Таков был ответ Толстого, ставший еще одним (и при этом одним из самых сильных) выступлением пи­сателя против Церкви. Не удивительно ли, что и после этого многие не хотели расстаться с мыслью о возмож­ности его покаяния? Епископ Ямбургский Сергий, рек­тор Санкт-Петербургской духовной академии (будущий Патриарх Московский и всея Руси, 1943—1944), пи­сал о Толстом после его отлучения: "Ему обратиться теперь труднее, чем кому бы то ни было. Но покуда он здесь... до тех пор мы можем надеяться на милость Божию...".

Таковым надеждам не суждено было сбыться. <. •> И в этом тоже сказалась особенность Толстого как "зер­кала русской революции". Недаром известный польский писатель Я. Ивашкевич отмечает: "Ересь Тол­стого как нельзя более красноречиво свидетельствует о его революционности. То, как Толстой понимал борьбу с Церковью, освещает нам эпическую фигуру автора "Воскресения" заревом бунта и революции". <…>

Чрезвычайно интересны последующая эволюция Толстого, непосредственные причины и следствия духовного кризиса, вызвавшего уход писателя из Ясной Поляны, предсмертное посещение им Оптиной пустыни и Шамординского монастыря. Это не­ожиданное посещение расценивается некоторыми исследователями как попытка покаяния и прими­рения с Церковью.

Приверженцы весьма и весьма спорной примени­тельно к Толстому версии о "блудном сыне" пытаются выдать желаемое за действительное, как это делает, например, И. А. Бунин в своем знаменитом "Осво­бождении Толстого". Психологически это понятно и заманчиво, ведь тема "блудного сына", воплощенная в шедеврах мировой литературы и искусства, подкупает и умиляет идеалом примирения и прощения.

Но при любом самом "плюралистическом", более или менее объективном подходе к данной проблеме следует учитывать слова самого Толстого, записанные им после беседы с архиепископом Тульским Парфением 22 января 1909 года: ".. .возвратиться к Церкви, при­частиться перед смертью я так же не могу, как не могу перед смертью говорить похабные слова или смотреть похабные картинки, и потому все, что будут говорить о моем предсмертном покаянии и причащении, — ложь..."».

Глава 12

Отлучение публично похуливших Имя  Божие в хрущёвское гонение на Церковь.

(Там же, с. 324)

Конечно, это отлучение отнесёно на хрущёвские времена, но судя по тексту этого заголовка, не относится ли оно и ко всем хулителям Имени Божия, не только из числа явно отступивших от Бога, но и из числа именующихся православными на словах, а на деле похулившим Имя Божие, начиная от имяборного Синода 1913 года, и до нынешних имяборцев, хулящих Имя Господне, отрицающих Божество и предвечность как Имени Божия вообще, так и Имени Спасителя нашего «Иисус» в частности? «Святейший Синод» публично на весь мир, в своём Послании от 18 мая 1913 года (см. Ц.В. № 20, с. 277 – 286) опубликовал антиправославное, имяборческое учение и весь православный народ, за немногим исключением, (Отк 3,-4) вверг в отступление от самой величайшей святыни христианского духа так, что устами христиане Имя Господне в храмах прославляют, а на деле, вне Богослужения и вне положенных молитвословий, в вере и в беседах имяборцы отрицают его существование, отрицая веру в Божество Имени Божия и веру во Имя Господа нашего Иисуса Христа (1 Ин 3,23).

Страшное и ужасное совершилось в недрах Российской Православной Церкви в 1913 году испытание вселенной (Отк 3,-10), граничащее с предсказанным св. ап. Павлом «отступлением» (2 Сол 2,- 3), т. е. кощунственное похуление Имени Божия (Отк 13,-6), которое тот же ап. Павел называет «тайной беззакония». (2 Сол 2,-7). «Читающий да разумеет»!

Глава 13

Русь Православная, июль 1999 г. Содержание

Будь верен до смерти

И СЛОВО БЫЛО БОГ...

М. Б. Данилушкин

                           Имяславие в России - древнее учение или новая ересь ?        

Недавно Санкт-Петербургским православным издательством "Воскресение" была переиздана известная книга "На горах Кавказа. Беседа двух старцев-пустынников о
внутреннем единении с Господом наших сердец чрез молитву Иисусъ Христову", вобравшая в себя опыт многих отцов-исихастов..

