Глава 11

Друзья по злобе

            Учёный иеросхимонах Алексей (Киреевский), изрыгнувший хулу на Имя Божие, и учёный схимонах Хрисанф в Ильинском скиту, как учёные, между собой были в приятельских отношениях и одного духа. В союзе этого духа схимонах Хрисанф написал рецензию (критику) на книгу о. Иллариона «На горах Кавказа». В ней он выразил страшную хулу на Имя Божие, он пишет, что Иисус Христос имя “Иисус” носил номинальное, т. е. пустое, как неоправданное самым делом. В Святом Евангелии от Матфея (1, 21) читаем: “Ангел Господень явился ему во сне, и сказал: “Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго. Родит же Сына, и наречешь Имя Ему: Иисус; ибо Он спасёт людей своих, от грехов их”. Верующим христианам известно, что Имя Иисус, значит, Спаситель - ибо спас род человеческий от ада и смерти, и снова ввёл в рай. Хрисанф же словом “номинально” отвергает спасение, т. е. будто бы Иисус не оправдал делом своего Имени, не по Имени жил на земле Иисус Христос, ничего Он не сделал по Имени своему. Не страшно ли слышать такую хулу? Ещё в рецензии он пишет: “Тут пахнет пантеизмом” (многобожие). Это в точном согласии с Алексеем (Киреевским), который, в доказательство отрицания Божества Имени Иисус говорит, что Иисусов было много: Иисус Навин, Иисус Сирахов, Иисус Иоседеков и др. И что же, все они были Боги?” По смыслу этого Хрисанф хулит Имя Божие, низводя Его на степень имён тварей. Далее Хрисанф продолжает: если признать, как написано у о. Иллариона, что Имя Божие есть, Сам Бог, то это грозит такой опасностью, что составится такая секта, в которой какого нибудь мужика назовут Иисусом, бабу - Богородицею и пойдут свальные грехи, наподобие хлыстов.

            Изрыгнув эти хулы на Имя Божие в своей рецензии, учёный схимонах Хрисанф послал их архиепископу Антонию Волынскому для его журнала “Русский Инок”. Архиепископ Антоний позаботился немедленно поместить их в своём журнале, который выписывали все монастыри, многие из белого духовенства и миряне.

            Таким образом, еретический огонь со св. Горы Афонской был переброшен на Святую Русь. Кто не сумел проверить эту богохульную логику Хрисанфа, в его рецензии, помещённую в “Русском Иноке”, но, в простоте сердца уповая на знаменитость высокого учёного доктора богословия, члена Синода архиепископа Антония, редактора журнала “Русский Инок”, и доверчиво принял богохульные ереси этого лжеименитого схимника Хрисанфа, как Святую Истину, те все уловились в тонкую, страшную по содержанию ересь, которую открывает нам св. Иоанн Богослов в начале 13-й главы своего Откровения.

            Чтобы понятнее было  греческое слово “номинально”, мы уясним это самим же лицом Хрисанфа. Как уже сказано выше, в св. Горе Афонской в лике монашеского братства св. Пророка Илии Хрисанф является схимником не по призванию в монашество, но как тягчайший государственный преступник, ловко ускользнувший от правосудия. По внешнему виду он тихий смиренный инок, в сущности же притаившийся лютый змей, полный смертоносного яда. По своей преступности он богопротивный беззаконник, враг Богу и ненавистник самого монашества. Внутреннюю злобу свою прикрыл монашеской схимой. По внешности благообразный старец, а по внутреннему убеждению - диавол. Вот это и означает, что он носил имя “номинально”. Принятые им образ и имя монашеское он не оправдывал самим делом, лукаво обманывал людей - “номинальный” схимник... Теперь должно быть всякому понятно греческое слово “номинально”. И вот этот “номинальный” инок Хрисанф в своей дьявольской рецензии кощунственно дерзнул излить на Господа нашего Иисуса Христа свою ложь, говоря: “Иисус Христос носил Имя “номинально”. Действия своего обмана вменяет Самому Сыну Божию. Эту же номинальность видим и в Антонии архиепископе Волынском, который, как высоко учёный, доктор богословия, отлично знал значение греческого слова “номинально”. Значит, он был согласен с Хрисанфом, когда его  рецензию отпечатал в своём журнале, посредством которого с высоты архипастырского престола сделался проповедником того, что Иисус Христос носил Имя “номинально”, своего Имени «Иисус» не оправдал, спасения не совершил. Слыша страшную хулу от архипастыря Церкви на Спасителя нашего и Бога, может ли стерпеть христианская душа, чтобы не вознегодовать святой ревностью  на хулителей Сына Божия и не стать на защиту славы Пресвятаго имени Его?!  Может ли истинный христианин признавать архипастырем Церкви хулителя Господа нашего Иисуса Христа? Это волк хищный, одевшийся в одежду архиерейскую, по внешнему виду архиерей, а по внутреннему содержанию - лютый зверь. Итак, “номинально” он носит сан архиерейский. И всё архиерейство, и прочее духовенство,  монашеское и белое, миряне и все, ставшие на сторону этого “номинального” архиерея, сделались “номинальными” христианами, косвенно отреклись от Христа и стали отступниками. Не страшно ли? Не ужасно ли? Вот к чему привела рецензия “номинального” схимника Хрисанфа.

            В акафисте Спасителю в первом икосе мы исповедуем:  “Ангелов Творче, и Господи Сил, отверзи ми недоуменный ум и язык на похвалу Пречистого Твоего имени”. - Значит, без содействия самого Господа мы не можем достойно приступить к славословию пречистого Имени Его. В девятом кондаке сего же акафиста Святая Церковь исповедует: “Всё естество Ангельское безпрестанно славит Пресвятое Имя Твое, Иисусе, на небеси: Свят, Свят, Свят вопиюще”. Мы же грешные на земле бренными устнами вопием: “Аллилуиа”.

            Представь же себе всякая благоверная душа христианская, на какую степень уничижения низвели это Божественное Имя Спасителя схимонах Хрисанф и архиепископ Антоний Волынский. Поистине вознегодовало всё небо, восколебалась и затряслась вся земля и вся поднебесная о поругании вседержавного имени Творца неба и земли.

