И так, проследим доклад С.Троицкого.

“Но особенно, - говорит докладчик, - стали усиливаться споры с февраля 1912 года, когда против книги (“На горах Кавказа”),  помещён был ряд статей в монашеском журнале “Русский Инок”. Статьи “Русского Инока” вызвали возражения со стороны читателей и почитателей книги Илариона (Ещё бы! в “Русском Иноке” похулено Сладчайшее для всякого, искренно любящего своего Творца, Его Святейшее Имя “Иисус”, - Составитель). Споры разгорелись настолько, что в дело вмешался покойный вселенский патриарх Иоаким III-й и 12 сентября отправил игумену св. Пантелеимонова на Афоне монастыря Мисаилу с братией монастыря и всем на св. Горе подвизающимся русским монахам ”своё послание“. Но и послание не прекратило смуту, а скорее усилило” (с. 883).

     И вполне естественно. Разве могли иноки-исповедники афонские предполагать, что и патриарх греческий дерзнёт похулить Имя Божие? Другое дело Российские два синодала архиепископы: Никон (Рождественский) и Антоний (Храповицкий), защищая честь и задетое самолюбие афонских начальников поклонившихся диаволу, приседящему жене Наталье, пошли на удочку первого хулителя Имени Божия на Афоне Алексея (Киреевского) и впали в измышленную им ересь имяборческую: ну а патриархам греческим, как бы в стороне стоящим, вроде бы и не пристало подаваться на “удочку имяборного лова”, - ан нет! - попался один, затем, после скорой смерти первого другой патриарх клюнул на крючок и также поймался... Ведь нельзя же осуждать своего предшественника и бросать его в грязь лицом...

     В нашем разборе мы уже, кажется, писали о том,  что когда вызванный для объяснения афонского спора об Имени Божием “имяславец” архимандрит Давид предстал перед патриархом Иоакимом III-м и став на колени протянул скрещенные руки для принятия от Святейшего, сидящего в патриаршем кресле,  благословения, то из рукава, благословляющей правой руки, рясы, неожиданно вылезла, как змея, маленькая собачонка и, оскалив зубы злобно залаяла на о. архимандрита, последний от неожиданности обмер от страха и впал в обморок, а взявшийся за живот патриарх звонко расхохотался... Придя в себя о. Архимандрит, всё-таки, принял от него благословение. А когда вернулся в афонскую обитель и рассказал братии монастыря о случившемся во время приёма у Патриарха, то братия сказала своему начальнику, что он принял от Патриарха “собачье” благословение, но не должен был принимать его, тем более  когда Патриарх выразил свой протест против имяславия и обнаружил свой имяборческий дух. Братия не стала принимать благословение от о. архимандрита Давида. Тогда отец Давид покаялся, и благословил свою братию.

     Спрашивается, мог ли Патриарх, дающий духовенству “собачье благословение” вместить в своё сердце святоотеческое учение о том, что Имя Божие есть Сам Бог, что Имя Господа Иисуса Христа есть Сам Господь Иисус Христос, если сердце его, вместо обители Самому Господу, было обителью страсти и любви к собачонке, с которой он постоянно развлекался, даже во время таких официальных приёмов?... Пристрастившийся к собаке Патриарх конечно, ничего плохого в этом не замечал. Но со стороны очень хорошо ощутима бездуховность такого Патриарха и весьма ощутимо в этом случае с собакой предзнаменование, о чём-то не добром…

     Этот Патриарх легко пошёл на поводу у “жалобщиков” на имяславцев, на крокодиловы слёзы имяборцев: игумена Мисаила, игумена Иеронима и членов Российского Синода архиимяборцев? К тому же, как утверждают некоторые, Греция давно уже горела желанием освободить Афон от русских насельников. А тут и подходящий момент. Что оставалось делать Патриарху? Да ещё шапочка золота... ослепила разум. В то время имяборцев была малая кучка, почти все были имяславцы. Выдворение такой массы русских насельников из Афона вполне устраивало Грецию, но такое мероприятие было слишком броским... Чтобы выселить имяславцев, Патриарх поддержал имяборное афонское начальство русских обителей. Но для сокращения их числа, чтобы не вызвать подозрение у окружающей диаспоры, предпринята была имяборческая пропаганда на Афоне и словом, и угрозами, и многие из неутверждённых имяславцев отсеялись... перешли на сторону имяборцев, некоторые были внешне лойяльны, а внутренне были на стороне имяславия. Ведь во всём нужна мера и своя тактика, к чему и прибегли афонские и Константинопольские имяборческие стратеги... Что касается духа и сути Патриаршей грамоты, то в ней нет глубины исследования вопроса по существу, а лишь один поверхностный взгляд, и в том духе, в каком преподнесли ему учение имяславия архиимяборцы и афонские ересеначальники.