Появление этой книги вызвало в кругах церковной общественности оживлённую дискуссию. А тот факт, что некоторые православные книготорговые организации отказалось распространять ёе, ссылаясь на то, что "книга еще в 1913 году осуждена Синодом как еретическая", придало всему происходящему прискорбный отпечаток

ВРЕМЯ ОСОЗНАНИЯ

 Для Русского Православия пришло время осознания своих традиций. И восстановление древнеотеческого отношения к Имени Божию представляется ныне крайне необходимым. Выход в свет нового издания книги "На горах Кавказа" показал, что в русском церковном обществе по-прежнему нет единства по вопросу имяславия. Некоторые "ревнители не по разуму", даже не пытаясь вникнуть в суть вопроса о несправедливом обвинении имяславцев в неправославии и клеймя книгу "еретической", вводят в заблуждение простой верующий народ, забывая при этом сказать, что вопрос об имяславии остался открытым, т. к. Соборное постановление о нём до сего дня не вынесено.

Примером такой дезинформации является выступление на радио "Радонеж" иером. Сергия (Рыбко), который заявил, что имяславцы учили, будто бы произнесение Иисусовой молитвы заменяет Св. Причастие; что эта книга вредная, что, наконец, все книги, выпущенные издательством "Воскресение" "сомнительные и содержат нападки на Русскую Православную Церковь". Но несмотря на все эти радионапасти, большинство читателей с воодушевлением восприняли выход этой книги и видят в чтении её усвоение опыта древних подвижников-пустынников, творивших Иисусову молитву и знавших искусство из искусств - умное делание. Один из читателей так и сказал: "Читая эту книгу, хочется молиться".

Не .лучше ли и нам положиться на духовный опыт преп. Варсонофия Оптинского, который такими словами благословил своим духовным чадам чтение этой книги: "Эту книгу надо прочесть несколько раз, чтобы вполне воспринять всю глубину её содержания. Она должна доставить громадное наслаждение людям, имеющим склонность к созерцательной жизни, дай Бог, чтобы чтение принесло вам не только высокое духовное наслаждение, но также и помощь в деле спасения своей души. Аминь" (См. Беседы схиарх. Оптинского скита старца Варсонофия с духовными детьми. СПб., 1991. С.58).

                                       АФОНСКИМ ИНОКАМ –  ВЕНЦЫ  МУЧЕНИЧЕСКИЕ

Автор предлагаемой читателю книги схимонах Иларион более двадцати лет провёл на Афоне в Русском Пантелеимоновом монастыре, а затем вместе со своим старцем о. Дисидерием он удалился с Афона на Кавказ - излюбленное местожительство отечественных ПОДВИЖНИКОВ-ИСИХаСТОВ.   

По смерти своего старца, о. Иларион, хотя и был приписан к братии Ново-Афонскаго монастыря, возжелав ещё более глубокаго уединения, удаляется дальше в горы. С собой он имел лишь мешочек с сухарями, чайник и топорик для рубки дров. Известно, что долгое время жил он в Теберде (Домбай) на реке Гуначхир, а затем в местечке "Тёмные Буки" в буковом лесу старцем Иларионом была основана Покровская община, в 1904 году преобразованная в монастырь. В 1916 году под часовней этого монастыря, в которой совершались Богослужения, старец был погребён. До 1929 года там подвизались строгим уставом сёстры во главе с игуменией, но затем распоряжением советской власти община была разогнана.

Говоря о душевных качествах старца, подвижница нашего времени, начинавшая свою монашескую жизнь в Тёмных Буках, монахиня Пюхтицкаго монастыря Сергия (Клименко) разсказывала, что "о его кротости и незлобии много ходило разсказов: был у него послушник о. Феопемпт, обладавший ужасным характером, мучивший старца, не давал ему пищи и пития, всячески оскорбляя и унижая старца. По разсказам очевидцев, отец Иларион кротко всё терпел!"

В конце жизни старец отдал свои рукописи о. Венедикту, также Афонцу. Тот решил издать их и с этим предложением приехал в Оптину. И вот в 1907 году по благословению преп. старца Варсонофия Оптинского** появилось 1-е издание этой книги. Средства для 2-го издания были даны Преподобномученицей Великой Княгиней Елизаветой Феодоровной с благословения старца схиигумена Германа, настоятеля Зосимовой пустыни. Книга была одобрена Духовной цензурой и встретила самые тёплые отзывы, как Афонскаго монашества, так и духовно-просвещённых людей России.

