Слово боязнь, имеет двоякий смысл. Есть боязнь естественная, когда душа не хочет разлучаться с телом по естественному сочувствию и сродству, какие Творец вложил в душу с самого начала, из-за коих душа естественно страшится, мучится и отвращается от смерти. Определение этой боязни такое: естественная боязнь есть усилие отстоять свое бытие по отвращению к смерти. Ибо, если Творцом все приведено из небытия в бытие, то естественно - все имеет стремление к бытию, а не к небытию; и всем тварям по естеству свойственно влечение к тому, что поддерживает бытие. Посему и Бог-Слово, соделавшись человеком, имел таковое же стремление, обнаруживая влечение к тому, что поддерживает естество — желал Себе пищи, пития и сна, естественно все это употреблял. От того же, что гибельно для жизни, Он отвращался, как, например, во время страдания, Он добровольно почувствовал содрогание пред смертию. Ибо, хотя происходившее совершалось и по закону природы, однако же не по необходимости, как бывает с нами, так как то, что было естественно, Он принимают на Себя добровольно по Своему хотению. Поэтому самая боязнь, страх и борение - относятся к страстям естественным, безупречным и не подлежащим греху. (Максим Исповедник. Диалог с Пирром).

Есть еще боязнь, происходящая от помрачения помыслов, неверия и неведения часа смертного, когда, например, мы устрашаемся ночью, если произойдет какой-нибудь шум. Таковая боязнь вопреки природе, и, определяя ее, мы говорим: неестественная боязнь есть содрогание от неожиданности. Таковой робости Господь к Себе не допускал. Потому Он никогда и не устрашался, как только в час страданий, хотя неоднократно, по планам домостроительства, скрывался (от опасности), ибо Он знал час Свой. А что Господь действительно устрашился, об этом говорит священный Афанасий в слове «Против Аполлинария». (Афанасий Великий. Против Аполлинария. Кн. 1, § 16. т. 3. с. 334). Посему Господь сказал: ныне душа Моя возмутися (Ин 12, 27). Слово ныне означает - когда восхотел; тем не менее показывает то, что было в действительности; ибо Господь не называл присущим Себе того, чего в нем не было, как будто бы речь шла лишь о мнимо происходящем, так как всё (это) совершалось действительно и истинно». И в другом месте: «Божество никак не приемлет страдания без страждущего тела, не показывает смущения и скорби без скорбящей и смущаемой души, не тоскует и не молится без тоскующего и молящегося ума. Впрочем, (всё) происходившее совершалось не от того, что естественно было побеждено, но для доказательства бытия (человеческой природы во Христе)». (Афанасий Великий. Против Аполлинария. Кн. 2. § 13. т. 3. с. 354).

Выражение же: «всё происходившее совершалось не вследствие того, что естество было побеждено» - показывает, что Христос терпел это не против воли. (Афанасий Великий. Точное изложение православной веры. Кн. 3. гл. 23).

Из приведенных слов ясно видно, что отцы Церкви не только не находили предосудительного в том, что Спаситель испытывал чувство боязни пред Своей смертью, но, наоборот, находили это проявление человеческой немощи в Нем, при условии правильного понимания этой немощи, имеющим глубокое значение. Спаситель, по их учению, в числе других немощей человеческих воспринял на Себя и эту человеческую немощь во-первых, для того, чтобы показать действительность Своей человеческой природы, и во-вторых, для того, чтобы препобедить эту немощь в человеческой природе.

А что Он действительно препобедил эту немощь человеческой природы, ничто так не доказывает это, как страдания свв. мучеников за Христа. Они страдали за Христа Спасителя и шли на смерть за Него не только без всякого страха, но и с великой радостью. И причина этого бесстрастия и этой радости их заключалась в том, что с ними соприсутствовал во время их страданий невидимо Сам Христос Спаситель и помогала им благодать Св. Духа. (Афанасий Великий. О воплощении Бога Слова. §§ 27, 28, 29. т. 1. с.  224- 328).

«Они не как случилось боролись за истину, - говорит св. Иоанн Златоуст, — но так мужественно и сильно противостояли стремительному и невыносимому насилию диавола, как будто боролись в каменных и железных, а не в тленных и смертных телах. Это дело всеустрояющей благодати Божией, которая может и в слабых телах совершать дивное. Не душа уже только, но и самое тело их стало причастным большей благодати, и не только не потеряло после частых терзаний и рассечений той крепости, которую имело, но и приобрело большую и высшую. Мучители воевали не против мучеников, но против обитающего в них Бога». (Похвала египетским мученикам. т. 11. с. 742-743).

Особое место среди мучеников занимают св. мученики Маккавеи. Они жили еще до пришествия Христа Спасителя на землю и до крестных страданий Его, когда Он еще не был прославлен и Дух Святый еще не сошел на апостолов, а через них и на всех людей. По-видимому, по отношению к ним не могло быть и речи о той благодатной помощи, которая сообщалась во время страданий новозаветных мучеников. И на них действительно особенно ссылается митрополит Антоний, как на образец мужества, которого будто бы, при общепринятом толковании Гефсиманских страданий Христа Спасителя, недоставало Ему. Но и это только по-видимому. В действительности по учению свв. отцов Церкви, свв. мученики Маккавеи потому безтрепетно и радостно страдали, что страдали за Обетованного Мессию, то есть за Христа Спасителя, и наравне с новозаветными мучениками удостоились благодатной помощи Его. Ведь только благодать духовного возрождения не могла действовать в Ветхом Завете, но благодать, умерявшая или даже совершенно уничтожавшая действенность телесных страданий свв. мучеников, могла действовать в Ветхом Завете.

