немногочисленного духовенства, исповедающего богоустановленность Самодерживия.

            Проповедуя необходимость “возстановления” патриаршества, владыка Антоний мечтал об узурпации всех священных прав Богопомазанника для себя как для будущего патриарха”

             “Несмотря на то, что будущие царские изменники (революционеры-февралисты), переучившиеся карьеристы - архиепископы Антоний (Храповицкий), Сергий (Страгородский), одержимые страстью властолюбия, претендовали на столичные кафедры, Господь, видя их лицемерное “верноподданничество”, дал Царю опору в Москве в лице святого Старца - Митрополита Макария (Парвицкий, по семинарскому прозвищу-Невский), единственного из владык того времени, не имевшего высшего духовного образования.

            За владыкою Макарием были полувековой миссионерский подвиг и продолжительный монашеский, святительский и старческий опыт, разумеется, во сто крат превышающие всякие академические степени.

             Будучи истинным христианином, Государь Николай Александрович понимал, что осуетившаяся и объязычевшаяся “образованная” Москва нуждается в окормлении Старца как пастыря высшей ступени опытности, прошедшего молитвенный искус, познавшего духовную брань, стяжавшего дар прозорливости и рассуждения и поэтому способного руководить паствой.

               Особое потрясение в связи  с назначением на Москву Старца Макария (Невского) претерпел архиепископ Антоний (Храповицкий) - автор двух ересей (крестоборчество и имяборчество), мечтавший о патриаршем куколе.  

    У владыки Макария появились новые заботы по причине того, что всякий архиерей, занимая столичную кафедру, обязан был занять свое место в Синоде.

              Митрополит Московский  Макарий вместе с Митрополитом Санкт-Петербургским  Питиримом (Окновым), также врагом всякого либерализма и поборником церковного учения о священных правах в Церкви Богопомазанника, удостоились от синодалов отношения, мало поддающегося описанию. На заседаниях Синода их обоих погружали в атмосферу недоброжелательства и интриг, нескрываемой неприязни и революционного угара, исключавшую возможность нормальной работы, приводившую Синод к недоразумениям и конфликтам.

             Митрополит Макарий заслуживал иного отношения к себе уже хотя бы потому, что был вдвое старше этих господ, возмнивших себя “Генерал-Губернаторами в рясах”.

            О том, что Святитель Макарий за свои твёрдые убеждения систематически

подвергался травле и насмешкам со стороны членов Синода, свидетельствует даже один из них - протопресвитер армии и флота отец Георгий Шавельский в своих “Воспоминаниях”: «В Синоде Митрополит Макарий всегда молчал и безропотно принимал все решения. В его присутствии Синод проваливал одно за другим все его представления, а он не находил ни одного слова, чтобы защитить самого себя”, (4,146).

            “Благостнейший Митрополит Московский, обезсмертивший своё имя подвигами (миссионерскими) на Алтае, человек выдающегося ума и величайших достоинств, - вспоминает Товарищ Обер-Прокурора Святейшего Синода князь Н.Д. Жевахов, - чувствовал себя чужим в Синоде, и, хотя общая молва и называла его святым, в чём действительно не было преувеличений, однако же именно эта святость его и отталкивала от него его собратьев по Синоду... С мнением Митрополита Московского Синод вовсе не считался...”, (3,190 -191).

               Взаимное почитание друг друга двумя великими праведниками Земли Русской - преподобным Иоанном Кронштадтским и Святителем Макарием, Московским - весьма дополняет духовный облик обоих Старцев.

            Однажды Митрополит Макарий написал отцу Иоанну письмо с просьбой назначить время, когда он может его принять.

              При встрече друг с другом Митрополит Макарий просил благословения у отца Иоанна. Отец же Иоанн просил благословения у Митрополита Макария. Тогда Владыко стал перед Батюшкой на колени. Но отец Иоанн тотчас  опустился на колени перед ним. Кончилось тем, что оба праведника обняли друг друга и отец Иоанн исполнил просьбу Митрополита и благословил его, а Святитель Макарий, исполняя просьбу благословил отца Иоанна.