Глава 12

Радость и ликование Пантелеймоновских старцев,

поклонников Натальиных

            Если вознегодовало небо, зато возвеселились и возрадовались начальники Пантелеимоновского монастыря, зная силу в Синоде архиепископа Антония Волынского. Они теперь были уверены, что книга о. Иллариона с ненавистным в ней письмом будет объявлена вредной и опасной для Церкви и, как еретическая, запрещена самим Синодом.

Глава 13

Видение пустынником на небе змия - дракона

            На Афоне в обителях Пантелеймоновской, Андреевской и Ильинской, издавна существовал обычай - каждую субботу раздавать милостыню пустынникам: сухари, крупу и, кто нуждался, - одежду и обувь. В те дни, когда, схимонах Хрисанф пересылал из Ильинского скита в Россию архиепископу Антонию Волынскому свою рецензию с хулами на Имя Божие, было знаменательное видение одному благоговейному пустыннику - монаху, в день субботний, во время раздачи милостыни пустынникам, стоявшим у кладовки в очереди. В нашем Андреевском скиту милостыню раздавал эконом, благоговейный монах о. Диодор. Пустынник - монах, о котором идёт речь, чтобы не развлекаться в очереди, стоял несколько в стороне, намереваясь подойти последним. Перебирая чётки, он творил умную молитву Иисусову. Сосредоточенную  на молитве его мысль побудило, вдруг, желание взглянуть на небо. И вот он видит: с северо-востока, со стороны Ильинского скита, в воздухе плывёт огромнейший как туча страшный змий - дракон, с открытым громадным зёвом, прямо на Андреевский скит. Пустынник был в ужасе - что будет? Остановившись над Андреевским скитом, дракон снизился как бы для того, чтобы придавить скит громадной тяжестью своего пресквернейшего тела. Затем, опустив свою страшную прескверную голову прямо во двор скита, изрыгнул из своего зёва какое-то страшное зелье. Сделав всем своим громадным существом яростный изворот, взвился обратно ввысь и, полетев направлением к Пантелеймоновскому монастырю,  скрылся за хребтом горы Афонской. Придя в себя от ужаса, пустынник видит, что очередь кончилась, и он подошёл последним. О своём видении  рассказал эконому, раздававшему милостыню. Отец эконом - благоговейный монах пришёл в ужас от рассказанного видения. Это видение разъяснилось нам постепенно, по мере течения начинающейся духовной брани. О тождественном видении змия-дракона повествуется в книге «Мужей Апостольских» у св. Апостола Ермы, жителя города Рима, ученика св. Ап. Павла. Ангел Божий уяснил ап. Ерме, что виденный им змий-дракон, означал ересь, которая и появилась вскоре после видения (смотри подобное видение 3 августа Четь - Минеи, о Косьме).

            Ясно, что в дни 1911 года подобное же видение, открытое пустыннику - рабу Божию, означало ту же угрозу Церкви Христовой от разгарающейся богохульной ересью. Змий–дракон вышел со стороны Ильинского скита, в котором жил учёный «рецензент» схимник Хрисанф. От Ильинского скита змий направился на Пантелеймоновский монастырь к Хрисанфовым друзьям - союзникам, к учёному иеросхимонаху Алексею (Киреевскому), к старцам - начальникам монастыря,  поклонникам Натальиным. Этот самый союз олицетворился в змие - драконе, который Бог открыл рабу своему благоговейному пустыннику монаху, пришедшему в наш Андреевский скит за милостынею.

Глава 14

Участь братства Ильинского скита.

            Когда вопрос об имени Божием коснулся Ильинского скита, то братство заволновалось, подобно Пантелеймоновскому братству. Но, так как, среди них жил рецензент схимник Хрисанф, который за свою ученость был душой игумена архимандрита Максима, то Максим, как настоятель, своей властью проявил самые жёсткие меры к братии, и придавил самую мысль по этому вопросу. Причем из среды этого братства два монаха, проявившие особенную ревность о славе Имени Божия, исчезли из самой обители неведомо куда. А всё остальное братство осталось под пятою игумена Максима и схимонаха Хрисанфа. В силу такого деспотического режима Ильинский скит остался в союзе с пантелеймоновскими старцами - начальниками. О чувствах же сердечных подавленного братства Единому Богу известно.

Глава 15

Журнал “Русский Инок” с богохульной рецензией

            Когда номер журнала “Русский Инок”, в котором архиепископ Антоний поместил рецензию Хрисанфову, дошёл до св Горы Афонской, то немедленно на Афоне произошло то же самое, как если бы кто-нибудь из лишившихся рассудка задумал  потушить пожар маслом. Это и сделали пантелеимоновские, самолюбивые начальники – поклонники Натальины. Запалив еретический пожар, они надеялись потушить его приказом могучего члена Синода и тем подавить волнение на Афоне, возникшее по причине имяборческой ереси, и привлечь всех на свою сторону, чтобы хулу на Имя Божие все приняли как Православие. Хотя самого приказа из Синода пока ещё нет, но если могучий воротила Синода архиеп. Антоний выступил сторонником их богохуления, то нет сомнений - победа их обеспечена. Поэтому с номером журнала “Русский Инок” в руках они торжествующе заявили архимандриту Иерониму, игумену нашего Андреевского скита: “Ильинский скит с нами, и Синод за нас, а ты пошёл против нас. Так знай, что подворья Андреевское в Петербурге и в Одессе будут закрыты властью Синода”. Услышав такую угрозу, игумен Иероним пал духом, созвал своих обительских соборных старцев для обсуждения грозящей опасности остаться без подворья. Старцы нашего Андреевского скита собором обсудив вопрос угрозы, чтобы не лишиться подворий решили не противиться Пантелеймоновской обители, присоединиться к её начальникам и признать правым учение об Имени Божием «учёного богослова» Алексея Киреевского, признать рецензию другого «учёного - схимника Хрисанфа», напечатанную  в “Русском Иноке”.