«Что скажем о Маккавеях? - говорит св. Григорий Богослов, - есть таинственное и сокровенное учение (весьма вероятно для меня и для всякой боголюбивой души), по которому, не достигавших совершенства прежде пришествия Христова, никто не достигал сего без веры во Христа. Ибо Слово, хотя ясно открылось уже в последствии, в определенное время, однако же умом чистым было ведомо и прежде, как показывают многие прославленные до Христа». (Слово 16, ч. 2. с. 58).

«До пришествия Христа даже праведники сильно трепетали (пред смертию), — говорит св. Иоанн Златоуст в своем слове «Об Елеазаре и семи отроках». (Т. 12. с. 357-365). - Но однако эти (Маккавеи) преодолели и побороли её, когда веяло таким страхом от неё. Так как имело уже взойти Солнце правды, то что днем бывает, и тогда произошло. Как для нас является светлое утро, когда еще не явилось даже солнце, когда еще не видны бывают лучи, а свет лучей осияет вселенную издали, так и тогда произошло. Так как имело прийти Солнце правды - тьма робости, наконец уничтожилась, хотя Он и не присутствовал еще по плоти, а был вблизи, в преддверии, и уже касаются самих вещей». (Т. 12. с. 359-360). «Христос, - говорит Златоуст, - вывел на подвиги малолетних отроков, старца Елеазара и престарелую мать этих отроков». (Беседа первая о св. Маккавеях. т. 11. с. 663). «Я не такой распорядитель ратоборств, - влагает он в уста Спасителя приводимые слова, чтобы предоставлять все силе ратоборцев, - но Я Сам нахожусь при Моих подвижниках, помогаю им, подаю руку, и большая часть действий их происходит от Моей помощи» (там же). «Итак, когда ты увидишь, что женщина дряхлая (мать Маккавеев) выходит на борьбу, низлагает бешенство тирана, легко побеждает Диавола, то подивись благодати Распорядителя, изумляйся пред силою Христовою. Не крепки телом эти ратоборцы, но крепки верою; немощна их природа, но могущественна умастившая их благодать» (там же).

 «Они не как случилось боролись за истину, но так мужественно и сильно противостояли стремительному и невыносимому насилию диавола, как будто боролись в каменных и железных, а не в тленных и смертных телах, как будто уже представлены были к безстрастному и безсмертному естеству, не подверженному горьким и прискорбным бедствиям телесным. Палачи, подобно каким-то диким, лютым и свирепым зверям, окружив со всех сторон тела мучеников, прокалывали ребра, терзали плоть, открывали и обнажали кости». Но были безсильны против мучеников. «Это - дело всеустрояющей благодати Божией, которая может и в слабых телах совершать дивное». И не только мученики не слабели, но еще более укреплялись. «Не душа уже только, но и самое тело их стало причастным большей благодати, и не только не потеряло после частых терзаний и рассечений той крепости, которую имело, но и приобрело большую и высшую». «Они (мучители) воевали не против них (мучеников), но против обитающего в них Бога». (Св. Иоанн Златоуст. Творения. т. 11. с. 741).

 «Итак, когда ты увидишь, что женщина дряхлая (мать отроков), - выходит на борьбу, низлагает бешенство тирана, легко побеждает диавола, то подивись благодати Распорядителя, изумляйся пред силою Христовою» (там же).

«Не крепки телом эти ратоборцы, но крепки верою; немощна их природа, но могущественна их благодать». (Иоанн Златоуст. Три беседы о Маккавеях. т. 11. с. 662- 663, с. 668-673).

«Это (мучения) было делом не человеческой природы, большую часть внесло мановение Божие». (Беседа о св. мч. Пелагеи. т. 11. с. 625).

«Она была не одна, но имела Советником Своим Иисуса. Он был при ней. Он касался её сердца, Он ободрял её душу. Он один прогонял её страх. Впрочем, Он делал это не без причины, но потому, что сама мученица предварительно сделала себя достойною этой помощи». (Беседа вторая. т. 11. с. 625).

Из всего сказанного следует, что новое понимание митрополитом Антонием Гефсиманских страданий Христа Спасителя не в смысле проявления человеческой немощи Его пред грядущими Голгофскими страданиями, а в смысле сострадающей любви Его за грешный род человеческий, - должно быть отвергнуто, как не оправдываемое святоотеческим по этому вопросу учением и потому неправильное.

И мир Его не позна. Но други Божии и все дивные мужи — познаватели Христа еще прежде Его явления во плоти. Именно о праотце Сам Христос сказал: Авраам отец ваш рад бы был, дабы видел день мой: и виде и возрадовася (Ин 8, 56). И о Давиде в обличение иудеев Он говорил: како убо Давид духом Господа Его нарицает, глаголя: рече Господь Господеви моему: седи одесную Мене (Мф 22, 43-44). Много раз, препираясь с ними. Он упоминает и о Моисее (Мф 5, 46); а о прочих пророках - апостол. А что все пророки, начиная от Самуила, познавали Христа и задолго предвозвещали пришествие Его, об этом говорит ап. Петр: и вcu пророцы от Самуила и иже по сих, елицы глаголаша, такожде предвозвестиша дни cuя (Дн 3, 24).