Известно, что в среде защитников имяславия были, кроме преп. Варсонофия Оптинского, преподобномученица Вел.Кн. Елизавета Феодоровна и её окружение, св. митроп. Макарий (Невский), преп. Кукша, митроп. Киевский Флавиан, митроп. Вениамин (Федченков), Епископы Феодор (Поздеевский), Феофан (Быстров), Трифон (Туркестанов), священники Сергий Булгаков и Павел Флоренский, философ А.Ф. Лосев, богослов М. А. Новосёлов, В.  Н. Лосский, математики проф. Д.Ф. Егоров и Н. М. Соловьёв. Кроме того, следует сказать, что Императорская Семья весьма сочувственно относилась к несправедливо обиженным Афонским инокам. Так, еп. Никон (Рождественский) - исполнитель разгрома имяславцев на Афоне - в одном из писем Государыни к Государю (8 Сент.1915 г.) именуется "этот злодей с Афона".

За пять лет книга выдержала три издания, причём право на последнее издание было приобретено у автора Киево-Печерской Лаврой и напечатано небывалым для того времени тиражом - 10 тыс. экземпляров. Старец Варсонофий Оптинский рекомендовал её своим духовным чадам: "Всё описанное в его (схим. Илариона - ред.) книге заслуживает полного доверия, как дознанное им на опыте".

В этой книге изложено традиционное Православное учение об Иисусовой молитве и умном восхождении, причём подчёркивается, что вне Имени Иисуса спасение ни для монаха, ни для мирянина невозможно. На Афоне на эту книгу было написано несколько отзывов. Автор одного из них - иеросхимонах Андреевскаго скита о. Антоний (Булатович) - стал впоследствии главным защитником имяславия. Причем, гонение на имяславцев было предсказано о .Антонию самим св. прав. отцом Иоанном Кронштадтским, когда Батюшка в 1908 г. подарил ему свою фотокарточку с пророческим надписанием: "Афонским Инокам - венцы мученические".

Но, к сожалению, не все на Афоне смогли осознать тонкое учение об Имени Божием. Противники этого древнего учения сумели представить архиепископу Антонию (Храповицкому) дело так, что будто пустынники Фиваидские (из Русского скита Новая Фиваида на Афоне), якобы, следуя книге о. Илариона, обожествляют самые звуки и буквы имени "Иисус". Архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий), имевший большой авторитет среди членов Синода, написал ряд статей в журнале "Русский инок", в которых отрицательно и даже грубо отзывался о книге и ея авторе. Эти статьи вызвали волнения на Афоне, суть которых А.Ф. Лосев охарактеризовал так: "одни - а это были в основном представители администрации - учили, что Имя Божие - лишь звук пустой и не стоит ни в каком отношении к Самому Богу, что у него то же начало, что и у всего тварнаго, а потому обожествление его,- говорили они, - есть языческий пантеизм и магия. Другие, напротив, отстаивали Божественное начало Имени Иисуса и утверждали, что в Имени Божием пребывает сила (энергия) Божия, неотделимая от Его сущности и потому оно не может быть тварным, и в этом смысле Имя Божие есть Сам Бог. Представители последней точки зрения были в основном монахи-ревнители и отшельники, имевшие обыкновение творить Иисусову молитву и давшие обет молчания".

НАСЛЕДНИКИ  ГРИГОРИЯ  ПАЛАМЫ

Между тем, должно признать, что данный спор имеет очень глубокие корни. Мистическое учение о единении с Богом через призывание Его Имени в Иисусовой молитве, изложенное древним восточным монашеством, наиболее полно проявляет суть имяславия. Этому учению придал законченную форму в середине XIV века Епископ Фессалоникийский святой Григорий Палама. Представителями этого учения были величайшие отцы древней Церкви, начиная с Апостола Ермы: Иустин Мученик, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоустый, Афанасий Великий, Григорий Нисский и многие другие.

В Афонском деле начала века просматривается своеобразная параллель с вопросами, поставленными на целом ряде Константинопольских Соборов XIV века. В течении десяти лет Константинопольская Церковь разбирала спор Варлаама и Акиндина, которые отказывались называть Свет Фаворский Богом. В 1351 году на Соборе была произнесена окончательная анафема ереси варлаамитов: "Анафема тем, кто думает, что только одному Существу Божию свойственно Имя Бога, а не энергии" (Анаф. 5-я против Варлаама. См. Житие Св. Григория Синаита). Таким образом, Церковь определила, что всякое действие Божие есть Бог, то есть неотделимо от Существа Божия, хотя и отлично от Самой Сущности. Фаворский Свет не творение Бога и не Божественная сущность; он - "Сила (Энергия) Сущности, неразрывная с сущностью, и потому есть Сам Бог".

Как же это древнее учение Церкви связано с имяславием XX века?