            Достаточно только одного малого колебания и неустойчивой мысли об истине, как тотчас же дух злобы - сеятель ереси немедленно наводит малодушие и боязнь, ослепляет ум, омрачает духовную сторону христианина и извращает правоту истины. Это самое постигло игумена Иеронима, с его соборными старцами. Убоявшись угроз потерять житейские выгоды, они покорились ереси на радость пантелеимоновских старцев – Натальиных поклонников. Теперь их число увеличилось, впрочем, не намного, а всего лишь верхушкой Андреевского начальства; всё же остальное братство отвергло угрозы пантелеимоновских старцев. Земные выгоды Андреевские иноки не предпочли славе Имени Божия, но подобно древним исповедникам, мужественно встали на защиту Истины Православия. Иеросхимонах о. Антоний (Булатович), в опровержение Хрисанфовой богохульной рецензии, написал апологию, т. е. защиту книги “На горах Кавказа” на основании Священного Писания и св. отцов Церкви. Приготовив рукопись апологии к печати о. Антоний принёс её игумену Иерониму для  прочтения, как приносил ему раньше и листок: “Величит душа моя Господа”, который игумен одобрил, и благословил напечатать большим тиражом, для распространения, в качестве приложения к Журналу Андреевского скита “Наставления и утешения Святой веры Христианской”. Притом,  о. Антоний имел желание воздействовать на игумена о. Иеронима и его соборных старцев, к исправлению их в тяжком грехе ереси начальников Пантелеимоновского монастыря. Игумен Иероним прочитал рукопись апологии и тут же открылось губительное последствие его согласия с еретиками. Принял ересь, и отступила от него благодать. В ереси - дьявол, который омрачает духовную сторону человека.  В  омрачении   ересью  Иероним   возвращает   рукопись  апологии  о. Антонию назвав её салатом. А раз озлословил защиту Имени Божия, то и отпал безвозвратно от истины, стал сторонником иеросхимонаха Алексея (Киреевского), схим. Хрисанфа и пантелеимоновских старцев. О содержании разговора, между о. Антонием и Иеронимом, братия ничего не знала.  Но после их разговора о. Антоний взял обратно рукопись апологии и перешёл из Андреевского скита в Благовещенскую келлию - на “Карее”, - это минут двадцать ходьбы от нашего скита, - в которой около двадцати пяти человек братии под управлением старца иеросхим. Парфения. О. Парфений об Имени Божием в полном единомыслии с о. Антонием (Булатовичем) и братией Андреевского Скита. Переселясь в Благовещенскую обитель о. Антоний  издал свою апологию. По уходе о. Антония в братстве Андреевского скита возник глухой ропот, ибо его все уважали как выдающегося подвижника, и потому что он внёс в обитель большой денежный вклад, много драгоценных пожертвований, украшения святых икон и другие ценности. Так что о. Антония  вполне можно было сопричислить к званию ктиторов  обители.

            Есть каноническое правило, указывающее причины, когда инок может, и должен удалиться из своей обители: 1-е - аще есть вход  женам;  2-е - аще  учатся  мирстии  дети; 3-е - аще игумен еретик. На основании этого правила о. Антоний оставил свою родную обитель, т. к. игумен Иероним впал в ересь. Для старшей братии ясно, что оставил родную обитель о. Антоний по причине разномыслия об Имени Божием. По остроте своей эта причина не могла не безпокоить братию, осведомлённую о появлении новой ереси. Сначала в братстве о ней говорили шёпотом, боясь игумена Иеронима.  В среде всего братства вопрос о ней обнаружился некоторыми действиями самого игумена. Он знал о шёпоте, который уязвлял его не менее открытого разговора. Он знал и неправоту свою, но не раскаивался, а всё более и более омрачался, таково свойство всех ересей. Пытаясь оправдать себя лукавством, его же лукавство и посрамляло его. Был у него подручный писарь монах Климент, имевший некоторую способность писать духовные выдержки из Священного Писания, святоотеческих творений и житий святых для скитского журнала “Наставления и утешения святой веры христианской”, издававшегося в Одессе. Этого Климента Иероним употребил в своё орудие, чтобы в скитский журнал писать не во славу Божию, а в угоду своим дружкам, пантелеймоновским старцам, Натальиным поклонникам. И вот Климент написал первую статейку, которую Иероним похвалил. У Климента был переписчик послушник Никита, который Климентовы рукописи перепечатывал на машинке для журнала. Климент дал ему свою рукопись, одобренную игуменом Иеронимом. Никита начал писать, но встретил в рукописи такие мысли, которым протестует его вера во Имя Божие. Он остановился и, отдавая рукопись обратно Клименту, заявил: “Это писать я не могу”. Климент спросил: “Почему?” Тот отвечает: “Это против моей совести”. Климент строго ему заметил: “Ты послушник и не должен рассуждать, а должен исполнять послушание”. Но Никита в духе ревности о славе Имени Божия наотрез отказался выполнять послушание против истины Божией. И произошло почти то же самое, что и в скиту Новая Фиваида с отцом иеродиаконом, который отказался служить с иеросхимонахом Алексеем Киреевским. Климент доложил об этом игумену Иерониму. Последний, призвал послушника  Никиту, думая воздействовать на него своей властью.  Но, встретив в нём несокрушимую ревность по истине, поспешил замять и затушевать свою неудачу в низложении послушника Божия. И оба: Иероним и Климент постарались умиротворить послушника Никиту, чтобы не разглашать в братстве этого случая. Никита никому об этом не говорил, но сам Климент вскоре высказал некоторым из братства о своём востании на истину, о своей неисправимости, страшным сновидением.