Как же, скажешь ты, Он Сам говорил: мнози пророцы и царие восхотеша видети, яже вы видите, и не видеша: и слышати, яже слышите, и не слышаша (Лк 10, 24)? Как же они знали Его? Конечно, знали; и я попытаюсь доказать это из тех же самых слов, из которых некоторые заключают, будто бы пророки не имели познания об Иисусе Христе. Он говорит: мнози восхотеша видети, яко вы видите: значит они знали, что Он придет к людям и совершит дела, которые и действительно совершил. А если бы не знали этого, то и не восхотели бы видеть, потому что никто не может желать того, чего совсем не знает. Следовательно, они знали Сына Божия, знали и то, что Он придет к людям. Но что же это такое, чего они не видели и не слышали? То, что ныне вы видите и слышите. (Иоанн Златоуст, Толкование на Евангелие Иоанна, т. 8. с. 59- 60).

Глава  4

ОБ ИМЕНАХ БОЖЕСТВЕННЫХ

О. Иоанн Кронштадтский, Четь-Минеи

Свт. Димитрия Рост. Митроп. Филарет,

св. Григорий  Нисский, протоиерей С.В. Булгаков.

Имя Божие

(Свт. Феофан Полтавский новый затворник. Творения. Спб. 1997 г. стр. 683-725).

      Христово имя вечно и выше ума человеческого.

 (Св. мученик Василий в речи императору Юлиану, 22  марта).

Не осмеливайся твоими ядоносными устами произно­сить с хулой это великое и страшное имя. (Св. муч. Тивуртий в житии св. муч. Севастьана, 18 декабря).

О св. муч. Фирсе говорится, что он призвал один раз неисповедимую силу Божию, другой раз — имя Христово. (Св. муч. Фирс, декабря 14).

Иудеи говорят, будто Христос был простым челове­ком и, как смертный, был убит на смерть. Но пусть они скажут нам: если Он был простым смертным человеком, то каким образом весь мир наполнился множеством Его учеников? И как многие жестоко страдают за имя Его? Каким образом именем простого и смертного человека через столько лет после Него изгонялись бесы и теперь изгоняются и будут изгоняться и далее до скончания века? И много других чудес в церкви верующих делаются Его Всесильным именем.(Св. муч. Пионий, 11 марта).

Велико есть Имя Твое любящим Тя. (Св. священномуч. Мокий, 11 мая).

Призвав всесильное Имя Иисус Христово, (св. Юли­ан еп. Кеноманийский, повели идолу пастися (св. Юлиан, 13 июля).

Митрополит Филарет. Об именах Божественных.

Божие имя есть вещь священнейшая в мире. Им со­вершаются наши спасительные таинства, им печатлеется верность наших клятв и обещаний; его полагаем мы в ос­нование начинаний наших. Было время, когда оно, исхо­дя из уст рабов Божиих владычественно потрясало при­роду и низлагало их врагов видимых и невидимых. Сия непостижимая сила есть собственно Божия, но её действие в нас зависит от нашей веры и благочестия. Посему запо­ведано нам хранить имя Божие с благоговением и упот­реблять с бережливостию: да не приимеши имене Гос­пода Бога твоего всуе (Втор.5, 11). Посему, признавая себя недостойными хранителями сего небесного сокро­вища, мы молим Отца небесного, да вечное святое в са­мом себе имя Его святится и в нас; да с благодатною си­лою произносим его устами; да с верностию изрекаем его делами; да свет наш просветится пред человеки, и они в нас и с нами прославят Отца нашего, иже на небесех (Мф.5, 16).

Хвалите Господа юноши и девы, старцы с юношами. Да восхвалят имя Господне: яко вознесеся имя Того Единого, исповедание Его на небеси и на земли (Пс. 148,-7, 12,13).

 — Когда придет наконец сие блаженное время, в которое не только вознесется имя Гос­подне, но и вознесется имя Того Единого, и благоговей­ное исповедание Его будет едино на земли и на небеси? Когда единое имя Единого истинного Бога и егоже по­слал есть Иисуса Христа (Ин.17,3) повсюду соделается и немотствованием детей, и поучением старцев, и песнею девы, и воскликновением юношей? Когда все ку­миры деревянные и каменные, наипаче же все идолы сер­дечные и мысленные, идолы страстей и грехов сокрушат­ся от лица Бога живого, и исполнится славы Его вся земля (Пс.71,19), подобно как все небо ею исполнено?

Доколе полнота сего блаженства, и на земли небес­ного, еще сокрыта в судьбах Вечного, благо нам, Христи­ане, что хотя отчасти можем предварять сии блаженные события; что есть времена, в которые мы торжественно призываемся величать Господа со всею Его Церковию и возносить имя Его вкупе (Пс.33, 4). Есть места, кото­рые не только посвящаются единому Его имени, но и освя­щаются Им, исполняются силою и славою сего великого имени и таинственно соединяют в себе исповедание Его земное с исповеданием Его небесным (Пс.148, 13).

Се наречеся имя Господне и на сем храме Господь воцарился (Пс.92,1) здесь благодатным своим присут­ствием; Он облекся невидимо в сию видимую лепоту. Кто прошед область телесных чувств, которые могут нас по­ставить токмо в предвории дома Божия, вземлется духом веры и вводится во двор внутренний — в духовное созер­цание тайн, здесь совершающихся, — тот видит и здесь, что видел негде некто из древних созерцателей, — видит полн славы дом Господень; видит место престола Божия и мест стопы ног Его, идеже вселится имя Его, не токмо на краткие дни рукотворенной храмины, но и в век (Иезек.43, 5-7).

Радуйтеся же, яко имена ваша написана суть на небесех (Лк.Х, 20).