      Самым   непосредственным   образом:   по   сути,   учение   об   Имени   Божием   является развитием в XX в. учения о Божественных энергиях, принятом на Константинопольском Соборе 1351 г. Не имея возможности говорить о глубинах этого учения, приведём лишь несколько тезисов, означенных в рукописи А. Ф. Лосева для о. Павла Флоренскаго:

1. Имя Божие - энергия сущности Божией. И, как энергия сущности Божией, неотделимо от самой сущности и потому есть Сам Бог.

2. Имена Божии - таинственные символы реального действия Бога. Имя Божие есть Сам Бог, но Бог Сам - не есть имя (то есть Сущность Божия не есть имя. прим. ред.). 3. Имя Божие не есть имязвучие (то есть тварное сочетание звуков и букв).

Таким образом, когда Афонским пустынникам противники книги старца Илариона говорили, что, мол, имя Иисус есть простое человеческое имя, как и другие имена человеческие, это лишь сочетание звуков, - опытные старцы просто прерывали общение с подобными "учителями", ибо видели в словах их, как указывал о. Антоний (Булатович), "тонкую ересь приравнения Имени Господня слову человеческому", а ещё далее - ересь варлаамитов, отделявших энергию Божию (присутствующую в Имени Призываемого) от Божества, то есть не признававших её Богом. Действительно, "Имя Божие, хотя и не может быть Богом по своим звукам или буквам, является Богом по энергиям" или, иными словами, "Имя Божие есть словесное действие Самого Бога и Сам Бог" - указывал иеросхимонах Антоний (Булатович).

 Продолжая знакомиться с делом имяславцев, можно заметить сходство имяборцев (то есть тех, кто выступал против учения имяславия) с иконоборцами VIII века. Последние отрицали, что икона (так же как и Имя) имеет общение с Первообразом и через общение с ней мы освящаемся. Более того, икона считается неосвящённой без начертания на ней имени. Лишь после надписания, в иконе признаётся реальное присутствие именуемых.

Так же, как противники иконопочитания попирали святыя иконы, имяборцы позволяли себе хульныя выходки против Имени Господа Иисуса, как, например, бросание наземь записок с Именем Иисуса и топтание их. А ведь Имя Божие и есть первичный, словесный вид иконы. К сожалению, вместо спокойного богословского разбора возникшего вопроса, касающегося древней церковной практики "умного делания", к имяславцам были применены административно-силовые методы.

РАЗГРОМ

Краткая хроника событий такова. В 1912 году после осуждения в России книги "На горах Кавказа" архиепископом Антонием (Храповицким), который грубо назвал имяславие "хлыстовщиной", Игумен Пантелеимоновскаго монастыря Мисаил представил книгу "На горах Кавказа" на суд Патриарха Иоакима III-го. Тот в своём Послании осудил книгу, хотя есть сведения, что первоначально (в 1907 г. при первом издании) он её одобрил.

9 Января 1913 г. в Андреевском скиту братия в присутствии Ватопедских проэстосов, в полном соответствии с Уставом о внутренней жизни скита, сменила игумена Иеронима, не разделявшего их убеждений и намеревавшегося даже изгнать имяславцев из скита. Смена была произведена простым большинством голосов (302 против 70-ти). Новым игуменом был избран о. Давид. Ватопед*** вначале письменно согласился признать результаты избрания, однако, по требованию Российскаго Посольства, в дальнейшем отказался от своего согласия. Вскоре рота греческих солдат заняла посты у скита, а скитские иноки были объявлены бунтовщиками.

Игумен Пантелеимоновского монастыря Мисаил, опасаясь изгнания из монастыря, подписался под исповеданием имяславцев, уничтожив свой прежний Акт о недостопоклоняемости Имени "Иисус". Этот день примирения всей братией праздновался как Пасха и был назван ими "торжеством Православия".

 Однако, игумен Иероним не захотел подчиниться требованиям братии и обратился в русское посольство в Константинополе. После этого светские дипломатические структуры стали грубо вмешиваться во внутреннюю жизнь скита. Вице-консул Щербина заявил, что если братия не вернёт смещённого игумена Иеронима, то будет "предана на растерзание грекам" - изгнание же русских монахов с Афона было грекам на руку, т. к. соответствовало их планам эллинизации Афона.

И, действительно, с февраля по июнь 1913 года длится блокада имяславцев на Афоне: их лишили почты, подвоза продовольствия, денежных переводов.

Вскоре выходит "Апология Веры во Имя Божие и Имя Иисус" о. Антония (Булатовича) с предисловием (неподписанным) о. Павла (Флоренского) и письмом (неподписанным) профессора московской духовной академии М. Д. Муретова, в которых они выступают в защиту имяславия.

