Несмотря на то, что будущие царские изменники (революционеры – февралисты), переучившиеся карьеристы – архиепископы Антоний (Храповицкий), Сергий (Страгородский), одержимые страстью властолюбия, претендовали на столичные кафедры, Господь видя их лицемерное «верноподданничество», дал Царю опору в Москве в лице святого Старца – Митрополита Макария, единственного из владык того времени, не имевшего духовного образования.

За владыкою Макарием были полувековой миссионерский под­виг и продолжительный монаше­ский, святительский и старческий опыт, разумеется, во сто крат пре­вышающие всякие академиче­ские степени.

Будучи истинным христиани­ном, Государь Николай Александ­рович понимал, что осуетившаяся и объязычевшаяся "образован­ная" Москва нуждается в окормлении Старца как пастыря высшей ступени опытности, прошедшего молитвенный искус, познавшего духовную брань, стяжавшего дар прозорливости и рассуждения и поэтому способного руководить паствой.

Особое потрясение в связи с назначением на Москву Старца Макария (Невского) претерпел ар­хиепископ Антоний (Храповицкий) - автор двух ересей (крестоборчество и имяборчество), мечтавший о патриаршем куколе.

Святой старец в Синоде

У владыки Макария появились новые заботы по причине того, что всякий архиерей, занимая столичную кафедру, обязан был занять и свое место в Синоде.

Митрополит Московский Макарий вместе с Митрополитом Санкт-Петербургским Питиримом (Окновым), также врагом всякого либерализма и поборником цер­ковного учения о священных пра­вах в Церкви Богопомазанника, удостоились от синодалов отноше­ния, мало поддающегося описа­нию. На заседаниях Синода их обоих погружали в атмосферу не­доброжелательства и интриг, не­скрываемой неприязни и револю­ционного угара, исключавшую возможность нормальной работы, приводившую Синод к недоразу­мениям и конфликтам.

Митрополит Макарий заслужи­вал иного отношения к себе уже хотя бы потому, что был вдвое старше этих господ, возомнивших себя "Генерал-губернаторами в рясах".

О том, что Святитель Макарий за свои твердые убеждения систе­матически подвергался травле и насмешкам со стороны членов Синода, свидетельствует даже один из них - протопресвитер ар­мии и флота отец Георгий Шавельский в своих "Воспоминаниях": "В Синоде Митрополит Макарий все­гда молчал и безропотно принимал все решения. В его присутствии Синод проваливал одно за другим все его представления, а он не на­ходил ни одного слова, чтобы за­щитить самого себя" (4, 146).

"Благостнейший Митрополит Московский,   обезсмертивший свое имя подвигами на Алтае, че­ловек выдающегося ума и вели­чайших достоинств, - вспоминает Товарищ Обер-Прокурора Святей­шего Синода князь Н. Д. Жевахов, - чувствовал себя чужим в Сино­де, и, хотя общая молва и называ­ла его святым, в чем действитель­но не было преувеличений, однако же именно эта святость его и от­талкивала от него его собратьев по Синоду... С мнением Митропо­лита Московского Синод вовсе не считался..." (3, 190-191).

Право именоваться русским

Еще в 1910 году в Томске вы­шло первое издание полного соб­рания проповеднических трудов Преосвященного Макария, кото­рое было прочитано Царем Нико­лаем Вторым и оценено по досто­инству. Спустя восемь десятилетий стала очевидной та духовная про­ницательность, с которой святой старец-митрополит предупреждал о близгрядущем царстве тьмы на Руси, желая оградить христиан от совратителей умов, стремящихся погубить Веру, Царя и Отечество:

"Кто не молится о Царе Рус­ском, православном, тот не рус­ский, не православный человек, тот не слуга верноподданный, не сын Отечества. Он, как прише­лец, только живет на русской зе­мле, но в действительности не имеет нравственного права име­новаться русским..." (с. 62). "Объединимся около державного Царя Православного... станем на защиту власти, от Государя поста­вленной" (с. 178). "Наше зна­мя, наша хоругвь - Вера Право­славная, Царь Самодержавный, Русь Единая. Нераздельная. Ум­рем за это знамя, за эту хоругвь, но никому не отдадим их. В этом  да поможет нам Бог!" (с. 127).

Вот такими воодушевленными словами в защиту Церкви и ее по­кровителя - Царя Святитель-рато­борец согревал паству, пламенея ревностью о их спасении. Прочих же - противников и Бога и Имже поставленной власти - Владыка Макарий грозно в архипастыр­ском послании предупреждал:

"Не хотите вы своей русской власти, так будет же у вас власть иноплеменная".