Имена не так маловажны, как думал о них упоминае­мый в Деяниях Апостольских Галлион. Аще стязания суть о словеси и о именех, говорил он, судия аз сим не хощу быти (Деян,18,15), и думал, что поступил очень разумно, с презрением отвергнув предмет спора, достой­ный презрения, но в самом деле обнаружил языческое невежество и недостаток обыкновенного даже рассужде­ния. Если бы только переименовать его из Римского граж­данина в раба: он, вероятно, тотчас догадался бы, что есть имена, которыми не должно пренебрегать, и которые до­стойны быть предметом важного состязания.

Если важными почитаются некоторые земные имена, как должны быть важнее имена небесные. Земное обык­новенно возвращается в землю, тлеет, разрушается, за­бывается: где теперь многоценные списки римских граж­дан, многоценные, говорю потому, что именно признает­ся один из них: аз многою ценою наречение житель­ства стяжах (Деян.22, 28). Но туне по благодати даруемое наречение жительства небесного ни в книгах истлеть, ни в памятниках разрушиться, ни в памяти из­гладиться не может, ибо тление, разрушение, забвение не имеют места в небесном жительстве.

Слово Божие, слово живое вообще, в котором след­ственно и в особенности имена принимать должно за слова живые, во многих случаях заставляет нас думать о име­нах со вниманием и с важностию. Надобно ли показать мудрость только вышедшую из рук творческого человека и его власть над прочими земными тварями? Слово Бо­жие приписывает ему наречение имен, а нареченным от него именам достоинство, по которому не нужно их пе­ременять. Всяко еже аще нарече Адам душу живу, сия имя ему (Быт.2,19). Должно ли прославить верховную мудрость и могущество Самого Бога? Ему приписывает­ся наречение имен вещам небесным. Исчитаяй множе­ство звезд и всем им имена нарицаяй (Пс.146, 4). Надобно ли воинствующему за Христа и побеждающему обещать награду, высшее достоинство, блаженство? Ему обещается новое имя. Дам ему камень бел, и на каме-ни имя ново написано (Апок.2, 17).

Что же такое имя, по разуму слова Божия? Имя есть существо или свойство вещи, представленное словом; имя есть некоторым образом сила вещи, заключенная в слове:ибо например, имя Иисуса, как заметили сами Апосто­лы, даже в устах людей, не последовавших Иисусу, ниже приявших Духа Святаго, изгоняло бесов (Мк.19, 38).

Посему понятно, как важно имя, написанное на небе­сах; или одним словом, небесное, и как радостно полу­чить такое имя. Ибо имя небесное должно представлять собою свойство небесное, должно заключать в себе не­бесную силу. Радуйтеся, яко имена ваша написана суть на небесах, если они подлинно там написаны.

С падения первого человека из состояния духовного в плотское, из райского, близкого к небесному, в земное, ниспала в нем и дарованная ему Творцом способность нарекать имена. Утратив прозорливость и силу духа, он стал нарекать имена не столь, как прежде, сообразные с истиною, не столь полные силою, как например, он на­звал первого сына своего Каином, то есть, приобретени­ем (Быт.4, 1), а опыт показал, напротив, что Каин был человек потерянный. Так произошло, что земные имена совсем иногда не годились, чтобы написать их на небе­сах: посему, для наречения в жительство небесное. Сам Бог переименовывал древле Аврама — Авраамом, Сару — Саррою, Иакова — Израилем и во дни Нового Завета сам Господь переименовал Симона — Петром, то есть, камнем (Мф.16,18), твердого исповедания веры, Иако­ва и Иоанна Воанергес, то есть сынами грома (Мк.3,17), или гремящими провозвестниками Евангелия; подобно сему и Апостолы переименовали Иосию Варнавою, то есть сыном утешения, а иногда и чрез Ангелов еще до рождения на земле нарекаемы были имена предопреде­ленным для неба человекам, как свои от Бога, от Христа, от Ангелов, от Апостолов, водимые Духом Святым, само происхождение этих имен имели для себя залогом увере­ния в том, что имена их написаны на небесах, и следствен­но имели основательную причину радоваться о именах своих. Но как чудесное и особенным внушением Св. Духа управляемое наречение имен не могло быть для всех, а только для некоторых, по особенным намерениям Про­видения, то что делать с прочими, желающими граждан­ства небесного? — Способ, который изобрели для сего тайнодействователи Церковные, состоит в том, чтобы каждому приемлемому в Церковь, как в предградие гра­да небесного давать такое имя, которое в ком-либо дру­гом прежде, как-то: в Патриархах, Пророках, Апостолах, Мучениках и прочих святых, уже оказалось написанным на небесах. Получая такие имена, мы верою и надеждою прививаемся, так сказать, к свойствам и приобщаемся благодати живших прежде нас человеков, которых не имена только, Божиим предопределением, а их верою и надеждою написаны суть на небесех, но которые уже и сами действительно на небесах обитают и для привлече­ния туда и нас невидимо простирают руки, или лучше ска­зать, действуют невидимою силою молитвенною и благо­датною. Радуйтеся, яко имена ваши написаны суть на небесех! Сие после Христа говорят нам сами имена, кото­рые через служителей Церкви приходят к нам от небес­ных человеков; сие говорят нам и те дни, на которых Церковию написаны радостные для нас имена сии. Вот истин­ное основание обычая праздновать день своего имени; вот дух и сущность того, что просто называют именинами.