18 Мая 1913 года Святейший Синод издаёт Послание, составленное в основном митроп. Сергием (Страгородским), в котором учение имяславцев признано "хлыстовством" ввиду идеи "перевоплощения Божества". В этом Послании излагаются три главных тезиса имяборчества:

- Имя Божие есть "только имя, а не Сам Бог и не Его свойства, название предмета, а не, сам предмет. Оно не есть и энергия Божия";

- Чудеса творятся не Именем Божиим, а верой нашей;

- Священные Таинства совершаются не Именем Божиим, "а по молитве и вере Святой Церкви".

 4 Июня 1913 года на канонерской лодке "Донец" на Афон прибыл по распоряжению Св. Синода архиеп. Никон (Рождественский), которому в распоряжение были предоставлены военные транспорты с солдатами. Архиепископ, к сожалению, не стал глубоко вникать в сущность вопроса. Он просто принял на веру богословскую аргументацию архиеп. Антония (Храповицкого), который сам, кстати, даже не читал книгу "На горах Кавказа". Он признался в этом в своем разговоре с Великой Княгиней Елизаветой Феодоровной, вопросившей митрополита как-то, почему он так сильно восстал против этого труда.

Архиепископ Никон не сумел найти общий язык с афонцами и, таким образом, невольно стал руководителем разгрома русского монашества на Афоне. Вскоре Протат заявил, что если "еретиков" не удалят с Афона русские, то их удалят греки. Им это нужно было для того, чтобы сделать весь Афон греческим.

С 14 по 17 Июня в Пантелеимоновском монастыре была произведена перепись. Из 1700 насельников монастырей, участвовавших в этом догматическом споре, лишь четверть не присоединилась к имяславцам.

3 Июля началось насильственное выселение имяславцев с помощью солдат на прибывший военный пароход "Херсон". Иеросхимонах Антоний (Булатович) так описывает это выселение: "Безоружных, совершавших церковное служение иноков, подвергли неслыханному истязанию - их в продолжении целого часа окатывали в упор из двух шлангов сильнейшей струёй холодной горной воды, сбивая с ног, поражая как сильнейшими ударами лице и тело...

Для насильственного вывоза были поставлены два пулемёта: из солдат выбирали охотников "бить монахов", которых предварительно игумен Мисаил приказал за обедом усиленно напоить вином, и, наконец, полупьяных и осатаневших солдат бросили на безоружных иноков по команде - "бей штыками и прикладами!"... Били беспощадно!... Хватали за волосы и бросали об земь!... Били на полу и ногами! Сбрасывали по мокрым лестницам с четвёртого этажа! Били прикладами по голове, и по чём попало!... Если не было заколотых насмерть штыками, то только благодаря крайнему непротивлению и незлобию иноков, которые, скрестив руки, не оказывали никакого сопротивления!...Однако, было 46 раненых с колотыми, резаными ранами, которых зарегистрировал судовой врач на "Херсоне". Без чувств скатывались многие иноки с лестниц, а внизу их подхватывали приспешники имяборца Мисаила и избивали их там большими железными кочергами из просфорни... Совершенно потерявших чувство и убитых оттаскивали в просфорню. В ту же ночь, как утверждают очевидцы, было похоронено четверо убитых... Наконец, израненных, залитых водою иноков пригнали на пароход. Производились и кощунства над священными иконами, которые бросались на землю, топтались ногами и т. п.".

ЦАРСКИЙ СУД

      Пароход с пленными монахами в числе 621 человек отправился в Одессу. 40 изувеченных солдатами монахов возвращено в монастырскую больницу с транспорта "Херсон", как неспособных следовать в Россию. После допроса в Одессе 8 человек отправлены на подворье Андреевского скита, 40 - в тюрьму, остальные, в числе которых были и старцы-схимники, в мирском одеянии и с остриженными власами и бородами - для водворения на родину по местам приписки. 17 Июля прибыли ещё двести двенадцать монахов на пароходе "Чихачев", которые временно были распределены по Афонским подворьям. Некоторых монахов переодевали в еврейские ермолки, что было несомненно ритуальным глумлением.

В течении последующих месяцев из Афона выехало добровольно ещё большое число иноков, отказавшихся дать требуемую подписку о непризнании Божества Имени Господня. Миссия посланцев Синода была завершена. В результате русская часть Афона уменьшилась почти наполовину. Эта высылка стала трагедией для русских иноков: многие из них прожили на Афоне по несколько десятков лет. Среди высланных был и ныне прославленный преподобный Кукша (память 16 (29) Сентября), проживший на Афоне семнадцать с половиною лет.