              Уже позднее преподобный Иоанн Кронштадтский был, согласно воле Государя, назначен на должность постоянного члена Святейшего Синода, что вызвало такую же бурю негодования среди синодалов, как и в случае с назначением туда Святителя Макария и Питирима.

             Впрочем, по причине тяжёлой болезни в последние годы жизни отец Иоанн Кронштадтский так ни разу и не посетил заседания Синода, что позволило ему не стать (наряду с названными Владыками) третьей мишенью для “любителей топтать” горячую любовь к Помазаннику Божию.

              Мало кому известно о том, что архиепископ Антоний (Храповицкий),    

требовавший запрещения публикаций некоторых “неправославных” сочинений отца Иоанна, позднее заявлял, что не допустил бы никакого участия Кронштадтского пастыря в делах Синода за его “сомнительное учение”! Это учение об Имени Божием преподобного Иоанна Кронштадтского после его кончины пришлось отстаивать Митрополиту Макарию Московскому как учение истинно церковное” .

             Так в чём же, по мнению архиепископа Антония (Храповицкого), погрешал против Истины отец Иоанн? Оказывается, якобы, в том, что учил о благодатности и предвечности Имени Спасителя:

            “Имя Божие - есть Сам Бог. Имя Его есть Он Сам - единый Бог в Трёх Лицах, простое существо, в едином слове изображаемое и в то же время не заключаемое им и ничем сущим “ - читаем в его книге “Мысли христианина”.

                Большинство епископата, занедуговав в то время  либерализмом, напротив, использовали идею патриаршества в качестве знамени для антимонархической свистопляски.

             А Митрополиты Макарий Московский, Питирим Санкт-Петербургский, Флавиан Киевский и другие подвижники благочестия после кончины преподобного Иоанна Кронштадтского продолжали ограждать Царский Престол от властолюбивых “наемников”, (Иоан.10,12), откровенно высказываясь против такого “патриаршества”. Восстанавливать можно только то, что было утрачено, то есть в данном случае патриаршество симфоническое - первого епископа при Царе, каковое по византийской традиции, и имела Российская Церковь в семнадцатом веке.

             Будущий нарушитель архиерейской присяги - архиепископ Антоний (Храповицкий) упорно искал компромат на преподобного Иоанна Кронштадтского Всероссийского Чудотворца, желательно какую-нибудь “ересь”, дабы подорвав его высокий авторитет, начать расправу с его многочисленными чадами и единомышленниками - своими идеологическими врагами. Такая возможность ему предоставилась в 1912 году.

             Ставленник владыки Антония на Афоне, иеромонах Алексей Киреевский, известный нигилист, по его же заданию состряпал клевету на ту часть братии, которая придерживалась симфонической (монархической) идеологии. Он сообщил в Синод владыки Антонию, что большинство монахов Афонского монастыря (ссылаясь на Кронштадтского пастыря) якобы обожествляют буквы и звуки Имени Божия, почитая имя отдельно от Бога. Их стали дразнить - “имябожники”.

            Прозорливый Кронштадтский Пастырь, ведая о грядущем разорении монашества на Афоне, древнего училища умно-сердечного делания Иисусовой молитвы, заранее предупредил своих духовных чад, отправляющихся туда подвизаться, сказав одному из них: ”Будешь подвизаться за Имя Божие, вот тебе в руководство...”, и благословил его книгой ”Мысли христианина”.

             Сами же афонские монахи, православно исповедающие святость и предвечность Имени Божия, себя называли имяславцами, а своих клеветников - имяборцами. Имяборческая ересь, впрочем, как и антимонархическая, являются разновидностями одной ереси - иконоборческой. И не случайно в рядах имяборцев оказались будущие революционеры, а чтущие святость Имени Божия остались верны и Богу и Царю.

             Промыслительно посетивший Афон в 1912 году, знаменитый проповедник владыка Трифон (Туркестанов), викарий Московский стал свидетелем первых притеснений имяславцев, ставших жертвой клеветнической кампании врагов Царского Престола. Проведя элементарное разбирательство, при котором открылась злонамеренная клевета на исихазм, Владыка Трифон распорядился убрать иеромонаха Алексея (Киреевского) с Афона. И это был не первый и не последний случай, когда преосвященному Трифону суждено было защищать учение православной Церкви о почитании Имени Иисусова.