Твердое убо основание Божие стоит, имуще печать сию: позна Господь сущия Своя, и да отступит от неправды всяк именуяй имя Господне (2 Тим.2, 19).

Великое для нас благополучие на земли, великая на­дежда блаженства на небеси, что мы можем по вере име­новать имя Господне. Божественный Спаситель наш по­чти все дело спасительного посольства Своего с неба на землю заключает в том, что сделал человеков способны­ми именовать имя Господне. Приближаясь к пределу Сво­его земного поприща. Он взывает в молитве к Отцу Не­бесному: дело соверших, еже дал еси Мне, да сотво­рю. Какое дело? —Аз прославих Тя на земли; или ина­че: явих имя Твое человеком, ихже дал еси Мне от мира (Ин.17, 4—6). Из сего почти можно заключить, что те, которым явлено имя Отца Небесного, которые именуют имя Господне, по сему самому суть Христовы, суть Божий. Никтоже, свидетельствует  Боговдохновленный Апостол, может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1Кор.12,3). А кто говорит Духом Свя­тым, тот должен быть и Христов, и Божий; поелику Дух Святый чуждым не дается.

При помощи благодати Божией не трудно возненави­деть злые помыслы, которые для непотерявшего совесть по самому естеству ненавистны и отвратительны; от воз­ненавиденных не трудно отречься; по решительном отречениии от них не трудно изгонять их из сердца силою по­мыслов благих, молитвы, страха Божия и наипаче вся­кое зло разрушающим именем Господа Иисуса.

Люди, пристрастные к великости земной, нередко со­блазнялись умалением Иисуса Христа. Но когда уже опы­том столь многих веков дознано и то, что Бог Его превоз­нес (Фил. 2, 9-10), что пред именем Его действительно преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, ибо со дней воскресения и вознесения Его, тысячи свидетелей видели, как как небесные силы раболепно ис­полняли Его повеления, как, напротив, адские силы Его именем низвергаемы были в бездну; земнородных же миллионы в поклонении Его имени находят своё блаженство; после сего и пред людьми для того и собравшимся, чтобы преклониться пред именем Иисуса, мы можем освободить себя от труда защищать и оправдывать Его умаление с таким же благоговением, как и на Его величие.

В благословении правых возвысится град; усты же нечестивых раскопается (Притч.11, 11).

Благословение, по своему имени, происходит от бла­гого слова. Если же хотите доискиваться, откуда проис­ходит благое слово, где первоначальный его источник и глубочайший корень его силы, то найдете по указанию Божественного мудреца Иоанна, что в начале бе Слово, и Слово бе у Бога, и Бог бе Слово: В Том живот бе, и живот бе свет человеком (Ин.1,1,4). Поелику человек сотворен по образу Божию: то из сего самого заключить можно, что и в даре слова он получил нечто по образу творческого Слова Божия. Св. Иоанн доводит сию мысль до высочайшей степени знаменательности, когда говорит, что та самая жизнь или сила, которая есть в Боге Слова, соделалась светом человеков. Внутренний свет человека проявляет себя в слове. Итак, поелику Бог Слова рече и 6ыша, и притом вся добра зело, то не удивительно, что и человек, когда он находится в возвышенном состоянии об­раза Божия, из полноты веры в Бога Слова, Которого живот бе свет человеком, из глубины благости сердеч­ной изрекает слово, и оно действует, открывается могу­щественным, творит благо.

Предложенное теперь размышление должно быть достоверно: поелику основано на непреложной истине Священного Писания. Но дабы кто не усомнился в том, верно ли из истины Божественной извлечено наше зак­лючение, представляем вам свидетельство св. Мужа, ко­торый из одного с нами начала вывел одинаковое с нами заключение. Глубокий, при всей простоте слова, созер­цатель вещей Божественных и человеческих, Макарий Египетский о состоянии человека, когда он еще небесно­го образа был причастник, пишет следующее: доколе Сло­во Божие было с ним, и хранил Заповеди, все имел. И далее: самое Слово в нем сущее, было ему вся, то есть, оно было ему и разум, и чувство, и наследие, и учение. Что бо Иоанн глаголет о Слове? В начале бе Слово. Видиши, что Слово было вся. И еще: Вся ему было Слово и доколе пребывал храняй Заповедь, друг был Богу. Слово Божие было человеку все; в Слове Божием имел он все, говорит Св. Макарий. Я только дого­вариваю: Слово Божие было человеку и могуществом его собственного человеческого слова; в Слове Божием имел он и силу благословения. Не удивляйтесь, если сила сия была велика: сие напротив очень естественно, когда она так близко происходила от Божественного начала. Гораз­до страшнее было бы представить её столь же ограничен­ною в человеке совершенном, как и в человеках, отчуж­денных от жизни Божией.

Обыкновенный разум человеческий не знает духовного могущества слова и даже боится догадок об оном. Сему почти так и надлежит быть: поелику он берет образы сво­их познаний уже не с того человека, который сотворен по образу Божию, но с того, который ниспадши с сей высо­ты грехом, приложися, как говорит Псалмопевец, ско­том несмысленным и уподобися им (Пс,48,13). И сему то человеку принадлежит и самый сей разум, кото­рый теперь рассуждает о способностях и силах человека. Какой же мудрости ожидать от такого разума? Он, как слепой, осязает глаз, и не может ощутить в нем света, заключает, что солнца точно также нет на небе, как нет у него в глазах, и что верить бытию и действию солнца и света было бы суверие и мечтательство. Сему слепцу ну­жен, да для него именно и написан, сей врачебный совет тайновидца: коллурием помажи очи твои, да видиши (Апок.Ш, 18), вылечись от ослепления грубою чувственностию, помажь око разумения тонкою мазью веры в духовное и Божественное, тогда будешь истинно видеть. Притом, если хотим видеть или познавать силу и действие духовное, то надобно и предметом наблюдения избирать не людей плотских, хотя они всегда в глазах, но людей духовных, хотя они не часто встречаются; людей, кото­рые нравственным очищением и самоотвержением умень­шили тяжесть вещества, подавляющего дух человеческий, а постоянным обращением ума и сердца к Богу, прибли­зились к нему, возвратились к причастию образа небес­ного, возобновили внутреннее общение со Словом и Ду­хом Божиим.