Русскими церковными властями прибывшие афонцы были встречены сурово. Их разослали по разным епархиям с запретом совершать Богослужения. Многих потом погребали по мирскому обряду. Так были погребены схимонах Ионафан и схимонах Афиноген, прожившие на Афоне один шестьдесят, а другой - сорок пять лет. В последнем приобщении Святых Тайн было отказано схимонаху Севастиану и схимонаху Афиногену. Причём первого священник лишил даже отпевания.

Имяславцы неоднократно выражали желание предать себя духовному попечению Св. Синода и прекратить все догматические споры через разъяснение всех недоумений. Но вместо этого они получали в ответ лишь запретительно-карательные указы. Дело сдвинулось с мёртвой точки после того как 13 Февраля 1914 г. имяславцам была дана Высочайшая аудиенция в Царском Селе, о которой они просили Государя, считая себя обиженными. В Докладной записке от 14.02.1914 г. экзекутора Канцелярии Обер-Прокурора М. Шергина, сопровождавшего монахов на Высочайший приём в Царское Село, значится следующее:

 "Монашествующие вернулись из дворца в самом радостном настроении, глубоко растроганные оказанным им высоким вниманием. По их словам, после получасового ожидания во дворце, они были удостоены милостивой беседы с Государем Императором и Государыней Императрицей Александрой Феодоровной в продолжении приблизительно 40 мин., при чём в комнате, где велась беседа, из свиты никто не присутствовал. В конце аудиенции, на просьбу монашествующих о даровании им высокой милости лицезреть Наследника Цесаревича, в комнату вошёл Его Императорское Высочество и подал монашествующим руку, которую те поцеловали, а один из них, в благоговейном чувстве склонившись пред Царственным отроком, облобызал Его в голову. Затем высокомилостивая аудиенция была закончена" (Рукопись. РГИА. Ф.797. Оп.83. II отд. 3 ст. Д.59).

 Государь "принял их очень милостиво, выслушал всю историю их удаления с Афона и обещал им Своё содействие к мирному урегулированию их дела, а Её Императорское Величество настолько была растрогана их печальной повестью, что не могла воздержаться от слез". Иноки под впечатлением ласки Царской Семьи надеялись, что им будет предоставлен скит Пицунда, где они выберут своего настоятеля по Афонскому уставу.

Св. Синод пытался привлечь "для келейного увещания подсудимых Афонских монахов" Оптинских старцев архимандрита Агапита и иеромонаха Анатолия. Однако, старцы, сославшись на нездоровье, не приехали, что трудно расценить иначе, как молчаливое неодобрение ими действий Св.Синода. Такое же неодобрение наблюдалось и среди других старцев. Так, настоятель Глинской пустыни о. Исаакий принял у себя изгнанных имяславцев, построил им келлии в скиту во имя праведных Богоотец Иоакима и Анны, где они могли жить в уединении.

Позднее, в 1938 году, митрополит Вениамин (Федченков) в письме к митрополиту Сергию напишет, что молчаливое подчинение решению Синода заставило его "вот уже 25 лет ощущать в душе предательство страха ради". В этом же письме он утверждает, что, будучи в 1913 году в Оптиной, "лично слышал, что оптинцы внутренне были не согласны с Синодом". 25 Марта 1914 г. о. Антоний (Булатович) пишет письмо Государю с просьбой повелеть разобраться в учении имяславцев, назначив особую богословскую комиссию. Промедление и беззаконные действия Синода, по его мнению, буквально "наталкивают" Россию на бедствия. "К каким дальнейшим бедствиям это приведёт Россию, ведает один лишь Бог", - так пророчески заканчивает своё письмо о. Антоний.

         В апреле Государь пишет письмо митрополиту Московскому Макарию, выражая благоприятное мнение об имяславцах, а чуть позже на Пасху, в Ливадии Государь передал Обер-Прокурору В. К. Саблеру следующую записку: "В этот Праздников Праздник, когда сердца верующих стремятся любовью к Богу и ближним, душа моя скорбит об афонских иноках, у которых отнята радость приобщения Святых Тайн и утешение пребывания в храме. Забудем распрю: не нам судить о величайшей святыне - Имени Божием, и тем навлекать гнев Господень на Родину; суд следует отменить и всех иноков по примеру митрополита Флавиана (Киевского) разместить по монастырям, возвратить им монашеский сан и разрешить священнослужение".