             В начале 1913 года другой имяборец - игумен Иероним добавил несколько клеветнических обвинений в адрес большинства афонских монахов, дескать, те отождествляют Имя Божие и существо Божие. За это он был смещён с должности (по традиции афонской обители подавляющим большинством голосов) и на соборе старцев обвинён игуменом Давидом в ереси.  Заняв исповедническую позицию по отношению к немногим хулителям Имени Божия, братия, подписав вероисповедный акт, обратилась письменно в Святейший Синод за поддержкой.

            Тайно от Митрополита Макария Московского - старейшего члена Синода архиепископ Антоний предложил своим единомышленникам  синодалам заслушать три “доклада” об Имени Божием. Авторами этих трёх полемических статей были:  сам владыка Антоний (Храповицкий) вместе с другим иерархом, также известным своим страстным вмешательством в политические дела, - архиепископом Никоном (Рождественским), да профессор С.Троицкий - преподаватель провинциального училища, решительно ничем не известный. В итоге: частные и случайные мнения трёх христиан были положены в основу Послания об Имени Божием, выдаваемого не только за мнение всех членов Синода, но и за голос всей Российской Церкви. Само это Послание от имени Синода, но без ведома первенствующих его членов было адресовано “всечестным братиям в иночестве подвизающимся” и опубликовано в “Церковных Ведомостях”в мае 1913 года. Оно запрещало касаться  этой темы всем лицам и изданиям, подведомственным Синоду. Этот запрет объясняется внутренней богословской несостоятельностью самого этого документа.

             Все три докладчика так и не смогли объедениться в одной теории, противореча друг другу в самых основных и ответственных пунктах. Например, в Послании говорится: ”Имя Божие не есть энергия Божия”, (стр. 285), а  в докладе Троицкого: “Имя Божие есть энергия Божия”,(стр. 906), в Послании утверждается: “Имя Божие не может быть называемо Божеством” (стр. 285), а у Троицкого: «к Имени Божию приложимо наименование «Божество», (стр. 907), и так далее...

            Не проходивший сам даже молитвенного искуса под руководством опытного старца, составитель Послания архиепископ Антоний решительно отрицал, “чтобы и вне нашего сознания Имя Божие было тожественно с Богом, было Божеством”, и тем самым проповедовал идеалистический магизм вместо молитвы, так как самопредставление несуществующего вовсе не есть молитва, а есть психологический субъективизм, порождающий прелесть самоспасения.

             Последовательный защитник имяславия как церковного учения Митрополит Вениамин (Федченков) позднее вспоминал: ”Митрополит Антоний (Храповицкий) как главный противник этого учения известен был не только резкостью и легкомыслием (его доклад в Синоде был недопустимым, невозможным, бранчливым), но и склонностью допускать в своих воззрениях и объяснениях человеческую мысль, так называемую “нравственно-психологическую” концепцию. И нередко он переходил религиозные границы, увлекаемый оригинальностью своих домыслов. Таков он был в отношении вообще догматов; в особенности же - в ложном человеческом истолковании искупления” (так называемая крестоборческая ересь, отрицающая необходимость смерти для искупления человечества).

              Само учение имяборцев о непредвечности и безблагодатности Имени Господня практически было направлено против делателей Иисусовой молитвы, особенно против монашествующих.

              Как это ни странно, но содержание “синодального” Послания об “Афонской смуте” от 18 мая 1913 года стало известно члену Синода Митрополиту Макарию только благодаря церковной периодике.

              После опубликования Послания владыка Антоний (Храповицкий) решил поступить с настроенным исповеднически афонским монашеством как с бунтовщиками. Этим открывается самая позорная страница в борьбе архиерействующих революционеров против исповедников-имяславцев сторонников аскетической церковной традиции и верных слуг Государя.