У Иоанна Кронштадтского

Взаимное почитание друг друга двумя великими праведниками Зе­мли Русской - преподобным Иоан­ном Кронштадтским и Святителем Макарием Московским - весьма дополняет духовный облик обоих Старцев.

Однажды Митрополит Макарий написал отцу Иоанну письмо с просьбой назначить время, когда, он может его принять.      

При встрече друг с другом Митрополит Макарий просил благо­словения у отца Иоанна. Отец же Иоанн просил благословения у Ми­трополита Макария. Тогда Влады­ка стал перед Батюшкой на колени. Но отец Иоанн тотчас опустился  на колени перед ним. Кончи­лось тем, что оба праведника об­няли друг друга и отец Иоанн ис­полнил просьбу Митрополита и благословил его, а Святитель Макарий, исполняя просьбу, благо­словил отца Иоанна.

Уже позднее преподобный Ио­анн Кронштадтский был, согласно, воле Государя, назначен на должность постоянного члена Святейшего Синода, что вызвало такую же бурю негодований среди синодалов, как и в случае с назначени­ем туда Святителей Макария и Питирима.

Впрочем, по причине тяжелой болезни в последние годы жизни отец Иоанн Кронштадтский так ни разу и не посетил заседания Сино­да, что позволило ему не стать (на­ряду с названными Владыками) третьей мишенью для "любителей топтать" горячую любовь к Пома­заннику Божию.

Мало кому известно о том, что архиепископ Антоний (Храповицкий), требовавший запрещения публикаций некоторых "неправо­славных" сочинений отца Иоанна, позднее заявлял, что не допустил бы никакого участия Кронштадт­ского пастыря в делах Синода за его "сомнительное учение"! Это учение об Имени Божием препо­добного Иоанна Кронштадтского после его кончины пришлось от­стаивать Митрополиту Макарию Московскому как учение истинно церковное.

Патриаршество вместо Самодержавия?

Так в чем же, по мнению архи­епископа Антония (Храповицкого), погрешал против Истины отец Ио­анн? Оказывается, якобы, в том, что учил о благодатности и предвечности Имени Спасителя:

"Имя Божие - есть Сам Бог. Имя Его есть Он Сам - Единый Бог в Трех Лицах, простое существо, в едином слове изображаемое и в то же время не заключаемое, то есть не ограничиваемое им и ни­чем сущим",- читаем в его книге "Мысли христианина".

"Спор за Божество Имени Господня в России впервые произо­шел  между  приснопамятным отцом Иоанном Кронштадтским и епископом Феофаном затворни­ком Вышенским. Это было в 70-х годах вслед за первыми издания­ми отцем Иоанном своих сочине­ний, в коих он Имя Божие назвал Богом. Епископ Феофан восстал против этого, не допуская почи­тать Имя Божие за Бога. Однако вскоре отступил от спора" (Имяславие, СПб, 1914, стр. 76).

Адепт масонской ложи "Лафайет Астория" архиепископ Антоний практически возглавлял самую крупную архиерейскую группиров­ку, которая методично вела борьбу против немногочисленного духо­венства, исповедающего богоустановленность Самодержавия.

Проповедуя  необходимость "восстановления" патриаршества, владыка Антоний мечтал об узур­пации всех священных прав Богопомазанника для себя как будуще­го патриарха.

Восстанавливать же можно только то, что было утрачено, то есть в данном случае патри­аршество симфоническое - пер­вого епископа при Царе, каковое по византийской традиции, и име­ла Российская Церковь в семнад­цатом веке. Но большинство епи­скопата, занедуговав в то время либерализмом, напротив, исполь­зовало идею патриаршества в ка­честве знамени для антимонархи­ческой свистопляски.

А Митрополиты Макарий Мос­ковский, Питирим Санкт-Петер-бургский, Флавиан Киевский и другие подвижники благочестия после кончины преподобного Ио­анна Кронштадтского продолжали ограждать Царский Престол от властолюбивых "наемников" (Ин. 10; 12), откровенно высказыва­ясь против такого "патриаршест­ва".

О причинах духовной диверсии

Будущий нарушитель архиерейской присяги - архиепископ Антоний (Храповицкий) упорно искал компромат на преподобного Иоанна Кронштадтского Всероссийского Чудотворца, желательно какую-нибудь "ересь", дабы, подор­вав его высокий авторитет, начать расправу с его многочисленными чадами и единомышленниками - своими идеологическими врагами. Такая возможность ему предоставилась в 1912 году.