     А раз дело по выселению из Афона русских монахов запущено в ход, то и преемник Иоакима III-го Герман V-й, также не касавшийся глубины вероучительного вопроса об Имени Божием, и также в целях политических, осуждает имяславие, т. е. православное почитание Имени Божия и книгу “На Горах Кавказа” и доводит дело до трагического конца в пользу Греции...

     А если это неправдоподобная версия, то пусть опоненты объяснят: почему после избиения и изгнания с Афона за Имя Божие исповедников афонских запустели на Афоне русские обители? Почему до сих пор Греция не разрешает Русской Православной Церкви заселять и восстанавливать рушащиеся русские монастыри?

     “Все монахи, - продолжает докладчик С.Троицкий, - разделились на две партии - сторонников учения, защищаемого в книге Илариона, и его противников. Партии вступили в ожесточённую борьбу между собой, и борьба везде окончилась победой сторонников Илариона. Так 2 декабря минувшего года (1912), в Афонской пустыни “Новая Фиваида” состоялся братский собор из более, чем 100 монахов, единогласно признавший мнения, защищаемые в книге Илариона, правильными и осудивший его противников. В Андреевском скиту игумен Иероним и до 70 монахов были противниками книги, но большинство братии во главе с иеромонахом (с. 883) Антонием Булатовичем 1  были на ея стороне и 10 января сего (1913) года его насильственно изгнали из келлии, сторонников его избили, а на его место 308 голосами избрали нового игумена Давида” (с. 884). 

     Здесь пока остановимся. Докладчик искажает историю и хронологию.

     Смена игумена и потасовка происходила не 10, а 12 января. Докладчик, писавший эти строки, там не участвовал. А участник потасовки иеросхимонах о. Антоний (Булатович), для которого правда была дороже золота, свидетельствует:

     “Скитский устав 4-й своей статьёй обеспечивает за братией право смены игумена и избрания нового простым большинством голосов, и братия безо всякого бунта, сменила архимандрита Иеронима и избрала архимандрита Давида большинством, 306 голосами против 70”.

     Если кого можно назвать бунтовщиками, то воистину таковым является игум. Иероним, ибо он, не желая подчиниться скитскому уставу и расстаться с властью, на которую уже не имел права, прибег к клеветам, доносам и даже не остановился перед тем, чтобы ради этого заведомо ложно обвинить перед греками свою братию, сменившую его, в ереси! Будучи поддерживаем малоосведомленным посольством и покровительствуемый архиеп. Антонием (Храповицким) он достиг изгнания 185 иноков из числа 300... и таким образом, ценою оклеветания вернул свою власть!

     Интересно также обвинение меня Климентом в учинении “кровопролития”. Когда 12 января 1913 г. братия в виду упорства Иеронима не соглашавшегося  покинуть свою игуменскую келью, была вынуждена применить силу, то первые кулачные удары были нанесены Имяславцам сторонниками Иеронима. Так, первый удар мне нанесён был через стол в плечо кулаком игуменом Иеронимом. Затем два атлёта иеромонахи Досифей и Иаков схватили и стали душить меня за горло. Один спереди, а другой сзади. Тогда началась потасовка и одолели имяславцы, причём Имяборцам досталось несколько колотушек, в том числе и монаху Клименту. Но вся потасовка происходила голыми руками.

     Спрашивается, какой же безумец и лжец мог бы назвать такую потасовку “кровопролитием”, кроме “изолгавшегося” Климента?