Глава 16

Видение Климента погибели своей

            Представилось мне, - говорит Климент, - что я на горе Голгофе перед Крестом. На Кресте распят Христос, кровь струится из Его ран, я устремился  к Нему. Преклонил колена у Креста. Но в тот же момент слышу грозное слово из уст Христа: “Изжените от Меня хулителя имени Моего”, и мгновенно разверзлась подо мною земля, я провалился, и тот час проснулся. Об этом своём грозном сновидении Климент рассказал близким из братии, и самому игумену Иерониму. Последний, принял это за простое воображение, да ещё, может быть, от лукавого. Вот как ересь ожесточает и ослепляет духовную сторону человека! Такое страшное вразумление вменили действию лукавого. Игумен Иероним наткнулся на другого молодого послушника столяра Даниила, которого в льстивой беседе покусился привлечь на свою сторону. Но Даниил в ревности своей о славе имени Божия дал ему такой отпор, что обличённый им игумен в гневе приказал изгнать его из обители. Даниил из обители не пошёл, а без шума поселился в новом корпусе, который тщеславный игумен Иероним воздвиг для приезжающих из России богомольцев на поклонение святым местам. Корпус - во имя Сампсона Странноприимца - большой, в три этажа. По всем трём этажам множество номеров, и все они были пустые и никому ненужные. И вот только молодой послушник Даниил нашёл в нём временное уединение, изгнанный разгневанным игуменом. Кроме Даниила так и не пришлось жить никому из людей в этой громадной странноприимнице.

            В дальнейшем игумен Иероним со своими соборными старцами старался всё-таки лестью и клеветой, извращая истину вопроса, вербовать других на свою сторону.. Один из соборных иеронимовых старцев иеромонах Меркурий, имел у себя книги западных богословов: Фаррара и Ренана. Одобряя их, Меркурий давал эти книги читать некоторым молодым, не знавшим их зловредности. Как только кто-либо прочитает эти книги, так под влиянием их переходит на сторону Иеронима. Перешедшие на сторону ереси становились наглыми и, поощряемые игуменом Иеронимом, изощрялись в кощунстве и надругательстве над Именем Божиим. Так, например, напишут на бумаге Имя Иисус, потом плюют или садятся на него, с усмешкой произнося: “Вот, ваш Бог!” Речь, конечно, не о безотносительном ни к кому имени, но об Имени Господа Иисуса Христа. Это они знают. Значит, ругаясь над начертанным Именем «Иисус», они ругаются над Лицом Господа Иисуса Христа. Такие же кощунственные изуверства происходили в Пантелеймоновском монастыре. Там было около тысячи глумителей. А в Андреевском скиту, человек пятьдесят. Всё остальное братство нашего скита благоразумно воздерживалось от волнений, терпеливо перенося изуверство и безумие богохульников, имея урок братства Ильинского скита. Но это терпение было несносно старцам Пантелеимоновского скита. Андреевский скит являлся коренным препятствием для господства ереси, и обличал безумие еретиков. Наконец, пантелеймоновские старцы и побуждаемый ими игумен Иероним сообща решили разом и быстро разделаться с терпеливым и мирным братством Андреевского скита.

            Для того, чтобы удалить из обители защитников славы Имени Божия, игумен Иероним, при полном составе своих соборных старцев, придумал хитрый способ: оболгать братию, якобы малороссы, по ненависти к великороссам, хотят захватить обитель в свои руки, при посредстве братского бунта. Был назначен вечер. Во время вечерней братской трапезы началом бунта придуман был сигнал ударом по столу тарелкой. В эту минуту мгновенно подниматься, хватать имяславцев и гнать за ворота обители. В рядах еретиков - имяборцев были люди крепкого телосложения. Хотя их и меньшее число, но при неожиданном нападении на имяславцев, которые не знали о заговоре, а потому не имели намерения к сопротивлению имяборцам, намеревавшимся изгнать передовых имяславцев, а младшие, напуганные, перешли бы на сторону еретика игумена Иеронима. Вот таким способом имяборцы намеревались прекратить и заглушить дело защиты славы Имени Божия. Но такой коварный их план провалился. Игумен Иероним не знал, что в составе соборных старцев был один имяславец, старец экономической канцелярии, у которого на послушании в канцелярии были монахи - имяславцы. Присутствуя на соборе и узнав о намерении игумена злодейски изгнать имяславцев, вышеупомянутый старец канцелярии сообщил об этом своим послушникам и распорядился, чтобы в тот назначенный вечер имяславцы на трапезу не приходили. Ужин нам не нужен. В злой тот  вечер на трапезу мы не пошли. Не состоялся и дьявольский план игумена. Мир братский и любовь не были оскорблены. Бог покрывал и хранил защитников славы Своего Имени. А злодейский замысел игумена Иеронима выбросить нас из обители, Господь обратил на голову Иеронима. Дни проходили тревожно, но порядок и благочиние в обители не нарушались, так же как и в Пантелеимоновском монастыре. По уставу и торжественно совершались все праздничные богослужения. Но это только на внешний взгляд. Духовно же - скорбь великая. Для подкрепления в скорби защитников Имени Божия проявлялись некоторые вразумительные знамения Небесного негодования на воставших против славы Имени Божия.

Глава 17

Небесная кара имяборцам. Чудо-дождь     

            Лето 1912 года на Афоне было очень жарким и сухим. От жары сгорали сады и огороды. Игумен Иероним прилежно молился  о ниспослании дождя, ежедневно служил раннюю литургию в церкви Успения Божией Матери при келье “молчальника”. Это в скитском саду вне обители. Один из соборных певчих с правого клироса в угоду Иерониму ходил петь на его служение. Настал торжественный праздник 5 июля - память преп. отца нашего Афанасия Афонского. Торжество этого праздника отмечается всем Афоном всенощным богослужением с 6-ти часов вечера до 5-ти часов утра. Перед всенощной в 4 часа совершается малая вечерня, по окончании которой вся братия из собора идёт на вечернюю трапезу, а затем опять в собор на всенощное бдение. Такой чин и устав во все великие праздники.