Ставленник владыки Антония на Афоне, иеромонах Алексей (Киреевский), известный ниги­лист, по его же заданию состряпал клевету на ту часть братии, кото­рая придерживалась симфониче­ской (монархической) идеологии. Он сообщил в Синод владыке Анто­нию, ч,то большинство монахов Афонского монастыря (ссылаясь на Кронштадтского пастыря) яко­бы обожествляют буквы и звуки Имени Божия, почитая Имя от­дельно от Бога. Их стали дразнить - "имябожники".  Прозорливый Кронштадтский Пастырь, ведая о грядущем разо­рении монашества на Афоне, древнего училища умносердечно­го делания Иисусовой молитвы, заранее предупредил своих духов­ных чад, отправляющихся туда подвизаться, сказав одному из них: "Будешь подвизаться за Имя Божие, вот тебе в руководство...", и благословив его книгой "Мысли христианина".

Сами же афонские монахи, православно исповедающие свя­тость и предвечность Имени Бо­жия, себя называли имяславцами, а своих клеветников - имяборцами. Имяборческая ересь, впро­чем, как и антимонархическая, яв­ляются разновидностями одной ереси - иконоборческой. И не слу­чайно в рядах имяборцев оказа­лись будущие революционеры, а чтущие святость Имени Божия ос­тались верны и Богу и Царю.

Промыслительно посетивший Афон в 1912 году, знаменитый проповедник владыка Трифон (Туркестанов) викарий Москов­ский стал свидетелем первых при­теснений имяславцев, ставших жертвой клеветнической кампа­нии врагов Царского престола. Проведя элементарное разбира­тельство, при котором открылась злонамеренная клевета на исихазм, Владыка Трифон распоря­дился убрать иеромонаха Алексея (Киреевского) с Афона. И это был не первый и не последний случай, когда Преосвященному Трифону суждено было защищать учение православной Церкви о почита­нии Имени Иисусова.

В начале 1913 года другой имяборец - игумен Иероним добавил несколько клеветнических обвине­ний в адрес большинства афон­ских монахов, дескать, те отожде­ствляют Имя Божие и существо Божие. За это он был смещен с должности (по традиции афонской обители подавляющим большинст­вом голосов) и на соборе старцев обвинен игуменом Давидом в ере­си. Заняв исповедническую пози­цию по отношению к немногим ху­лителям Имени Божия, братия, подписав вероисповедный акт, об­ратилась письменно в Святейший Синод за поддержкой.

Послание об Имени Божием

Тайно от Митрополита Макария Московского - старейшего члена Синода архиепископ Антоний предложил своим единомышленникам синодалам заслушать три "доклада" об Имени Божием. Ав­торами этих трех полемических статей были: сам владыка Антоний (Храповицкий) вместе с другим ие­рархом, также известным своим страстным вмешательством в по­литические дела, - архиепископом Никоном (Рождественским), да профессор С. Троицкий - препода­ватель провинциального училища, решительно ничем не известный. В итоге: частные и случайные мнения трех христиан были поло­жены в основу Послания об Име­ни Божием, выдаваемого не толь­ко за мнение всех членов Синода, но и за голос всей Российской Церкви. Само это Послание от имени Синода, но без ведома пер­венствующих его членов было ад­ресовано "всечестным братиям, в иночестве подвизающимся" и опубликовано в "Церковных Ведо­мостях" в мае 1913 года. Оно за­прещало касаться этой темы всем лицам и изданиям, подведомст­венным Синоду. Этот запрет объ­ясняется внутренней богослов­ской несостоятельностью самого этого документа.

Все три докладчика так и не смогли объединиться в одной тео­рии, противореча друг другу в са­мых основных и ответственных пунктах. Например, в Послании го­ворится: "Имя Божие не есть энергия Божия" (с. 285), а в до­кладе Троицкого: "Имя Божие есть энергия Божия" (с. 906); в Послании утверждается: "Имя Бо­жие не может быть называемо Божеством" (с. 285), а у Троиц­кого к Имени Божию "приложимо наименование Божество" (с. 907), и так далее...

Не проходивший сам даже мо­литвенного искуса под руководст­вом опытного старца, составитель Послания архиепископ Антоний решительно отрицал, "чтобы и вне нашего сознания Имя Божие было тожественно с Богом, было Боже­ством", и тем самым проповедо­вал идеалистический магизм вме­сто молитвы, так как самопредста­вление несуществующего вовсе не есть молитва, а есть психологи­ческий субъективизм, порождаю­щий прелесть самоспасания.