Если вы, как должно, расположены к сему роду на­блюдения, то мне не трудно показать вам в опытах, как много заключается в выражении Клеопы: муж силен сло­вом (Лк.24, 19). Словом И. Навин остановил солнце. От уст словесе (З Цар.17,1) Илии зависели роса и дождь, в продолжении трех лет с половиною. По глаголу Господню, егоже глагола рукою Илииною, горсти муки в водоносе, и столь же малого количества елея в чванце, достало на все время голода. Трикратным дохновением и словом Илии воскрешен сын вдовы Сарептской. Елисей исправил злокачественные источники Иерихонские, всы­пав в них соль, но как всякий знает, что соль не имеет такой силы, то по необходимости должно заключить, что сила сего действия заключалась в сем слове Пророка: аще глаголет Господь: исцелих воды сия (4 Цар.2, 21). Сло­вом Ап. Петр исцелил хромого и воскресил Тавифу. Не собирая более примеров, замечу в особенности, как ясно в некоторых из приведенных теперь,  действие Слова Божия в слове человеческом, как-то в словах Елисея: аще глаголет Господь, и в словах Ап. Петра к храму: во имя

Иисуса Христа Назарея, востани и ходи. В других случа­ях, по-видимому, иначе, как-то: Тавифе тот же Апостол говорит как будто своим только словом: Тавифо, воста­ни. Но предыдущий случай не оставляет никакого сомне­ния в том, что и здесь, хотя не проявляется именем и зву­ками, но действует силою то же самое Слово Божие, оби­тающее в святом Апостоле.

Если же таким образом дознано, что Слово Божие, являясь ли открыто в устах человеков, приближенных к Богу, или действуя сокровенно из сердец их, творит дела чудесные, некоторым^образом подражательные творчес­ким действиям Божества, то не менее должно быть по­нятно и достоверно, что то же Слово Божие, чрез тех же людей, тем же способом изрекает и преподает благосло­вения, некоторым образом подражательные действиям Божеского Правосудия.

Итак, благословлять, в сильнейшем значении сего сло­ва, значит простирать действие Божия Слова на творения Божии. Благословляющий есть благою волею посредству­ющий между Словом Божиим и творением Божиим.

По сему понятию верховный и всеобщий раздаятель благословений есть Иисус Христос, Ходатай Бога и че­ловеков, Богочеловек, в котором Слово плоть бысть. Вот почему благословение было древнейшею чертою, кото­рою Он означен будучи еще Патриархом, например, Ав­рааму: благословятся о семени твоем еси языцы земнии (Быт.22, 18). Вот почему и Апостол, желая изоб­разить благодеяния Христовы роду человеческому, ска­зал, что Бог Отец благословил нас всяцем благослове­нием духовным в небесных о Христе (Евр.1, 3). Вот почему и мы, преподавая наше заимственное благословение, обыкновенно употребляем имя Иисуса Христа, в особенности, или в составе имени Пресвятой Троицы, и крестное знамение Христово.

О Боже, о Нем же живем и движемся и есмы? Да будет могущественное имя Твое солнцем, выну озаряющим помыслы ума нашего и оживляющим чувства сердца на­шего.

Источник и непосредственное начало благодати есть Бог Отец, Сын и Св. Дух. Отец подает её, Иисус Христос приносит её в Своем имени. Дух Святой вдыхает её в души верующие и ею одушевляет их к жизни духовной.

Елика аще чего просите от Отца во имя Мое, даст вам (Ин.16,23-24). Важное для благоуспешности молитвы учение заключается в том, что она приносима была во имя Господа Иисуса.

Уже Апостолы не один год были учениками Господа Иисуса, уже были от Него научены молитве Господней, и нам от них известной, когда Он открыл им, чего еще им не доставало, чтобы молитва их была решительно успеш­на: доселе не просите ничесоже во имя Мое. Так с ними случилось, может быть, потому, что до сих пор они видели в Нем более учителя и благодателя человечества, нежели Ходатая Бога и человеков. Ибо в сем последнем качестве открылся Он наипаче Своими страданиями, смертию и воскресением. Но как бы то ни было, если Апо­столы не вдруг научились приносить молитву во имя Гос­пода Иисуса, поспешим ли мы похвалиться, что доволь­но успели в сем учении? В незнаменательном, по-види­мому, молчании, которым столь обыкновенно встречает Небо наши стужающие ему прошения, не скрывается ли чаще, нежели мы думаем, кроткое обличение Сердцевед­ца Иисуса: доселе не просите ничесоже во имя Мое.