            Пришли в собор два послушника певчие. Но так как до малой вечерни оставалось ещё полчаса, эти два приятеля между собой говорят: “Пойдём на северную террасу собора подышим свежим воздухом и полюбуемся красотой гор “.  С южной террасы богаче вид, но там пекло солнце, а с северной тянуло прохладой. Выход на террасу изнутри собора, с хоров. При выходе на террасу один из певчих сразу обратил внимание на Северо-Запад. Этот певчий, по имени Николай, ходил петь на Иеронимовы литургии. И вот он говорит своему приятелю: “Смотри, какая туча идёт! “ И прибавил: “Игумен наш святой, умолил Бога, и вот, будет дождь”. А второй посмотрел на тучу, которая из-за гор шла, клубясь, говорит Николаю: “О, брат Николай, туча весьма грозная и нерадостная”. А Николай, в восторге от  игуменовой святости, отвечает: “Ничего грозного не будет, дождь пройдёт, освежит воздух и напоит иссохшую землю”. Затем  ещё немного полюбовавшись красотой природы, оба певчие вернулись внутрь собора петь малую вечерню, которая совершается обычно час. Вечерня закончилась. Туча подошла с потрясающей грозой. Вся братия из собора хотела до дождя пробежать в трапезу. Главный трапезарь уже ударил в колокол, созывая на трапезу. Братия во главе  с игуменом Иеронимом столпилась в притворе собора, в одно мгновение хлынул такой ливень, что все попятились назад. “Святой” игумен  крестился, радуясь о силе своих молитв. Минут пять ливень лил водяным столбом. Вдруг ливень мгновенно прекратился, а вместо него ринулся густой град. У игумена в лице отразилось  огорчение, он восскорбел о том, что град может побить плоды маслин. Минут пять сыпал густой град и снова начался ливень ещё сильнее прежнего. Через пять минут ливень остановился и загремел град величиной с куриное яйцо. Все удивились необыкновенной величине града. Через пять минут опустошительный град прекратился, и вдруг полились небесные воды с такой силой, что могли бы смыть все монастыри афонские в течение одного часа, но он продолжался также минут пять. Затем остановился, и с неба полетели ледяные глыбы, величиной с голову человеческую. Ударяясь о землю,  они как мяч подскакивали в высоту, и снова падали на землю. В грохоте ледяного погрома зрители узрели небесную кару, и пришли в страх и трепет. Игумен Иероним с испуганным лицом поник головой. Ледяные глыбы тоже продолжались минут пять. Время приблизилось к началу всенощного бдения. Мы во главе с игуменом всем братством из соборного притвора по ледяным горам пошли в трапезу, после которой должно начаться всенощное бдение. Последствия этой небесной кары принесли огромные повреждения и большие убытки всему Афону. У нас в Андреевском скиту в соборе и в корпусах были пробиты цинковые крыши. В большом новом корпусе Иеронимовой трёхэтажной гостинницы, только что застеклённой, остались только голые рамы; мельничные пруды и водопроводы были завалены гранитными камнями, осколками мрамора, илом и вывороченными деревьями. У ворот обители лежал труп  убитого ослика одного рабочего болгарина, который сам успел нырнуть и спастись под балдахином святых ворот, а ослик от испуга заупрямился, не пошёл за хозяином и был убит ледяными глыбами. В Иверском монастыре были перебиты крыши всего монастыря. Эта Божья кара постигла Афон 4-го июля в пятом часу вечера вначале праздника преп. Афанасия Афонского в 1912 году. А через год в 1913 году в те же самые минуты праздника постигла иная кара, уже не Божья и не с небесных высот, а из недр злых,  богоборных сердец архиереев земли русской, по своей жестокости превосходящая градобитную ледяную кару. Небесная ледяная кара была только предзнаменованием того, что было попущено Богом через год, в те же самые минуты этого великого праздника. Через три недели после ледяной кары, в том же июле месяце, 27 числа, в память св. Великомученика Пантелеимона, в его обительский праздник, в семь часов утра, св. Гору Афонскую потрясло с такой страшной силой, что в Пантелеймоновском монастыре, висевшие, перед иконами, лампады выпали на пол. А на колокольнях того же монастыря и нашего Андреевского скита, сами зазвонили колокола, раскачиваемые землетрясением. Но не раскачались  омраченные сатаной души богохульных еретиков, подобно богоубийственному, Каиафиному жидовскому сонмищу, распявшему Христа. Как те не пришли в покаянные чувства от знамений в час распятия Христа и по воскресении, так и Афонские еретики имяборцы не содрогнулись от грозных знамений гнева Божия. Эти кары Божии ясно понимались защитниками славы Имени Божия, как вразумление и призыв к покаянию в грехе имяборческой ереси.

Глава 18

Праздники на Святой горе. Бегство игумена Иеронима на метоху

            Все великие праздники Господни, Богородичные, а также великих святых во св. горе Афонской праздновались очень торжественно. В России этого не знают. Кроме вышеуказанных праздников каждая обитель Афонская имеет ещё так называемые обительские праздники. Один праздник - во имя кого создана обитель, а другой - в честь явленного Богом в обители какого-нибудь небесного знамения. Обительский праздник обычно празднуется два дня. Первый - самый день праздника, а второй - ктиторский, - в этот день совершается особый молитвенный помин о жертвователях, благодетелях и ктиторах обители. По древнему обычаю установленному отцами, во имя братолюбия и ради большего торжества обительские праздники празднуются с участием какого-нибудь соседнего монастыря, из которого, ещё за день до кануна праздника, торжественно прибывают старейшие из братий, во главе со своим игуменом настоятелем которому, как гостю, предоставляется право первенства при соборном богослужении. А игумен, хозяин  обители, в день этого праздника, служит в каком-нибудь параклисе, т. е. маленьком храме обители. Кроме гостей из соседнего монастыря прибывают на праздник монашествующие из других обителей. Всякому усердствующему предоставляется честь гостеприимства, чем и отличались всегда обители св. Горы Афонской. Особенно на обительские праздники во множестве  стекаются пустынножители и сиромахи св. Горы Афонской, которым после всенощной трапезы раздаётся щедрая праздничная милостыня. Сиромахи - нищие монахи, скитальцы, не имеющие приюта. О порядке и взаимоотношении участников праздничных угощений соседних монастырей в обительские праздники скажем следующее. В Болгарском монастыре Зографе, например, обительский праздник бывает 23 апреля в честь св. Великомученика Георгия. В день этого обительского торжества участвует старейшая братия во главе со своим игуменом из монастыря св. Великомученика. Пантелеимона. В Пантелеимоновском монастыре обительских праздников два: 27 июля - Св. Великомуч Пантелеимона, в праздновании которого принимает участие старейшая братия со своим игуменом из Болгарского монастыря Зографа; 1 октября - в честь Покрова Пресвятой Богородицы,  в этом обительском празднике Пантелеимоновского монастыря принимает участие старейшая братия скита св. Апостола Андрея Первозванного. В этом скиту тоже два обительских праздника: 19 ноября - в честь чудотворной иконы Божией Матери: “В скорбях и печалях Утешение”, в этом обительском празднике принимает участие старейшая братия из монастыря св. Великомуч. Пантелеимона; 30 ноября - в честь св. Апостола Андрея Первозванного, в этом празднике принимает участие старейшая братия со своим игуменом из Греческого монастыря Ватопеда. Всех обителей во св. Горе Афонской, вместе со скитами, тридцать две: греческие, русские, болгарские, сербские, молдавские и грузинские. Все монастыри св. Горы Афонской издавна пребывали в братолюбном взаимоотношении  друг с другом. Поэтому во всём Афоне господствовали любовь, мир и тишина. Сказание о праздниках и взаимном братолюбии Афонитов мы привели для того, чтобы  остатку верующих, живущих для неба, сильнее восчувствовать, как имяборческая ересь разрушила до основания ангелоподобную жизнь иноческую во св. Горе Афонской и как на месте святом образовалась мерзость запустения и воссела царица погибели.