Последовательный защитник имяславия как церковного учения Митрополит Вениамин (Федченков) позднее вспоминал: "Митро­полит Антоний (Храповицкий) как главный противник этого учения известен был не только резкостью и легкомыслием (его доклад в Си­ноде был недопустимым, невоз­можным, бранчливым), но и склон­ностью допускать в своих воззре­ниях и объяснениях человеческую мысль, так называемую "нравст­венно-психологическую" концеп­цию. И нередко он переходил рели­гиозные границы, увлекаемый оригинальностью своих домыслов. Таков он был в отношении вообще догматов; в особенности же - в ложном, человеческом истолкова­нии искупления" (так называемая крестоборческая ересь, отрицаю­щая необходимость смерти для ис­купления человечества).

Само учение имяборцев о непредвечности и безблагодатности Имени Господа практически было направлено против делателей Ии­сусовой молитвы, особенно про­тив монашествующих. Как это ни странно, но содер­жание "синодального" Послания об "Афонской смуте" от 18 мая 1913 года стало известно члену Синода Митрополиту Макарию только благодаря церковной пери­одике.

Разгром афонского монашества

 После опубликования посла­ния владыка Антоний (Храповиц­кий) решил поступить с настроен­ным исповеднически афонским монашеством как с бунтовщика­ми. Этим открывается самая по­зорная страница в борьбе архиерействующих  революционеров против исповедников-имяславцев - сторонников аскетической церковной традиции и верных слуг Государя.

Один из авторов Послания, ар­хиепископ Никон (Рождествен­ский), срочно отправился на Афон для усмирения "мятежни­ков", почему-то опять "забыв" получить     полномочия     у Митрополита Макария действо­вать от имени Синода. Без всяко­го разрешения Государя исполь­зовать войска он 5 июня 1913 го­да прибыл на Греческий Афон с двумя ротами солдат. Угрожая расправой, владыка Никон прину­ждал монахов подписаться под Посланием.

К примеру, описывая свое впечатление от этого Послания, митрополит Вениамин (Федченков)  свидетельствует: "ощутил такой острый духовный удар, будто от меня потребовали отречения от православия!".

После отказа православных иноков поставить подписи под до­кументом неправославного содержания архиепископ Никон организовал их кровавое избие­ние в самом буквальном смысле этого слова. Во время всенощной на монахов Пантелеимонова мо­настыря (по его приказу) были брошены подпоенные солдаты. В ход пошли приклады и штыки. «Мощной струёй воды монахов сшибали с ног, а затем избитых и окровавленных насильно погру­жали на корабль, в трюм. Всего со Святой Горы было насильно вы­везено шестьсот семьдесят ино­ков. По прибытии в Одессу они без какого-либо церковного или мирского суда оформлялись в тюрьмы и в ссылку на каторгу. В считанные дни после этих собы­тий еще более тысячи имяславцев - исповедников вынуждены были оставить Святую Гору Афон.

Позднее выяснилось, что еще на пути к Афону архиепископ Ни­кон приказал всем матросам на корабле вычеркнуть из личных молитвословов Имя Спасителя - Иисус, а затем по очереди топтать сапогами это Имя Господа, начер­танное мелом на палубе. Отказы­вающиеся сделать это подверга­лись дисциплинарным наказа­ниям.

После того как Государю Николаю Александровичу было до­ложено о беспрецедентном самочинии архиерея и были предъявле­ны для наглядности испорченные молитвословы, Царь решил пре­сечь развитие событий, протекав­ших в антиканоническом русле. От­ношение Царской Семьи к "афон­скому погрому" легко выясняется из переписки Августейших Супру­гов за 1915 год: "Никон, этот зло­дей с Афона" (8 сент.), "у него на душе грех Афона" (9 сент.).

По причине того, что Синод во­все не имел канонического права принимать решения богословско-догматического характера, Государь Николай Второй (как верховный в Церкви покровитель правоверия и благочестия) распорядился произвести на Церковном суде богословскую экспертизу и принять соборное решение, которое только и может стать основанием для законного решения Синода.

Церковный суд при Московской Синодальной Конторе возглавил (по поручению Царя) старейший член Синода Высокопреосвященнейший Макарий, Московский Митрополит.

На защиту имяславия

Уже на первой стадии спора об Имени Божием на сторону  афонских исихастов (представителей аскетическо-богословской традиции в монашестве) стали некоторые высокопросвещённые российские богословы. Имя одного из них экстраординарного профессора богословия Московской Духовной Академии М. Д. Муретова, пользуется заслуженной и почётной известностью. В письме владыке Феодору (Поздеевскому), ректору МДА, он писал: «Вопрос, поднятый афонитами, я считаю весьма современным для всеобщего обсуждения. Он может дать повод к перенесению спора  об Имени Иисус   в общедогматические области… (6, 25-26). Глумились над защитниками Имени Иисус и молитвы Иисусовой, конечно, по недомыслию, а вернее – по отсутствию истинно христианского чувства, которое всегда может указать истинным христианам верный путь во всех соблазнах и недоумениях… Наша мысль есть движение духа, наше слово есть духовно-телесное движение. Поэтому произносящий молитву Иисусову реально соприкасается с Самим Богом Иисусом, - как Фома, осязает его духовно» (6, 28).