             Один из авторов Послания, архиепископ Никон (Рождественский), срочно отправился на Афон для усмирения “мятежников”, почему-то опять “забыв”получить полномочия у Митрополита Макария действовать от имени Синода. Без всякого разрешения Государя использовать войска он 5 июня 1913 года прибыл на Греческий Афон с двумя ротами солдат. Угрожая расправой, владыка Никон принуждал монахов подписаться под Посланием.

             К примеру, описывая своё впечатление от этого Послания, митрополит Вениамин (Федченков) свидетельствует: “ощутил такой острый духовный удар, будто от меня потребовали отречения от православия!

               После отказа православных иноков поставить подписи под документом неправославного содержания архиепископ Никон организовал их кровавое избиение в самом буквальном смысле этого слова. Во время всенощной на монахов Пантелеимонова монастыря (по его приказу) были брошены подпоенные солдаты. В ход пошли приклады и штыки. Мощной струёй воды монахов сшибали с ног, а затем избитых и окровавленных насильно погружали на корабль, в трюм. Всего со Святой Горы было насильно вывезено”шестьсот семьдесят иноков. По прибытии в Одессу они  без какого-либо церковного или мирского суда отправлялись в тюрьмы и в ссылку на каторгу. В считанные дни после этих событий ещё более тысячи имяславцев-исповедников вынуждены были оставить Святую Гору Афон.

             Позднее выяснилось, что ещё на пути к Афону архиепископ Никон приказал всем матросам  на корабле вычеркнуть из личных молитвословов Имя Спасителя - Иисус, а затем по очереди топтать сапогами это Имя Господа, начертанное мелом на палубе. Отказывающиеся сделать это подвергались дисциплинарным наказаниям.

             После того как Государю Николаю Александровичу  было доложено о беспрецедентном самочинии архиерея и были предъявлены для наглядности испорченные молитвословы, Царь решил пресечь развитие событий, протекавших в антиканоничном русле. Отношение Царской Семьи к “Афонскому погрому” легко выясняется из переписки Августейших Супругов за 1915 год: ”Никон, этот злодей с Афона” (8 сент.), “у него на душе грех Афона”(9 сент.).

             По причине того, что Синод вовсе не имел канонического права принимать решения богословско-догматического характера, Государь Николай Второй (как верховный в Церкви покровитель правоверия и благочестия) распорядился произвести на Церковном суде богословскую экспертизу и принять соборное решение, которое только и может стать основанием для законного решения Синода.

             Церковный суд при Московской Синодальной Конторе возглавил (по поручению Царя) старейший член Синода Высокопреосвященнейший Макарий, Московский Митрополит.

            Уже на первой стадии спора об Имени Божием на сторону афонских исихастов (представителей аскетически - богословской традиции  в монашестве) стали некоторые высокопросвещённые российские богословы, Имя одного из них, экстраординарного профессора богословия Московской Духовной Академии Н.Д. Муретов, пользуется заслуженной и почётной известностью. В письме владыке Феодору (Поздеевскому), ректору МДА, он писал: “Вопрос, поднятый афонитами, я считаю весьма своевременным для всеобщего обсуждения. Он может дать повод к перенесению спора об Имени Иисус в общедогматические области...(6, 25-26). Глумились над защитниками Имени Иисус и молитвы Иисусовой, конечно, по недомыслию, а вернее - по отсутствию истинно-христианского чувства, которое всегда может указывать истинным христианам верный путь во всех соблазнах и недоумениях... Наша мысль есть движение ума, наше слово есть духовно-телесное движение. Поэтому произносящий молитву Иисусову реально соприкасается с Самим Богом Иисусом, - как Фома, осязает его духовно” (6,28).

Ещё до официально назначенного Церковного суда при Московской Синодальной Конторе рассмотрение “Исповедания” имяславцев (от 18 марта 1914 года) состоялось на Архиерейском Соборе Киевской епархии, проходившем под председательством Высокопреосвященнейшего Флавиана, Митрополита Киевского, где и было признано вполне православным.

            В работе Церковного суда при Московской Синодальной Конторе принимали участие лучшие представители Московской богословской школы: Владыка Феодор (Поздеевский), ректор МДА, профессор М.Д. Муретов, архимандрит Арсений (Стадницкий) и другие ревнители торжества Истины.