            В 1912 году праздновались эти обительские праздники по установленному древними святогорскими отцами обычаю в последний раз. Первым надругателем братолюбия и дерзким разрушителем древнего обычая явился игумен Андреевского скита Иероним. 1-го октября Иероним возглавлял старейшую братию Андреевского скита участвуя в праздновании в Пантелеймоновском монастыре Покрова Пресвятой Богородицы - обительском празднике, а на другой ктиторский день с честью отбыл в свою Андреевскую обитель. Впрочем, самая честь-то болела богомерзкой ересью имяборчества. Так болела, что образовался гнойный нарыв. Какая тут честь и какое тут миролюбие  братии, в сердцах которых свил себе гнездо дракон, открытый в видении благоговейному пустыннику в Андреевском скиту, исшедший из Ильинского скита, который приостановившись над андреевским скитом и опустив голову,  изверг из зёва гнусное зелье. А затем, взвившись в высь, полетел в Пантелеимоновский монастырь. Об этом видении мы выше уже рассказывали, теперь лишь напоминаем. В Андреевском скиту еретическим зельем отравился игумен Иероним со своими соборными старцами. В монастыре Пантелеимоновском жил этот дракон в сердцах старцев – поклонников Натальиных, во главе с игуменом Мисаилом, и до тысячи монахов их сторонников. Два игумена-еретика и старейшая братия, дышавшие богохульной ересью, осквернили самый праздник и тяжко огорчили Царицу Спасения - Игумению Святой Горы Афонской, но всё-таки отпраздновали, и это в последний раз.

            19 ноября настал обительский праздник в скиту св. Апостола Андрея Первозванного в честь чудотворной иконы Божией Матери “В скорбех и печалех Утешение”. За день до кануна, по обычаю, из Пантелеимоновского монастыря прибыли злополучные старцы во главе с игуменом Мисаилом принимать участие в праздновании обительского праздника. По заведённому порядку, не нарушая древнего чина, они были приняты торжественно и с честью всем братством во главе с игуменом при колокольном звоне.

            Сам праздник обычно начинается малой вечерней в четыре часа вечера,  после которой бывает вечерняя трапеза, а в шесть часов - начало всенощного бдения. В соборном храме первенствовал гость из Пантелеимоновского монастыря игумен архимандрит Мисаил, а хозяин  игумен архимандрит Иероним также всю ночь служил в храме Параклисе, который посвящён во имя той же чудотворной иконы, в честь которой и совершается это праздничное торжество. После всенощного бдения, в семь часов утра начиналась Божественная литургия, в том же составе служащих, как и при всенощном бдении. После Божественной Литургии учреждается обильная трапеза для гостей в архондаричной трапезной, а братская - в обычной трапезной. Но в такой большой праздник, на который стекаются все пустынножители горы Афонской,  прибывают и паломники из России - миряне. Так что посторонних бывает более тысячи. Так как сама трапеза не вмещает такого множества гостей, то в этом случае столы и скамьи расставлялись во дворе обители, и все были довольны праздничным  утешением. Всё шло обычным порядком и в 1912 году. Перед началом трапезы бывает  торжественный крестный ход из соборного храма в братскую трапезу всем братством во главе с хозяином игуменом. Два иеромонаха несут святую чудотворную икону- Виновницу праздничного торжества, а игумен - хозяин, облачённый в архиерейскую мантию, с настоятельским жезлом в руках идёт за иконой, за ними хор певчих двух клиросов, до шестидесяти человек, поёт тропарь праздника. За хором чинно, по старшинству следует вся братия обители при торжественном трезвоне. Такого великого торжества в России не знали. Вошедший в трапезу игумен-хозяин занимал своё настоятельское место, равно и братия занимала каждый своё место. И всё это чинно, без замешательства,  в радостном праздничном настроении духа. Всё братство поёт молитву Господню, по пропетии которой настоятель-игумен громко благословляет трапезу. После этого вся братия и прибывшие на праздник богомольцы приступают к трапезе.

            По окончании трапезы  совершается так называемый чин “о панагии”, т. е. возношение хлеба в честь Богородицы. Этот чин берёт своё начало со времён святых апостолов, которые установили его. Это тоже чудное торжество. «Чин о панагии»  в России не знает ни одна обитель. После этого апостольского чиноположения всё братство во главе с игуменом, в том же торжественном крестном ходе идёт обратно в собор, где после краткого молебна братия приветствует своего отца игумена с праздником, после чего они расходятся. Такой чин и порядок пребывали во всех обителях св. Горы Афонской нерушимо исстари веков. Но в 1912 году неожиданно и к удивлению всех обычай этот был попран игуменом Иеронимом, который опрокинул вверх дном и чин, и порядок.