 Ещё до официально назначенного  Церковного суда при Московской Синодальной Конторе рассмотрение «Исповедания» имяславцев (от 18 марта 1914 г.) состоялось на Архиерейском  Соборе Киевской епархии, проходившем под председательством Высокопреосвященнейшего Флавиана, Митрополита Киевского, где и было признано вполне православным.

Синодальный суд и Указ Синода

            В работе Церковного суда при Московской Синодальной Конторе принимали участие лучшие представители Московской богословской школы: Владыка Феодор (Поздеевский), ректор МДА, профессор М.Д. Муретов, архимандрит Арсений (Стадницкий) и другие ревнители торжества Истины.

            В  газете «Гроза» (от 31 мая 1914 г.) эти события описаны так:

            «Суд над афонскими монахами закончился тем, что прибывшие в Москву шесть афонцев были спрошены Митрополитом Макарием об их веровании о Имени Божием и признаны исповедающими святость Имени Господня согласно учению Святых Отцов Вселенской Церкви».

            По поручению Святителя Макария (Невского), сразу после окончания суда Владыка Модест (Никитин) отправился в Петербург к остальным афонским монахам, чтобы объявить им о единогласном оправдательном решении церковного суда в пользу имяславия и о том, «что трёх архиепископов, восставших против Имени Божия, нельзя отождествлять со Святейшим Правительствующим Синодом!»

Только по результатам богословской экспертизы Церковного суда появилась возможность принятия законного синодального решения. Посему вскоре и появился Указ Святейшего Синода от 24 мая 1914 года за № 4136, в котором констатировалось, что согласно решению Церковного суда исповедание имяславцев является абсолютно православным:

«Московская Синодальная Контора нашла, что в «исповеданиях веры во Имя Божие», поступивших от названных иноков… содержатся данные к заключению, что в них нет основания к отступлению ради учения об Именах Божиих от Православной Церкви».

Совершенно очевидно, что если бы разбирательство по существу этого богословского вопроса состоялось на год раньше, то названным выше архиереям не удалось бы учинить погрома в афонских обителях. Так называемая «Афонская смута», а точнее, избиение русских монахов, молящихся о Царе, была очередным этапом мирового масонства против влияния Русского Самодержавия в этом регионе.

Ставленники нераскаянного имяборца архиепископа Антония (Храповицкого) на Афоне, дейст­вуя через находящихся в Солуни масонов (консула Гирсу и ви­це-консула Щербину), добились полного запрещения для поддан­ных Русского Царя пребывать на Афоне. И до сего времени рус­ским монахам не дозволяется подвизаться в русских же мона­стырях на Афоне без принятия греческого гражданства.

Решение на Поместном Соборе

Несмотря на то, что Церковный суд признал исповедание имяславцев совершенно православным, что и отражено в Указе Синода от 24 мая 1914 года, эти важнейшие факты умышленно замалчиваются до сих пор. Единственным объяс­нением тому, что эти важнейшие документы, восстанавливающие в Церкви мир, так и не были опубли­кованы в церковных изданиях, яв­ляется тот факт, что вся церковная печать подчинялась в то время имяборцу архиепископу Никону (Рождественскому). Поэтому и се­годня есть люди, наивно думаю­щие, что Послание от 18 мая 1913 года, сочиненное от имени Синода двумя владыками, и было послед­ним словом русских иерархов.

Некоторые противники имяславия не успокоились и игнорирова­ли все позднейшие законные ре­шения Российской Церкви по это­му вопросу, продолжая обвинять имяславцев в ереси и препятство­вать их служению. По этой причи­не Митрополит Макарий в августе 1914 года по согласованию с Обер-Прокурором Саблером разо­слал документ с разрешением слу­жения оправданных афонцев и донес ему об этом телеграммой.

Для того, чтобы окончательно решить возникшую проблему, необходим догмат о природе Имени Божия, принятый собором Церкви. Оправданные афонцы в Заявлении Митрополиту Макарию Московскому писали: «С искренней любовью припадая к стопам Вашего Высокопреосвященства, мы приносим глубочайшую благодарность за то, что Вы, Владыко Святый, совместно с подведомственными Вам иерархами … сняли с нас несправедливо возведённое на нас тяжёлое обвинение в ереси… Относительно же Имени Божия и Имени Иисуса Христа мы, согласно учению святых отец, ис­поведали и исповедаем Божество и Божественную Силу Имени Гос­пода, но сие учение не возводим на степень догмата, ибо оно соборне еще не формулировано и догматизировано, но ожидаем, что на предстоящем Соборе будет формулировано и догматизирова­но..."