МОЛИТВА ЕСТЬ ДЕЛО СОКРОВЕННОЕ

Только после этого дело сдвинулось. При прямом содействии митрополита Московского Макария (Невского) в мае 1914 года происходит ряд встреч и бесед с имяславцами епископа Верейского Модеста, определённого к сему послушанию Московской Синодальной Конторой. Для избежания разделения церковного иноки предлагали Св. Синоду принять мнение, что имяславцы всегда пребывали в Православии, чтобы им были оставлены монашеские и священнические звания и передан скит Пицунда. Богословскую же сторону вопроса о почитании Имени Божия предлагалось отложить до созыва Собора.

Преосвященный Модест с радостью пишет в одном из писем: "Все иноки-имяславцы оказались истинными чадами Церкви... Разность мнений не должна мешать единению и любви...".

7 Мая последовало Определение Московской Синодальной Конторы, в котором говорилось, что "у иноков имяславцев нет оснований к отступлению ради учения об Именах Божиих от Православной Церкви". Часть иноков была определена в Покровский монастырь, некоторым было разрешено служение в определённых Московских приходах, отменено решение о церковном суде, а 24 Мая Указом Св. Синода № 4136 утверждалось с некоторыми оговорками решение Суда Московской Синодальной Конторы о православности имяславцев. Действия митрополита Макария, снявшие с иноков неправильное обвинение в ереси, воспринимались ими как "акт Православия, великодушия и справедливости". Должно сказать, что митрополит Макарий в отношении имяславцев действовал по завету старца игумена Германа, настоятеля Смоленско-Зосимовой пустыни, который на запрос Св. Синода об Афонском споре ответил, что "молитва Иисусова есть дело сокровенное, а потому поднятый вопрос следовало бы покрыть любовью" (См. Свете Тихий. Жизнеописание и труды еп. Серпуховского Арсения Жадановского. М, 1996, с.482).

В 1916 г. афонские монахи-имяславцы обратились к Государю с прошением, чтобы им было разрешено совершать священнослужение и приобщаться Святых Христовых Тайн. На их прошении Государь начертал: "следует удовлетворить". Однако, Синод дерзнул воспрепятствовать осуществлению этого Высочайшего указания. Лишь во время первой мировой войны, когда многие имяславцы изъявили желание отправиться на фронт полковыми священниками Синод разрешил им на время войны священнослужение в войсках.

Созванный наконец в 1917 г. Поместный Собор Русской Православной Церкви выделил особую подкомиссию для рассмотрения вопроса об Имени Божием, председателем которой был назначен епископ Полтавский Феофан (Быстров). В состав подкомиссии вошли также С. Н. Булгаков, П. Б. Мансуров, Е. Н. Трубецкой и другие. Среди членов ее были как непримиримые противники имяславия, так и будущие его апологеты. Темы докладов, заявленные в программе работы*, говорят о том, что освещение вопроса имяславия предполагалось сделать максимально полным и всесторонним и, лишь затем вынести соборное решение по данному вопросу. Несмотря на то, что вследствие революционных событий Собор вынужден был прекратить свою работу (состоялось всего три заседания подкомиссии), не успев принять определения по вопросу имяславия, тем не менее некоторые члены подкомиссии считали своим долгом продолжить работу уже в одиночку. Так, в защиту имяславия в эмиграции были написаны "Философия имени" прот. С. Н. Булгакова (закончена в 1942-м году), а также "Об именах Божественных" и "Имя Божие" Епископа Феофана (Быстрова).

Однако, вскоре после болышевицкого переворота, в октябре 1918 г. Синод постановил, что прежнее решение Московской Синодальной Конторы о православности имяславия отменяется. Для принятия в церковное общение, от "имябожников" требуется отречение от своих убеждений. О. Антоний и другие снова запрещаются в священнослужении. Весьма показательно, что в это время борьба с имяславием ведётся уже под лозунгом избавления Церкви от "гнёта царизма" (что прямо следует из доклада В. Зеленцова, впоследствии епископа Василия). Сознавая откровенно политический характер синодального решения, сам Патриарх Тихон, несмотря на это запрещение, в 20-е годы лично служил в храме с архимандритом Давидом, известным имяславцем.

В 1928-1931 гг. в Кавказских горах и в долине реки Псху (80 км. от Сухуми) было арестовано и расстреляно свыше 300 имяславцев, высланных некогда с Афона и принявших на своей Родине "венцы мученические", как и было это предсказано им св. прав. о. Иоанном Кронштадтским.

"ЭТА УЖАСНАЯ "ПРЯ" С БОГОМ..."