            После служения в параклисе Божественной литургии Иероним пришёл в свою настоятельскую келию.  В соборе его ожидала братия на крестный ход. Но он не пришёл. Время побудило совершить крестный ход без него. Затем братия пришла в трапезу и тщетно ожидала его; благословить трапезу пришлось очередному иеромонаху. Все были в недоумении. После трапезы совершили чин о панагии. В трапезу пришёл келейник игумена и сказал певчим, чтобы сейчас же шли в Покровскую церковь петь напутственный молебен. Так приказал игумен. Покровская церковь находится в настоятельском корпусе  “Параклис”. Певчие и служащий иеромонах пришли в церковь. Для кого должен совершаться путешественный молебен они не знают, потому что желающего путешествовать не было. Ждали долго. Наконец пришёл келейник и сказал, чтобы служили. Иеромонах спросил: ”Кого поминать на молебне?” Келейник ответил: “Самого отца игумена Иеронима”. Иеромонах и певчие удивились тому, что в такой торжественный праздник игумен решил путешествовать. Но за послушание они совершили молебен. Желающий путешествовать должен поцеловать крест и окропиться освящённой водой. Но и для этого напутствия игумен не явился, а пришёл келейник и сказал, чтобы иеромонах с крестом и освященной водой пришёл в келью игумена и там он поцелует крест и окропится святой водой. Такой дерзкий поступок игумена ещё больше удивил иеромонаха и певчих, которых было около сорока человек с обоих клиросов. Иеромонах пошёл, а певчие остались ожидать его возвращения. Минут через десять, спускаясь по лестнице со второго этажа и проходя мимо Покровских церковных ворот, возвращается иеромонах, за ним следует и сам игумен. Певчих он очень любил и на этот раз, прощаясь, каждому дал по большой серебряной турецкой монете, которая в полтора раза больше нашего старинного серебряного рубля. Певчие проводили его за ворота обители, где он последний раз благословил каждого, сел верхом на коня и поехал в сопровождении верхового одного из братий, в сторону Ватопеда, (монастырь греческий), где наша Андреевская “арсана”, (пристань морская). Таким своим действием игумен Иероним, честнейшая глава обители, обесчестил и попрал ногами торжество и вековые, праздничные обычаи Афонской Горы, и около тысячи гостей монашествующих, бывших на праздничных богослужениях: на всенощной и Божественной литургии. Все были очень удивлены небывалым поступком игумена. Это случилось в праздник Матери Божией 19 ноября. А 20 ноября ещё должен праздноваться ктиторский день. После Богослужения и общей трапезы - торжественные проводы гостей. Из-за отсутствия главы обительской  это не состоялось. Гости из обители св. Великомуч. Пантелеимона переночевали ещё одну ночь, как простые и  случайные путешественники по горе Афонской. А ранним утром, тихо, по одиночке со своим игуменом Мисаилом, как оплёванные, ушли в свою обитель. Хотя эта братия, принимавшая участие в праздновании нашего праздника была принята как почётные гости, по вопросу же еретического пожара они были нашими непримиримыми врагами. Но не было и намёка по этому вопросу,  никто даже вида не подал, ни с нашей,  ни с их стороны на раскол между нами, который неожиданно выявился бегством игумена Иеронима. Крайне удивительным и неожиданным для гостей и братии Андреевского скита было тайное бегство хозяина с праздничного торжества.

            Ктиторское поминовение 20 ноября, мы совершили уже по-домашнему, без участия гостей. В этот же день по всей горе афонской в четыре часа вечера начинается всецерковный праздник: Введение во храм Пресвятой Владычицы нашей Богородицы торжественным всенощным бдением и Божественной Литургией. А главы братства - игумена, который должен возглавить праздничное торжество, у нас нет. Ожидали его возвращения к всенощной, но его и след простыл. Не прибыл он и 21 ноября.

            Соборные Иеронимовы старцы распространили слух, что игумен спешно отбыл на “метоху” (это небольшое монастырское хозяйство на противоположном Афону, мирском македонском берегу) по неотложному хозяйственному делу, которое требует его присутствия. Но этот вымышленный слух настолько нелеп, что и детям стыдно рассказывать, чтобы суетное дело предпочесть великим праздникам, торжественно совершаемым небом и землёй. Даже мирские христиане ради 4-й заповеди Божией в праздничные дни оставляют все житейские дела, а у нас во св. Горе Афонской священноархимандрит, настоятель знаменитой Андреевской обители, глава пятисотенного братства, в самый день великого обительского праздника, поправ его святость, поспешил на хозяйственные работы. Кто не посмеётся такому безрассудному действию игумена Иеронима? Лишились рассудка и соборные старцы, указавшие на причину его спешного отбытия.

            Конечно, всё это - постыдная ложь, которою соборные старцы тщетно пытались прикрыть позорное бегство игумена из обители. Через неделю после Богородичных праздников, именно 30 ноября, предстоит ещё великий обительский праздник св. Андрея Первозванного, в котором принимает участие старейшая братия греческого Ватопедского моностыря, во главе со своим игуменом.

            Андреевский скит подвластен греческому монастырю, потому что основан на его участке и во многом был зависим от него. Ватопед весьма ценил наш скит за его быстрый расцвет и благолепие. Андреевский скит числом братии в два раза превосходил самый Ватопед, братия которого являлась как - бы хозяевами, были самыми почётными гостями и весьма любили скит. Игумен Иероним говорил на греческом языке, как природный грек, что ещё больше роднило эти обители.

            Уж на этот-то великий обительский праздник игумен Иероним не мог не прибыть. Братство скита готовилось к торжествам, ожидая его возвращения.  Вот уже встретили гостей, по обычаю торжественно и всем братством скита. А игумена, к не малому удивлению греческих гостей, всё нет.

            Настали обительские торжества, а настоятель обители, священноархимандрит, работает на метохе. Его поведение озадачило братию и всех гостей, которых, как и на Богородичный праздник 19 ноября, со всей Горы Афонской, кроме Ватопедских, прибыло до тысячи человек. В озадаченном настроении духа всего братства совершались все обительские торжества: богослужения, крестный ход, и всеобщая праздничная трапеза. Праздник кончился, гости отбыли.