              В газете “Гроза” (от 31 мая 1914 года) эти события описаны так:

Суд над афонскими монахами закончился тем, что прибывшие в Москву шесть имяславцев были спрошены Митрополитом Макарием об их веровании о Имени Божием и признаны исповедующими святость Имени Господня согласно учению Святых Отцов Вселенской Церкви”.    По поручению Святителя Макария (Невского), сразу после окончания суда Владыка Модест (Никитинн) отправился в Петербург к остальным афонским монахам, чтобы объявить им  о единогласном оправдательном решении Церковного суда в пользу имяславия и о том, “что трёх архиепископов, восставших против Имени Божия, нельзя отождествлять со святейшим Правительствующим Синодом!” Только по результатам богословской экспертизы Церковного суда появилась возможность принятия законного синодального решения. Посему вскоре и появился Указ Святейшего Синода от 24 мая 1914 года за № 4136, в котором констатировалось, что согласно решению Церковного суда исповедание имяславцев является абсолютно православным:

            Московская Синодальная Контора нашла, что в “исповеданиях веры в Бога и во Имя Божие”, поступивших от названных иноков... содержатся данные к заключению, что в них нет основания к отступлению ради учения об Имени Божием от православной Церкви”.                                                                 

              Совершенно очевидно, что если бы разбирательство по существу этого богословского вопроса состоялось на год раньше, то названным выше архиереям не удалось бы учинить погром в Афонских обителях. Так называемая “Афонская смута”, а точнее, избиение русских монахов, молящихся о Царе, была очередным этапом борьбы мирового масонства против влияния Русского Самодержца в этом регионе.

              Ставленники нераскаянного имяборца архиепископа Антония (Храповицкого) на Афоне, действуя через находящихся в Солуни масонов (консула Гирсу и вице-консула Щербину), добились полного запрещения для подданных Русского Царя пребывать на Афоне. И до сего времени русским монахам не дозволяется подвизаться в русских же монастырях на Афоне без принятия греческого гражданства.

             Несмотря на то, что Церковный суд признал исповедание имяславцев совершенно православным, что и отражёно в Указе Синода от 24 мая 1914 года, эти важнейшие факты умышленно замалчиваются до сих пор. Единственным объяснением тому, что эти важнейшие документы, восстанавливающие в Церкви мир, так и не были опубликованы в церковных изданиях, является тот факт, что вся церковная печать подчинялась в то время имяборцу архиепископу Никону (Рождественскому). Поэтому и сегодня есть люди, наивно думающие, что Послание от 18 мая 1913 года, сочинённое от имени Синода двумя владыками, и было последним словом русских иерархов.

             Некоторые противники имяславия не успокоились и игнорировали все позднейшие законные решения Российской Церкви по этому вопросу, продолжая обвинять имяславцев в ереси и препятствовать их служению. По этой причине  Митрополит Макарий в августе 1914 года по согласованию с Обер-Прокурором Саблером разослал документ с разрешением служения оправданных афонцев и донёс ему об этом телеграммой.

               Для того чтобы окончательно решить возникшую проблему, необходим догмат о природе Имени Божия, принятый Собором Церкви. Оправданные афонцы в Заявлении Митрополиту Макарию Московскому писали:   “С искреннею любовию припадая к стопам Вашего Высокопреосвященства, мы приносим глубочайшую благодарность за то, что Вы, Владыко святый, совместно с подведомственными Вам иерархами, сняли с нас несправедливо возведённое на нас тяжёлое обвинение в ереси... Относительно же Имени Божия и Имени Иисуса Христа мы, согласно учению Святых Отец, исповедали и исповедаем Божество и Божественную Силу Имени Господа, но сие учение не возводим на степень догмата, ибо оно соборне ещё не формулировано и догматизировано, но ожидаем, что на предстоящем Соборе будет формулировано и догматизировано...”

            И действительно, не достаточно было снять клевету с молящихся иноков; нужен был догмат и соборное осуждение имяборчества как богохульной ереси.