И действительно, недостаточно было снять клевету с молящихся иноков; нужен был догмат и собор­ное осуждение имяборчества как богохульной ереси.

Наконец-то этот вопрос был выдвинут на обсуждение Помест­ного Собора 1917 года, который поручил особой комиссии провес­ти всю богословскую подготови­тельную работу. Эта Соборная ко­миссия в результате глубокого и тщательного исследования темы пришла к выводам и решениям, которые (после отчетного докла­да) должны были быть утвержде­ны Собором. Но заслушивать и ут­верждать доклад по итогам деятельности комиссии было некому, так как делегаты Собора из-за об­стрела Москвы большевиками в 1918 году попросту разбежались.

Надо заметить, что председа­тельствовал в комиссии лучший (того времени) знаток богословия, получивший высокую ученую сте­пень за труд о природе ветхоза­ветных Божественных имен, архи­епископ Феофан Полтавский (Быстров), который никогда не скры­вал своих имяславческих убежде­ний. Одна из последних его работ (подготовляемая к изданию) по­священа богословскому обоснова­нию имяславия как традиции исключительно святоотеческой.

По решению революционного "правительства" и признавших его архипастырей Митрополит Ма­карий  Московский из-за своих твердых монархических убежде­ний (вместе с дюжиной иных достойнейших иерархов) вовсе не был допущен к участию в Поместном Соборе. Как только старец-митрополит прибыл на открытие Собора, так сразу его «развернули и отправили» с применением физической силы. С этой демократической акции, то есть с удаления святого, и началось сие мероприятие. Надо ли после этого удивляться тому, что история Церкви не знает ни одного настолько бесплодного Церковного Собора подобного этому!

Охранитель Царского Престола

Владыка Макарий не только почитал царя и Царскую власть, но также обличал и указывал Его врагов, называя их врагами Православия. Святитель предвидел скрытую цель либерально-демократической Государственной Думы – уничтожение Самодержавия на Руси. Думцы, а ведь среди них было не мало духовенства и даже высшего, были главными и притом легальными разрушителями Церкви и Родины, так как открыто выступали и против Помазанника Божия и всех тех, кто оказывал ему поддержку.

Митрополит Макарий удерживал православный народ от разделения, постоянно разъясняя, что Господь даёт единение только вокруг Царского Престола, ограждающего мечём вещественным Святую Церковь. Владыка Макарий оказался главным врагом грядущих узурпаторов Царской власти. Он стоял на их пути перед троном Государя – Кормчего святой Церкви (Исх.49; 23), не допуская их к беззаконному управлению Церковным Кораблём и охраняя от них Царский Престол Давидов духовным мечём, «который есть Слово Божие» (Еф 6, 17). Сибирский Столп Православия, поистине став Всероссийским, принял на себя всю горечь и тяжесть оплеваний и клеветы, которая была обрушена на его седую святительскую голову после февральской революции.

            Владыка Макарий был непреклонен в вопросе власти: «Царская власть дарована нам Господом, - говорил он. – Для русского народа Бог на небе, царь на земле. Это означало то, что как на небе один Бог, один Вседержитель, одна власть, никому не подчинённая, никому не дающая отчёта, всем управляющая, так и на земле одна власть – Царская, она источник всякой власти в государстве».

            Старец-Митрополит непрестанно умолял не поддаваться  соблазнительным призывам против Царя, пророчески предупреждая о тех тяжёлых последствиях, которые неизбежны при потере Самодержца.

Господи, иду за Тобой!

И до сего времени многим рус­ским людям непонятен духовный подвиг нашего Государя Николая Второго - сама добровольность Его отречения, страданий и смер­ти. Подвиг Его им не понятен и не приемлем потому, что им чужда и противна евангельская мораль и небесная логика. Но тем немно­гим, кто ищет во всем и всегда только славы Божией, Господь от­крывает истинный смысл и насто­ящих и грядущих событий.

"Говорит Бог: излию от Духа Моего на всякую плоть... и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут" (Дн 2,17).

Вскоре после февральской ре­волюции 1917 года митрополиту Макарию, беззаконно удаленному с Московской кафедры "времен­ным правительством", было чуд­ное сонное видение, которое и поныне вразумляет всех ищущих вразумления свыше:

"Вижу я поле. По тропинке идет Спаситель. Я за Ним и все твержу:

- Господи, иду за Тобой! А Он, оборачиваясь ко мне, все отвечает:

- Иди за Мной!