            Если в такой великий, торжественный обительский праздник гости были озадачены небывалым отсутствием настоятеля, то братству стало вполне очевидно, что удаление его из обители произошло непосредственным судом Божиим.

            До праздника иконы Божией Матери “В скорбех и печалех утешение” (19 ноября) в братстве Андреевского скита царили безмятежие, мир и тишина. По вопросу об Имени Божием не было никаких волнений, которые происходили в Пантелеимоновском монастыре, а волнение, поднявшееся в Ильинском скиту, быстро придавилось лапой дракона. Андреевский скит, чтобы создать в нём несокрушимую крепость защиты славы Имени Своего, Господь хранил особым Своим промыслом. Выше мы сказали, что летом игумен Иероним со своими соборными старцами составил коварный план, чтобы во время вечерней братской трапезы искусственно устроить бунт, во время которого имяславцев хотели выбросить за ворота обители. Но это злодейское намерение Бог обратил на его же голову.

             Для ясности краткая заметка: “Всему христианскому миру известно, что св. Гора Афонская есть земной жребий Царицы Небесной Пресвятой Богородицы, на которой она изволила устроить жительство иноческому лику мужского пола. Все большие и малые обители  афонские, пустынножители, отшельники и бескровные скиталицы - сиромахи, подвижники и вообще всё иноческое население Афонской Горы управляются непосредственно Самой Богоматерью. Ещё древними афонскими отцами Она на Афоне именуется “Царицей Спасения”. Она - Верховная Игумения святой Горы Афонской  руководит судьбой иночествующих в ней, попечительствует о спасении каждого инока земного жребия Своего, и обителями управляет, и о земных нуждах промышляет. Таким образом, все иночествующие афониты находятся под Её державным смотрением, которое живо ощущается духовно живущими; хранит, назидает, исправляет, вразумляет, а дерзких - наказует. На Афоне бесчисленное множество знамений Её домостроительства, и каждый инок лично на себе имеет свидетельство Её державной руки”.

            Эту заметку мы приводим во свидетельство того, что поднявшаяся богохульная еретическая буря очень преогорчила Царицу Спасения, Верховную Игумению св. Горы Афонской. Имяборческая ересь имеет своё начало в поклонении пантелеймоновских старцев дьяволу, приседящему жене Наталье,  в святотатственном образе Божией Матери. И таким образом сии несчастные старцы честь и славу Божией Матери перенесли на диавола. Всё это было сказано нами ещё в начале этого повествования. Повторяем же для того, чтобы всем было известно, что защита истины в брани со вратами ада, состоит непосредственно под покровом и руководством  Матери Божией Игумении св. Горы Афонской. Теперь всякому ясно, что Невидимая Строительница Спасения и Блюстительница судеб Афонского иночества в обительский праздник в честь Её иконы, в самый торжественный день, посвящённый Её имени, Сама невидимо изгнала еретика игумена Иеронима из обители, как препятствие к созданию защиты славы Имени Божия. Попущением Божиим имяборческая ересь возгорелась в Её земном Жребии, поэтому Она имеет попечение и должное бранное ополчение из иноческого воинства, превосходящего не числом и не оружием в плоти и крови, но духовной крепостью несокрушимого мужества, в терпении противостоять неуступчивостью силам врат ада. Это и проявила Она удалением игумена Иеронима из обители в свой праздник 19 ноября, не допустив его руководить в праздничных торжествах. При игумене Иерониме, братия обители говорила между собой об Имени Божием только шёпотом, а в его отсутствие братство стало свободно от угрожающей стороны, изгнанной из обители невидимой властью Суда Божьего. Таким образом, защитники Имени Божия призывались свободным словом противостать еретическому дракону, вселившемуся в Пантелеймоновской и Ильинской обителях.

            В Киево-Печерской Лавре подвизался в затворе известный в России даром прозорливости глубокий старец иеросхим. о. Алексей, (кажется, Щур. – Сост.).  От него на Афоне был получен листок с сильным словом под заглавием: “Истина об Истине, Голос из кельи старца”. Киево-Печерский подвижник строго обличал  богохульное еретическое востание на Имя Божие. Этим словом и было положено начало открытой защиты славы Имени Божия во время братской трапезы, в первое воскресенье после обительского праздника св. ап. Андрея Первозванного.

            Один из числа соборных старцев - тайный имяславец иером. о. Сергий, о котором выше уже было сказано, горел ревностью неотложно начать исповедническую проповедь в защиту славы Имени Божия. Он первый открыто и невозбранно произнёс слово во славу Имени Божия и в обличение имяборческой ереси.

            Братская трапезная нашего скита - это большая зала, в которой шесть столов такой длинны, что за ними могут расположиться до трёх сот иноков. Зала крестообразна, на юг и север - меньшие залы, в них также столы, так что и своему братству, и для гостей мест достаточно. Центральная зала высокая, окна в два яруса, высотой выше роста человека. В верхнем ярусе в юго-восточном углу крайнее окно снаружи заделано наглухо и представляет нишу. К этой нише во внутрь трапезы устроено крылечко, по афонски “портарейка”. На этом крылечке на подставке большой резной орёл. Устройство этой ниши предназначено для чтения Слова Божьего в праздничные дни; на орла кладётся книга. С такой высоты слово проповедника разливается, доходит до слуха всего многосотенного братства. По благословении трапезы чтец оглашает заголовок предложенного чтения, просит у игумена благословения. За отсутствующего игумена  трапезу, и чтение благословляет иеромонах, занимающий служение седмицы.

            В воскресенье, о котором сейчас речь, по обычаю воскресного дня предполагалось читать толкование Евангелия, прочитанного за Божественной Литургией. Был назначен чтец, который готовился взойти наверх в нишу. Но о. Сергий остановил его и сказал: «читать буду я», и взошёл наверх. По пропетии молитвы “Отче наш” и по благословении очередным отцом иеромонахом трапезы о. Сергий с ниши возгласил заглавие предполагаемого чтения: “Истина об Истине, голос из кельи старца”.