     Этот же “правдивый” Климент называет экзекуцию 5 июля 1913 г. происшедшую в Пантелеимоновском монастыре “вразумлением”. Но это “вразумление” воистину было - “кровавой расправой” - как в другом месте называет Андреевскую потасовку Климент. Иноки стояли с молитвой на устах и с иконами и с портретами Государя в руках (см.”Православная Церковь о почитании Имени Божия”, изд. Исповедник. 1914. с. 17-23) и не сопротивлялись избиению их прикладами и железными баграми и кочергами из просворни, и даже штыками. Тогда действительно весь пол был покрыт следами крови и кровавые пятна были и на стенах. 42 инока были перевязаны судовым врачом, более тяжело раненые оставлены в монастырской больнице, а 4 инока, как утверждают очевидцы были похоронены в ту же ночь... Как понравится читателю такая правдивая номенклатура?

     Андреевскую потасовку изолгавшиеся имяборцы афониты называют кровавой расправой, а истинное избиение - “вразумлением”. (См. Св. Православие и Имебожническая ересь”. с. 261. и в приложении 38. См. также: «Моя борьба с имяборцами на св. Горе»)”.

     Из доклада С.Троицкого: ”Игумен Иероним ушёл на Карею. Карейский протат объявил 29 января отлучёнными от Церкви, впредь до суда в Константинополе, иноков Андреевского скита и всех единомысленных с ними” (с. 884).

     Но отлучить от Церкви ни Протат, ни Кинот, и ни кто-либо другой стоящий у власти церковной без суда и следствия, без доказанного учением св. Церкви того или иного учения еретическим, даже если это учение, кажущееся новым является спорным, - не имеет права. Сам Константинопольский Патриарх отказался  отлучать имяславцев от Церкви и выносить им анафему, когда этого добивался пресмыкавшийся пред ним начальник афонской карательной экспедиции архиимяборец Никон.

      Далее докладчик продолжает: “В Пантелеимоновском монастыре преобладание получили 27-го января (1913) Имяпоклонники, но здесь пока внешний порядок не нарушен. Только Ильинский Скит стоит в стороне от движения. Распространяется новое учение и в болгарских и даже в греческих обителях. Новый вселенский патриарх Герман V-й вызвал в Константинополь на суд виновников смещения игумена в Андреевском скиту” (с. 884).

     Какое только название ни старались имяборцы придумать исповедникам Имени Божия!.. То называли их имяславцами, то имябожниками, то имяпоклонниками, то имябожцами. А они, стойкие в истине, какими были от роду православными, такими и остались до смерти, не изменив своей православной вере, православному почитанию и прославлению Имени Божия.

     Иные, почему-то, оскорблялись такими прозвищами имяборцев, а мы ничего оскорбительного в них не находим. Имяславцы, значит, прославляют Имя Господне, к чему и назначен созданный Богом ангельский и человеческий мир. Имябожники, а также, имябожцы - значит, по святоотеческому и церковному учению почитают Имя Божие Самим Богом. Имяпоклонники, значит воздают достохвальному и достопокланяемому Имени Божию боголепное почитание и поклонение. Чем же тут оскорбляться?

      Разве есть оскорбление  в том, например, что мы христиане называемся православными? Правильно исповедуем свою веру и прославляем Господа, - вот и православные!  Мы православно исповедуем и прославляем Имя Господне - вот и Имяславцы! Разве православные христиане прославляющие Имя своего Творца не имяславцы? “Хвалите Имя Господне, хвалите раби Господа”, “Всякое дыхание да хвалит Господа”, “Буди Имя Господне благословенно от ныне и до века”- разве это не имяславие? “Дивное Имя твое Иисусе Спасе наш, Ангели поют на небеси, и мы грешнии на земли бренными устнами воспеваем, Его же ради помилуй нас”- разве это не имяславие ангельского мира? Имяславцами являются и все святые, пострадавшие за Имя Господне - мученики и исповедники; всё естество ангельское прославляет Имя своего Творца - и все небожители являются Имяславцами. Только один сатана-Денница, со своими демонами не могут прославлять Имя Господне и не являются имяславцами с тех пор как отпали от Бога. А за ними пошли все еретики, отступники, имяборцы которые воспротивились и пошли против славы Имени Божия. И хотя они устами и хвалят Имя Господне, но сердцем не веруют в его Божество, в достопокланяемость Имени Божия. Они хвалят фикцию, т. е. ничто, или выдумку человеческую, потому что для них Имя Божие реально не существует. Под Именем Божиим они разумеют пустой звук, голые буквы и ничего более... А чтобы им не показалось, что они пустомоляи и молятся пустоте, то на время молитвы они позволяют себе отождествлять Имя Божие с Самим Именуемым Богом. А как только закончили молитву - Имя Божие для них снова превращается в ничто. Такая вера архиимяборцев есть воистину магическое суеверие и пустоверие!