Наконец подошли мы к громад­ной арке, разукрашенной цвета­ми. На пороге арки Спаситель обернулся ко мне и вновь сказал:

- Иди за Мной!

И вошел в чудный сад, а я ос­тался на пороге и проснулся.

Заснувши вскоре, я вижу себя стоящим в той же арке, а за нею со Спасителем стоит Государь Ни­колай Александрович. Спаситель говорит Государю:

- Видишь в Моих руках две ча­ши: вот эта горькая для твоего народа, а другая сладкая для те­бя.

Государь падает на колени и долго молит Господа дать ему вы­пить горькую чашу вместо его на­рода. Господь долго не соглашал­ся, а Государь все неотступно мо­лил. Тогда Спаситель вынул из горькой чаши большой раскален­ный уголь и положил его Государю на ладонь. Государь начал пере­кладывать уголь с ладони на ладонь и в то же время телом стал просветляться, пока не стал весь пресветлый, как светлый дух.

На этом я опять проснулся.

Заснув вторично, я вижу гро­мадное поле, покрытое цветами. Стоит среди поля Государь, окру­женный множеством народа, и своими руками раздает ему ман­ну. Незримый голос в это время говорит: "Государь взял вину рус­ского народа на себя, и русский народ прощен!" (9, 147-148).

От смерти к жизни

О чем же таком важном и не­обходимом поведал Господь вла­дыке Макарию (а через него и всем) в этом чудесном видении?

Господь ясно показал всем, что в Его руках - две чаши. Одна, горькая, - для Русского народа, согрешившего изменой против своего Царя. А другая, сладкая, - для Царя, не согрешившего про­тив своего народа. Русский народ как соборное тело, предательски сам усекнув свою главу - Царя, сразу вкусил духовную смерть, неизбежно ведущую к постепен­ному разложению народного ор­ганизма.

Из любви к своему народу Госу­дарь Николай Второй молитвенно просил Господа переложить на не­го наказание, заслуженное его народом. Но справедливый Гос­подь так и не дал Царю выпить горькую чашу вместо народа.

Сам Спаситель мира возложил на Государя иной крест: Господь призвал его совершить подобие Своего славного Искупительного подвига, для чего и возложил ему на ладонь раскаленный уголь. Этот библейский символ означает Тело Божественного Искупителя, через причащение Которым про­исходит благодатное очищение, попаление греховной скверны. В молитвах Последования ко Свято­му Причащению говорится: "Сло­ве Божий и Боже, угль Тела Твое­го да будет мне помраченному в просвещение и очищение" (Песн. 5), "да будет ми угль пресвятаго Твоего Тела... во освящение и просвещение" (2-я молитва св. Иоанна Златоустого). Добровольно вступив на путь, указанный Спасителем, Госу­дарь Николай Александрович через страдания постепенно просветлялся, приготовлялся к смер­ти, которою он и искупил, приоб­рел свой народ - Безкровной Жертве подобно.

В конце видения Господь пока­зал духовное воскрешение наро­да святым Царем Николаем Вто­рым силою Божественной благо­дати, преподание которой под ви­дом манны Государь и осуществ­ляет по своей христоподражательной искупительной заслуге.

И в завершение видения не­зримый голос пояснил, что Рус­ский народ именно потому полу­чил от Бога прощение греха изме­ны своему Царю, что Государь сам по воле Бога взял смертный грех своего народа на себя! А от­сюда яснее ясного, что Русский народ непременно перейдет от соборной смерти к соборной жизни, как только соборно про­славит искупителя своего греха - святого Царя Николая Второго - нашу Русскую пасху чистительную!

Гонения от лжебратии.

После беззаконного низложе­ния со столичной кафедры святи­тель Макарий отправился было на поселение в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру, но революционное "правительство", испугавшись возможности    использования Лаврской типографии знамени­тым проповедником, приняло ре­шение о его заточении в подмос­ковном Николо-Угрешском мона­стыре, где святой владыка впос­ледствии и окончил свое земное служение.

"По церковно-каноническим правилам насильственное лише­ние епископа своей кафедры яв­ляется недействительным, хотя бы оно произошло "при рукописа­нии" изгоняемого. И это понятно: всякая бумага имеет формальное значение, написанное под угро­зой не имеет никакой цены, - пи­сал в своих "Воспоминаниях" епископ Арсений. - Насилие оста­ется насилием" (10, 202-203).

"Я лишен управления Москов­ской митрополией без суда и дос­таточных оснований, - говорится в письменном обращении митро­полита Макария к патриарху Тихо­ну (Белавину), - в отношении ме­ня, как Московского митрополи­та, всепочтительнейше прошу Вас, Ваше Святейшество, пред­ложить Высшему Церковному Уп­равлению войти в суждение о восстановлении нарушенных мо­их прав" (10, 203).