Что такое просить во имя Господа Иисуса? Просто сие для простых, искренних и смиренных сердец и без исследовательного изъяснения или понятно для них, или ощутительно. Миро излиянное имя Твое (Песн.1, 2), Господи Иисусе! Когда изливается миро: его благоухание распространяется, и непритупленное или неподавленное обоняние, без искусства и усилия получает ощущение услаждающее и ободряющее. Когда имя Господа Иисуса изливается в молитве, от него распространяется благоухание Св. Духа, не отягченное земными пристрастиями сердце, не заглушенное страстями чувство внутреннее, легко и просто приемлет ощущение благодати, услаж­дающее и возвышающее. Так верующая душа во имени Господа Иисуса, и чрез то во благодати Духа Святаго, приближается к Отцу небесному, и со дерзновением вопиет Ему: Авва Отче, и с детскою простотою сказует Ему свои прошения, и Он благоприемлет её прошения, сопутствуемые ходатайством Его Единородного Сына и Единосущ­ного Духа. Так может и должно быть со всеми, по силе имени Господа Иисуса, которая для всех одна и та же, но не так бывает со многими, по их собственным расположениям, потому что сердце их одебелело (огрубело), душа их возмущена, а внутреннее чувство заглушено страстя­ми, потому что их собственное мудрование не поверже­но пред благодатию Божиею. Для таких людей сила имени Иисусова есть, как благоухание мира пред поврежденным чувством в заключенном сосуде. Потребно искусство, потребно усилие, чтобы очистить чувство, чтобы от­крыть сосуд Божественного мира, - искусство благого­вейного размышления, усилие внимания в молитве.

Помысли, бедная душа, что без общения с Богом бла­женна быть ты не можешь, но и доступ иметь к Богу сама собою также не можешь. Рай, в котором некогда ходил Бог и беседовал с человеком, грехом утрачен и правосу­дием Божием от тебя затворен.

Можно было и в раю сделаться грешником, и за то быть изгнанным из него, но войти в него грешником не можно. Пламенное оружие Херувима заграждает от тебя вход его; проклятие гремит против тебя; закон осуждает тебя. С другой стороны ты не имеешь силы сам собою исторгнуться из области тьмы, потому что наследствен­ным и произвольным поползновением предан под грех, а как область греха принадлежит к владычеству имущего державу смерти, то ты ли, порабощенный, искупишь себя .от рабства? Что даст человек измену за душу свою (Мф.16, 26)?

Но после сего, помысли, бедная прежде, и уже почти блаженная душа, что сделал для тебя Единородный Сын Божий Иисус Христос. Он сошел с небес, чтобы к тебе приблизить Божество, к которому без сего не могла бы приблизиться. Дивно и непостижимо приобщился Он тво­его сотворенного естества, твоей плоти и крови, кроме греха, дабы Своим крайним снисхождением положить основание твоему восхождению, да возможешь благодат­но и спасительно быть причастницею Его Божественного естеств, Его животворящей плоти и крови. Будучи без­грешен, Он взял на себя твои грехи со грехами всего мира, чтобы тяжесть их не подавили тебя и всего мира. Понес на Себе заслуженную тобою клятву, осуждение, смерть, мучение, и тем заслужил и приготовил тебе благослове­ние, оправдание, жизнь, блаженство. Чрез смерть и чрез самый ад прошел Он для тебя, чтобы отвсюду тебе от­крыть новый и живой путь, и Своим воскресением и воз­несением отверз тебе не только райские, но и небесные двери, ниспослав также и свет и силу свыше для твоего восхождения по стопам Его. Как сокращение Своих для тебя дел, как залог Своих даров, как ключ к сокровищам благодати, дал Он твоей вере, любви и надежде Свое Бо­жественное имя и сказал, елика аще чесо просите от Отца во имя Мое, даст вам.

Сими и подобными помышлениями вразумляй себя, христианская душа, какие для тебя блага заключает в себе имя Господа Иисуса, и отверзай чувство твоего сердца, чтобы оно могло усладиться Божественным благоухани­ем сего мура излиянного. Уразумляй, что истинно молить­ся Отцу небесному во имя Господа Иисуса, значит не ус­тами только произносить звуки сего имени, но наипаче к Самому именуемому возводить внимание ума, обнимать Его верою и любовию принимать Его в свое сердце. Мо­литься Богу Отцу во имя Иисуса Христа, значит верою и желанием облекаться во Христа, то есть, в Его послуша­ние Отцу Своему, в Его страдания, для нас очиститель­ные, в Его животворящую смерть, в Его оправдание и освящение, в Его Божественную за нас заслугу, в Его силу, свойства и примеры, сими святыми и освященными обла­чениями покрывать и преобразовывать наше недостоин­ство, и т. о. с упованием приступать к Вечному Отцу, не могущему ни в чем отказать добродетелям и заслугам Своего Единородного Сына, с Которым почивает Его вечное благословение. Таким собственно молитвенникам принадлежит и, по мере их веры и верности, верно в них исполняется непреложное обетование Господа Иисуса: аминь, аминь глаголю вам, яко елика аще чесо проси­те от Отца во имя Мое, даст вам.

Человецы большим клянутся, и всякому их прекос­ловию кончина во извещение клятва есть (Евр.6, 16).

Как дерзаем мы в наших уверениях и обещаниях употреблять святое и страшное имя Божие?

Позволительно ли сие дерзновение? В каких случаях оно позволительно? Разрешение всех сих вопросов мож­но найти в одном Апостольском изречении: всякому пре­кословию кончина во извещение - клятва есть, то есть, клятва есть окончательное, крайнее средство удос­товерения во всяком случае, когда нужно прекратить пре­кословие, или устранить сомнение.