     Но имяславцы никогда не молятся пустоте. Потому что они, по святоотеческому, именуя Имя Божие Богом (всегда, а не только в молитве) мыслят его нераздельным от Самого Господа. Поэтому к ним никак не пристаёт приписываемое им синодалами “магическое суеверие”.

     Согласно учению святых отцов они веруют, что Имя Божие в Боге, и Бог - в Имени Своем. Поэтому имяславцев не должно оскорблять название их “имябожниками”, “имябожцами” или имяславцами; согласно церковным молитвам, они поклоняются достопоклоняемому и великолепному Имени Отца и Сына, и Святаго Духа, Троице единосущной и нераздельной, и поэтому, они не должны оскорбляться названием их имяпоклонниками. Кто не поклоняется Имени Божию, тот - антихрист!

      От исконных времён апостольских и до последнего времени, включая св. Иоанна Кронштадтского, все святые отцы Церкви учили о Божестве Имени Божия. И никто из иерархов не возражал против их учения. Да и сами ирерархи учили об Имени Божием одиозно с святыми отцами, многие, очень многие из них канонизированные, в ликах святых.

      Яснее всех, перед самым пришествием в Россию антихристова царства, более двадцати лет на весь мир гремел Св. Иоанн Кронштадтский, что Имя Господа Иисуса Христа, есть Сам Господь Иисус Христос”, “Имя Божие есть Сам Бог”. И никто, кроме одного епископа Феофана, затворника Вышенского, - как это ни странно, - не возражал против этого святого Духоносного учения. Но и епископ Феофан вскоре отступился и согласился с этим учением, потому что оно было святоотеческое, и возражать против него было нельзя. Это учение, до появления имяборчества, можно сказать, как бы не замечалось, не акцентировалось, если можно так сказать: особо не выделялось и было само собой разумеющимся, было спонтанным «имяславием», так как иначе и не могло быть. А когда появилось новое учение - имяборчество, тогда для его опровержения исповедники афонские обратили особое внимание на святоотеческое учение, сконцентрировались на нём, и святоотеческими изречениями давали отпор имяборческим лжеучителям. Последним некуда было деваться и нечем было возражать против учения святых отцов, поэтому они воздвигли клевету на исповедников Божества Имени Божия и назвали имяславие новшеством, Имя Божие называли четвёртой Ипостасью Божества, якобы исповедуемой имяславцами, и другие клеветы воздвигли на имяславцем.

      Ведь и самая книга схимонаха Илариона ”На Горах Кавказа”, многократно издававшаяся, повторяющая учение о. Иоанна Кронштадтского, в течение ряда лет не встречала от кого либо сопротивления и осуждения со стороны православного мира.

      А как только несчастные товарищи о. Илариона по вступлению их в Афонскую обитель, ставшие уже начальниками на Афоне, поклонились злосчастной Наталье, как святой, которой приседел диавол, так они сразу обрушились на книгу “На Горах Кавказа” в которой учение святых отцов и о. Иоанна Кронштадтского об Имени Божием, вдруг, стало для них “новым”, “еретическим”, и они воздвигли гонение на книгу, и на Имя Божие, прославляемое в ней.