Старец-святитель считал, что канонические нарушения, допущенные по отношению к нему как Московскому архипастырю, прежде всего оскорбительны для всей Русской Церкви, и поэтому добивался их ликвидации. Считая себя законным Московским митрополитом, он огорчался всяким новым назначением на Москов­скую кафедру.

"Слышу - продолжают неза­конное дело: назначили без мое­го согласия Московским митропо­литом Евсевия, архиепископа Владивостокского, - говорил ми­трополит Макарий в мае 1920 го­да, - узнал я об этом и поскорбел.

Так и хочется сказать: "Брат, не по праву ты сел на мою кафедру, неужели сего не чувствуешь?" (10, 206).

Уже первые христиане бывали "в опасностях между лжебратиями" ( 2 Кор. 11; 26). "А вкравшим­ся лжебратиям, - писал в Посла­нии к Галатам Апостол Павел, - мы ни на час не уступили и не по­корились, дабы истина благовествования сохранилась у вас" (2;4). Ради проповедания Евангельско­го учения о законной власти, не искаженного царскими изменни­ками, не уступил им и Апостол Ал­тая - святитель Макарий Москов­ский.

Вера творит чудеса.

Как возможно объяснить тот факт, что митрополит Макарий Московский, митрополит Питирим Петроградский, писатель Сергей Нилус1 и другие христиане, оставшиеся в России и до конца сохранившие верность и Господу и Его Помазаннику, почили есте­ственной смертью; а многочис­ленные революционеры и в рясах и из числа мирян, напротив, по­гибли насильственной смертью, хотя и поклонились "благоверно­му" масонскому "правительству", молясь о сохранении новой "вла­сти"?

На любой вопрос  даёт ответ Слово Божие: «Кто будет единомыслен с ними, тех подвергнут они посмеянию, поношению и попранию. (…)   Слушайте, возлюб­ленные Мои, говорит Господь: вот перед вами дни скорби, и от них Я избавлю вас. Не бойтесь и не сомневайтесь, ибо вождь ваш - Бог" (3 Езд. 16; 70, 75-76)!

"Много книг нужно было бы написать, чтобы хотя вкратце очертить облик почившего пра­ведника, являвшего примером своей жизни, особенно в послед­ние годы борьбы с большевика­ми, такую изумительную веру во всемогущество Божие, какая обезоруживала сатанистов, со­вершавших неоднократные напа­дения на монастырь с целью убить митрополита и всякий раз отгоняемых невидимою силою Божией, - писал князь Н. Д. Жевахов. - Кто знает, что несколько разбойников, коим удалось про­никнуть в монастырь и даже при­близиться к дверям келий правед­ного старца, мгновенно ослепли и затем на коленях и со слезами вымаливали прощение, ссылаясь на то, что действовали по прину­ждению, а не по доброй воле, что в другой раз густое облако окута­ло целую роту красноармейцев, приближавшихся к Николо-Угрешскому монастырю с целью убить митрополита, и они сбились с пути и, проблуждав до поздней ночи, вернулись обратно в Моск­ву, не выполнив заданного пору­чения...

И точно, почивший митрополит Макарий был одним из немногих иерархов, знавших, что Господь сильнее большевиков, и остав­шихся верными Господу и своей вере в силу Божию. И эта вера творила чудеса, пред которыми смирялись и не могли не смирять­ся слуги диавола" (11, 267).

Воистину, заточение для про­поведника - подобно смерти! Но сие святое семя, им посеянное, не погибло и, веруем, принесет в свое время плод мног! Ведь свя­титель Макарий (Невский) душу свою положил за правую Веру, за­конного Царя и родное Отечест­во!

Вскоре после Великой Отечест­венной войны патриарх Алексий (Симанский) благословил перене­сти останки митрополита Макария из подмосковного села Ко­тельники в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру для перезахоронения их в крипте Успенского собора. Патриарх, почитавший сего угод­ника Божия, завещал похоронить себя рядом со святым старцем.

В апреле 1957 года в Котель­ники прибыла Комиссия из Мос­ковской Патриархии с участием военных властей, которая вскры­ла склеп с гробом владыки Макария. И тогда обнаружилось чудо: тело владыки осталось нетлен­ным! Его перевезли в храм Русских Святых, находящийся под Ус­пенским собором Лавры. Тело пе­реложили в новый гроб, так как старый истлел, и сооружена гроб­ница с мраморной плитой, где святые мощи нашего Всероссий­ского Апостола находятся и по сей день.

Составил К. В. П.