Таким образом, неудовлетворительность более близ­ких и обыкновенных средств к обеспечению верности приводить к крайнему средству, к запечатлению обещае­мой верности великим и страшным именем Божиим, дабы каждый чин уважал верность, как благоговеет пред Бо­гом; дабы тот, кто вздумал бы дерзновенно коснуться своего обещания, неизбежно встретился с именем Божиим, которое не есть только произносимый звук, но призывае-мая_сила Божия, пронизающая души, испытующая серд­ца, благословляющая верных и карающая неверных.

Хочет ли твоя мысль, как птица, носиться где слу­чится, кружиться в разнообразии сует, или даже опускать­ся на нечистоту; ты, напротив, её удерживай, связуй её крылья усиленным вниманием к предметам духовным, возвращай твой странствующий ум в сердце, и давай ему благословенный труд призывания спасительного имени Господа Иисуса в вере, любви и смирении - труд, кото­рый при верном продолжении, должен обратиться и в пищу, и в покой, и в радость под осенением Святого Духа, так как, по Апостолу, никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1Кор12, 3).

Различим крещение водою и крещение Духом, как различает их Сам Иисус Христос в Своем изречении к Апостолам: Иоанн убо крестил есть водою, вы же имати креститися Духом Святым (Деян.1, 5), и спро­сим: крещение, которое мы сподобили, есть ли только крещение водою? - Нет, без сомнения, если бы оно было только крещение водою, то почти не разнилось бы от про­стых очистительных омовений, употреблявшихся во вре­мена Ветхого Завета; оно было бы обряд, и не заслужива­ло бы наименования Таинства, которое отличительно дает оному Церковь; величественное имя Отца и Сына и Свя­того Духа представлялось бы в Крещении странно бездейственным; утверждать, что мы крестились во имя Святого Духа, но не крестились духом, было бы непримири­мое само в себе противоречие. Елицы во Христа креститеся, сказует Апостол, во Христа облекостеся (Гал. III, 27). Без сомнения, сего не может сделать вода, но разве дух. Если же крещение наше есть более, нежели крещение только водою, то нельзя не признать, что оно есть крещение водою и духом, и по выражению Апосто­ла, баня пакибытия (Тим.3, 5), одним словом, возрож­дение. Итак, подлинно в св. крещении мы сподобились возрождения, порождени, как поясняет Апостол, не от семени истленна, но от неистленна, словом живаго Бога, и пребывающа во веки (1Петр.1, 23), - силою имени Отца_и Сына и Святаго Духа.

Богу посвящается храм, не потому, чтобы в сем жи­лище имел нужду Бог, Который живет во свете неприс­тупном, но потому, что для человека нужно средство при­ближения и доступа к неприступному Богу. Бог снисхо­дит к ограниченности его Своею беспредельностию, по­велевает или позволяет создать малыми мерами ограни­ченный дом Имени Своему, познаваемому, прославляе­мому, призываемому, поклоняемому, Богомощному, Богодейственному, а не существу невместимому, и дает Своему храму благословение и обетование: будут очи Мои ту, и сердце Мое во вся дни, - очи, чтобы здесь особенно человек сознавал, что Бог видит его, - сердце, чтобы здесь особенно человек испытывал и чувствовал, что Бог его милует.

Сколь благопотребна удостоверительная клятва в Божиих делах, можно усмотреть и из того, что её вводит в употребление - кто, думали бы вы? Какой царь? Какой законодатель? - Сам Бог. Мною Самим кляхся, глаго­лет Он Аврааму, удостоверяя его в будущем исполнении великого обетования: благословятся о семени твоем вси языцы земнии (Быт.22,16-18). Неужели Авраам без клятвы не поверил бы Богу, и особенно, когда имел уже опыты откровений Его и чудесных благодеяний? Нет причины подозревать Авраама в таком дерзновенном не­доверии. Для чего же употребил Господь клятву? - Для того, чтобы научить нас в делах, в которых удостовере­ние необыкновенно нужно и вместе необыкновенно труд­но, утверждать и ограждать верность клятвою во имя Божие.

Есть сие учение и в третьей заповеди десятисловия. Когда она говорит: не возмеши имене Господа Бога Тво­его всуе (Исх.ХХ, 7). Чрез сие она предостерегает от не­внимательного употребления имени Божия без нужды в случаях маловажных, дабы такой неблагоговейною привычкою не ослаблялось ощущение силы имени Божия в молитве и в клятве. А когда присовокупляет, что не очи­стит Господь приемлющего имя Его всуе: она угрожает клятвопреступнику и подкрепляет верность в данной клятве.

Привычка легкомысленно метать слово на ветер, к сожалению очень обыкновенная, не дает нам приметить, какое сокровище часто расточаем без пользы или со вре­дом для себя и для ближних. Размышлял ли когда-ни­будь ты словесное творение Божие, ты глаголивый (Иов.38, 14), как назвал тебя праведный Иов, не знаю, в похвалу ли твоей природе или в укоризну твоему многоглаголению, размышлял ли, любомудрствовал ли ты о слове, восходил ли мыслию к его началу, созерцал ли его достоинство и силу на высоте его? Где начало слова? На небесах, превыше небес, в вечности, в Боге. В начале бе Слово, и Слово бе к Богу; Сей бе искони к Богу (Ин.1,1,2). Какое достоинство слова? Достоинство Бо­жественное: Бог был Слово. Сын Божий, для выражения Своих Божественных свойств, не нашел в языке челове­ческом лучшего наименования, как наименование Слова: нарицается имя Его Слово Божие (Апок.19, 13). Какую силу имеет слово?