             Наконец-то этот вопрос был выдвинут на обсуждение Поместного Собора 1917 нгода, который поручил особой комиссии провести всю богословскую подготовительную работу. Эта Соборная комиссия в результате глубокого и тщательного исследования темы пришла к выводам и решениям, которые (после отчётного доклада) должны были быть утверждёны Собором. Но заслушивать и утверждать доклад по итогам деятельности комиссии было некому, так как делегаты Собора из-за обстрела Москвы большевиками в 1918 году попросту разбежались.

              Надо заметить, что председательствовал в комиссии лучший (того времени) знаток богословия, получивший высокую учёную степень за труд о природе ветхозаветных Божественных имён, архиепископ Феофан Полтавский (Быстров), который никогда не скрывал своих имяславческих убеждений. Одна из последних его работ (подготовляемая к изданию) посвящёна богословскому обоснованию имяславия, как традиции исключительно святоотеческой.

             По решению революционного “правительства” и признавших его архипастырей Митрополит Макарий Московский из-за своих твёрдых монархических убеждений (вместе с дюжиной иных достойнейших иерархов) вовсе не был допущен к участию в Поместном Соборе. Как только старец-митрополит прибыл на открытие Собора, так сразу его “развернули и отправили” с примененеием физической силы. С этой демократической акции, то есть с удаления святого, и началось сие мероприятие. Надо ли после этого удивляться тому, что история Церкви не знает ни одного настолько бесплодного Церковного Собора подобного этому!”

«Митрополит Вениамин (Федченков). В 1938 г. находясь в Балтиморе и занимая пост главы Патриаршей Церкви в Америке написал Доклад об имяславии, по просьбе Митроп. Сергия (Страгородскаго), который тем самым хотел выяснить позицию по этому вопросу Митроп. Вениамина. В этом докладе есть такия слова: «В 1907 г. «На горах Кавказа» появилась в печати. А напечатана была эта книга после просмотра её и, следовательно, одобрения старцами Зосимовой пустыни (о.Германом, а это был человек высокодуховный, делатель молитвы Иисусовой, бывший в общении с Епископом Феофаном Затворником) /…/ Епископ Феофан (Быстров) (тогда ещё архимандрит) прочитал её разумеется основательно. И тоже не нашёл ничего соблазнительнаго» (Копию этого письма Митроп. Вениамина представил редакции П.Н.Роговой). Старец Герман был заочно знаком с о.Иларионом, т.к. тот писал ему в 1911 г. письмо с просьбой о помощи и защите Кавказских пустынножителей». (Послесловие к 4-му изд. «На горах Кавказа», Спб. 1998. Сс. 903 – 904).

Митроп. Вениамин (Федченков) в упоминаемом ранее письме к Митроп. Сергию в 1938 г. напишет, что «молчаливое подчинение решению Синода заставило его «вот уже 25 лет ощущать в душе предательство страха ради". В этом же письме он утверждает, что, будучи в 1913 г. в Оптиной, «лично слышал, что оптинцы внутренно были не согласны с Синодом» (Там же, стр. 916).

Имя батюшки о. Иоанна (Кронштадтского) тесно связано с имяславием, - писал митрополит Вениамин (Федченков). – Вспоминаю о собственном ощущении, когда было осуждёно учение так называемых «имебожников». Это было летом (вероятно 1913 г.). Я проживал на родине. Мне пришлось прочитать в «Церковных ведомостях» об этом осуждении. И не разбираясь в данном вопросе с богословской точки зрения, я однако ощутил такой острый духовный удар, будто от меня потребовали отречения от Православия. И с той поры доныне  (1954), вот уже сорок лет, я не могу успокоиться окончательно. Четыре года тому назад, когда я был близок к смерти, я даже сделал «завещание» по этому поводу, желая снять (с себя по крайней мере) возможное обвинение, будто и я как-то повинен в этом осуждении, хотя бы одним самим молчаливым согласием с ним» (Флоренский П.А. (Сочинения) Т.2.С. 428).    