      При жизни о. Иоанна Кронштадтского они не дерзали выступать против его учения, потому что ещё не назрело время; потому что благодать, обильно живущая в о. Иоанне была сильнее зловерия будущих гонителей Имени Божия имяборцев и не давала им выстроить против истины злые козни сатанинские. А после его кончины обнаружилась бесовская прелесть злосчастной прельщённой женщины Натальи, которая свела с ума свято-афонских монахов-начальников, вовлекла их в свою прелесть диаволопоклонения. Оттоль и началась на Св. Горе страшная брань имяборцев против святейшего Имени Царя Славы и Господа.

      Как не стало светильника Церкви о. Иоанна Кронштадтского, так ненавидевшие его восстали против его учения о Божестве Имени Божия. Конечно, имяборцы отвергают учение о. Иоанна Кронштадтского об Имени Божием не явно. Они и не скажут, что отвергают его, но не отвергая открыто, они отвергают его ухищрённо и косвенно, т.е. придавая ему имяборческий, совершенно противоположный смысл, и через свой софизм или человеческую философию от простой и ясной, недвусмыссленной веры о. Иоанна в Божество Имени Божия, в тождество Имени с Именуемым,  они заводят в дебри плотского мудрования, приводят к хуле на Имя Божие и к фактическому неверию.

      Докладчик продолжает: ”С другой стороны, о. Антоний Булатович приехал в С-Петербург и ведёт здесь деятельную агитацию за сторонников книги о. Илариона. Киево-Печерской Лаврой в конце 1912 г. выпущено новое издание “На Горах Кавказа”.

      “Вселенский патриарх (Герман V-й) поручил рассмотреть учение имяпоклонников особой комиссии, составленной из преподавателей Халкинской богословской школы, а потом, когда комиссия признала его неправильным (с.884) Синод осудил его как хульное и еретическое и патриарх отправил на Афон грамоту с его осуждением” (с.885).

      Но и патриарх греческий, и послушная2 ему Халкинская богословская школа, и патриарший синод, мало того, и никто в мире не вправе были объявлять учение о. Илариона, базированное на учении о. Иоанна Кронштадтского, на учении святых отцов и Св. Церкви - еретическим, прежде соборного рассмотрения этого вопроса.

      Заключения патриархов греческих, двух синодов и Халкинских “преподавателей” богословской школы, не обоснованные на учении Священного и свято-отеческого Писаний и учении Св. Церкви, не могут быть признаны истинными наравне с церковными догматами, в лучшем случае они могут являться лишь “частным мнением” их. А поэтому, их осуждения “имяславцев” и отлучение последних от Церкви, если таковые провозглашались - незаконны и недействительны и, страшно даже сказать, оборачиваются на них самих, на имяборческих судей прежде суда...

      Имяславцы не отметали и не отметают православные догматы, но неприкосновенно исповедают их. Они всего лишь не принимают новое, антиправославное, имяборческое учение, отвергающее Божество Имени Божия. Свою веру в Божество Имени Божия они основательно доказали не своим плотским мудрованием, а Священным и свято-отеческим Писаниями и догматическим учением Св. Православной Церкви.

      Порицания, хулы и прещения имяборцев тем более не устрашают имяславцев, так как соборного рассмотрения этого спорного вопроса не производилось до сих пор. А до соборного определения никто не вправе выносить свой личный суд и осуждать учение, обоснованное, пусть даже не на догматизированных изречениях святых отцов, и называть его ересью.

      А во-вторых, в России не все иерархи, не все богословы, не все философы, не все духовные писатели, не все монахи и миряне, не всё духовенство приняло имяборческое учение синодалов. Большинство из них оставались и остаются в тени, содержа внутри себя убеждение по этому вопросу, совершенно противоположное учению имяборцев.  А многие из них открыто выступали и выступают устно и в печати с порицанием учения и действий синодалов. Ведь именно в имяборчестве совершилась предсказанная св. апостолом Павлом тайна беззакония (2 Фесс. 2 гл.).

      На с. 886 докладчик приводит слова о. Илариона из его книги: ”Для верующего и любяшего Господа Иисуса оно (т. е. Имя “Иисус”) есть как бы Сам Он Господь и Спаситель” (с. 11-20). ”Для всякого верного раба Христова... Имя Его... есть как бы Сам Он (с. 11).