 Свидетельством того, что учение имяславия продолжает занимать умы русских богословов, является ряд исследований по этому вопросу, появившихся как в 20-30-е годы XX века, так и в наши дни.

  Известны труды в защиту имяславия еп. Феофана (Быстрова), митроп. Вениамина (Федченкова). Знаменитый богослов В. Н. Лосский в 1938 году указывал, что "имяславские споры" наметили два тока в русском богословии, сознательно или бессознательно определившихся по отношению к "имяславству". Один ток - враждебный имяславцам, отрицающий самый вопрос о почитании Имени: это "иконоборцы", рационалисты, видящие в религии только волевые отношения и слепые к природе Божественной благодати. Таков митрополит Антоний, как самый яркий пример. Другие течения, - не всегда прямо и открыто примыкающие к имяславию - представляют тем не менее, крайнее, "имябожное" его выражение, где самая звуковая материя, так сказать "плоть" имени уже становится Божественной по природе, некоторой естественной силой. Этот ток - в широком смысле - развёртывается как софианство, где смешивается Бог и тварь.

И то, и другое ложно. Путь к Православному разумению имяславства лежит через      осторожную, ещё слишком бледную формулу Архиепископа Феофана (Полтавскаго):  "В  Имени Божием ПОЧИЕТ Божество" (Божественная энергия). Когда будет ясная формула, исполненная духовного опыта и "очевидная" духовно, - многие вопросы сами собой отпадут, и многие сложности представятся детски простыми".                                       

До момента разбора "Афонского дела" в Синоде, древнее учение об Имени Божием естественно и гармонично исповедывалось Русской Церковью в Ее вероучении и молитвах. То, что "нельзя познать разумом" (св. Иоанн Златоуст) и что монахи-простецы постигали непосредственным подвижническим опытом, лукаво мудрствующие богословы-схоластики  попытались деловито "препарировать" ножом хирурга, и сами не заметили того, как впали в ново-варлаамитскую ересь.                                                                                                                              

России в начале XX-го века суждено было решить серьёзнейший догматический вопрос. Она оказалась перед выбором:  принять древне-отеческое почитание Имени Божия или отвергнуть   это   почитание.   Усилиями   некоторых   влиятельных   архиереев   выбор   этот  склонился   в   сторону   отрицания.   Грозное   предсказание   Афонских   иноков   накануне революции: "Россия погибнет, если перестанет почитать Имя Божие" - не было услышано церковными властями. Не случайно старец Иларион незадолго до своей кончины написал в одном из писем такие пророчесюя слова: "Мнится ... что эта ужасная "пря" с Богом высших членов Российской иерархии есть верное предзнаменование близости времён, в кои имеет придти последний враг истины, всепагубный антихрист".                                                                            

Хочется всё же верить, что окончательное решение и богословское осмысление вопроса об  имяславии  впереди  -  ведь  Соборное  постановление  на сей  счёт ещё не  вынесено. Запретительные же указы Синода никак нельзя считать за окончательную вероучительную установку.

Любопытно, что противники имяславия и сами отрицали преувеличенную значимостьсинодальных постановлений. Например, митрополит Антоний (Храповицкий) в одном из своих писем именно за это преувеличение корит своего собеседника, говоря: "Вы готовы, по-видимому, и за Синодальными постановлениями признать непогрешимость общеобязательную. Или я напрасно так заключил по Вашей статье? В таком случае очень рад. Ведь Синод же оправдывал Богопротивное упразднение патриаршества (вопреки 34 пр. Апост. и 9 пр. Антиох. Соб. и мн. др.), дозволили по нужде причащаться у пасторов (чего? - пищи демонов, как выразился преп. Феодор Студит)" (Письма Блаж. Митр. Антония (Храповицкаго). Джорданвилл. 1988. С.169).

+++

Пусть богословы спорят. А мы, грешные, прислушаемся к словам святого праведного отца Иоанна Кронштадтского: "Имя Господа есть Сам Господь, Дух везде сый и вся исполняяй. Имя Бога всемогущего есть Сам Бог, - Дух вездесущий, и препростый Вот почему строго запрещает заповедь Божия употреблять Имя Божие всуе, потому, то есть, что Имя Его есть Он Сам - Единый Бог в трёх Лицах, простое Существо, в едином слове изображающееся и заключающееся, и в то же время - не заключаемое, то есть не ограничиваемое Им и ничем сущим. Само это безконечно простое Существо может быть некоторым образом объято одною нашею мыслью, одним словом" (Моя жизнь во Христе. 1994. T. I. C. 237; Мысли христианина. СПб. 1903. С .46-47).