 Митрополит Вениамин (Федченков) «последовательный защитник Имяславия как церковного учения, который позднее вспоминал: «Митроп. Антоний (Храповицкий), как главный противник этого учения известен был не только резкостью и легкомыслием (его доклад в синоде был недопустимым, невозможным, бранчливым), но и склонностью допускать в своих воззрениях и объяснениях человеческую мысль, так называемую нравственно-психологическую концепцию, и нередко он переходил религиозные границы, увлекаемый оригинальностью своих домыслов. Таков он был в отношении вообще догматов; в особенности же- в ложном человеческом истолковании Искупления»(так называемая крестоборческая ересь, отрицающая необходимость смерти для искупления человечества» («Жизнь Вечная». № 28. Янв. 1997. С. 4).

Богослов В.Н. Лосский – тоже имяславец. «Редакция располагает отрывком письма В.Н. Лосскаго, цитируемым Митроп. Вениамином в своём Докладе Митрополиту Сергию. Этот отрывок, как характеризующий отношение Вл.Н. Лосскаго к имяславию, мы и приводим здесь: «Вы ждёте от меня ответ по поводу имяславия. Постараюсь очень кратко, схематически ответить на ваш вопрос, вернее,  - наметить только, что я хотел бы сказать (иначе пришлось бы писать томы: столь существенна эта тема). Вопрос (догматический) об Имени Божием, о словесномысленном выражении («символе») Божества, столь же важен, как и вопрос об иконах. Как тогда Православная формулировка Истины об иконах стала "Торжеством Православия", так и теперь Православное учение об именах вместе со всеми, связанными с ним вопросами (забытое многими учение святого Григория Паламы, - благодать, молитва, подлинная «антропология», учение об уме и сердце, о «внутреннем человеке» и прочее) – должно привести к новому Торжеству Православия, к явлению новых благодатных сил и святости. Вопрос об  «имяславстве» стоит где-то в глубине церковнаго сознания. Ответа он ещё не получил (вернее формулировки: ответ у Церкви всегда есть, надо его услышать и выразить). Но «имяславские споры» наметили два тока в Русском Богословии, сознательно или безсознательно определившихся по отношению к «имяславству». Один ток – враждебный имяславцам, отрицающий самый вопрос о почитании Имени: это только «иконоборцы», рационалисты, видящие в религии только волевые отношения и слепыя к природе (Божественной благодати); таков Митрополит Антоний, как самый яркий пример. Другие течения, - не всегда прямо и открыто примыкающия к имяславию – представляют тем не менее, крайнее, «имябожное» его выражение, где самая звуковая материя, так сказать «плоть» имени уже становится Божественной по природе, некоторой естественной силой (всё равно, как если бы противники иконоборства стали утверждать Божественную «нетварность» доски и краски икон).* Этот последний ток – в широком смысле  - развёртывается как софианство, где смешивается Бог и тварь.  И то, Путь к Православному разумению имяславства лежит через осторожную, ещё слишком бледную формулу Архиепископа Феофана (Полтавскаго): «В Имени Божием ПОЧИЕТ Божество» (Божественная энергия). и другое ложно. Когда будет ясная формула, исполненная духовнаго опыта и «очевидная» духовно - многие вопросы сами собой отпадут, и многия сложности представятся детски простыми. Простите за краткость. 6(19) Января 1937 г.».(Письмо, из котораго цитируется этот отрывок было написано в Балтиморе в 1938 г. Копию письма предоставил П.Н.Роговой).(Послесловие к 4-му изд. «На горах Кавказа». Спб. 1998. Сс. 929 – 930).

Архиепископ Новгородский Арсений. «25 иноков, тяжело раненых, скитались в лесах Новгородской епархии покровительствуемые Владыкою Арсением Новгородским, из числа которых четыре монаха были приглашёны на беседу с Государём Николаем 2-м, пред лицем которых Государь с Своим семейством прегорько рыдая каялся в своём тяжком грехе, что солдаты, посланные им на Афон для усмирения «бунтарей-революционеров» как выявилось избивали монахов исповедников Державнаго Имени Божия. Прегорько рыдал Царь-Батюшка о пролитии крови мучеников во время ихнего молитвеннаго правила, когда около 10 монахов было убито насмерть, а 45 тяжело ранены одной ротой войска Его Величества 50-го Белостокского полка, кровью исповедников, мучеников за Имя Господне омыл Святую Гору, земной жребий Богоматери.