      Докладчик, уделяя особое внимание приставки о. Илариона “как бы” говорит: ”...о. Иларион, почему-то не раз прибавляет слово “как бы” (имя “Иисус” есть как бы Бог), а если добавляет слова “как бы”, то, значит, автор не считает своего выражения точным и вполне соответствующим мысли. Затем автор сам заявляет, что “всё сие наше произведение всецело односторонне” (с. ХУ11. изд. 2. Если бы он вместо того, что бы в жару полемики браться за непосильные для него теоретические вопросы, ограничился заявлением, что эта односторонность состоит в том, что он рассматривает вопрос о молитве Иисусовой лишь практически, а выяснение теоретической стороны предоставляет другим, то афонской смуты и не возникло бы” (с. 886)

      Что можно сказать по этому поводу? По логике докладчика оно вроде бы и так. Но есть в сопоставление к этому логическому отрицанию, т. е. к отрицательной логике - логика положительная: если бы не явился на землю Иисус Спаситель мира, то не было бы против Него и бунта иудейского; если бы св. апостолы не проповедовали Имя Иисуса Христа, то жиды не кричали бы на них: ”Не запрещением ли запретихом вам не учити о Имени Сем и се исполнисте Иерусалим учением вашим...” (Дн. 5, 28; 40; 41). Если бы верующие не проповедовали Бога, то не было бы и антирелигиозной пропаганды.. Если бы не было заповедано Богом и св. Апостолами сохранение в чистоте веры апостольской, то Православная Церковь не ограждалась бы от  сектанства и еретичества...

      Добавка “как бы”, во-первых, есть это дело осторожности писателя. Иногда человек говорит правду, а делает оговорку: ”мне представляется вот так”, этим выражая или осторожность, или свою скромность, если в подтверждение своей правой мысли не привёл определённых доказательств, которых в других местах автор приводит предостаточно, и об этом самом уже говорит без “как бы”, которое, так впечатлительно врезалось в сознание докладчика...

     Мы уже не в первый раз говорим, что уча об Имени Иисусове о. Иларион не творит отсебячину но базируется на словах о. Иоанна Кронштадтского, у которого однажды была и эта добавка “как бы”, но во множестве других своих изречениях о. Иоанн говорит о том же без всяких “как бы” утвердительно и определённо, совершенно ясно и чётко. Во-вторых, эту святоотеческую истину о. Иларион выясняет и убеждается в ней своим личным аскетическим опытом в подвиге умносердечной молитвы Иисусовой.

      По докладчику выходит, что соединившийся с Самим Господом в умносердечной молитве Иисусовой и самым опытом познавший Божество Имени “Иисус” не может и не должен выводить правильное понятие и определение Имени Божия. Эту миссию он должен возложить и представить на совесть так называемым теоретикам, вроде С.Троицкого, Никона(Рождественского), Антония (Храповицкого), иноков Хрисанфа (Минаева), Алексея (Киреевского), и им подобных “богословам”... Только, мол, им теоретикам, только этой могучей гвардии имяборцев дано правильно излагать Божественную истину...

      А куда же нам тогда девать богословов-аскетов, святых отцов: Григория Нисского, Григория Паламу, Григория Богослова, Симеона нового богослова, Иоанна Лествичника, Василия Великого, Иоанна Кронштадтского и множество других, в ликах Святых просиявших, которые аскетическим опытом познали силу, могущество и Божество  Имени Иисусова и Имени Божия вообще, и словами изложили  то, что они постигли своим опытом?

      Теоретики архиимяборцы учат, что Имя Божие имеет силу только с верою призываемое. Следовательно, без веры призываемое оно не имеет силы. А это значит, что сила Имени Божия зависима от человека. Отсюда и проистекает учение их, что чудеса совершаются не Именем Божиим, а верой произносящих или употребляющих это Имя. Но Святые Иоанн Златоуст, Феофилакт Болгарский и др. святые отцы учат, что Имя Божие имеет чудодейственную  Божественную силу независимо от духовного состояния произносящих его, т. е. независимо от нашего к нему отношения. Значит, не познавшие опытом и не принимающие во внимание свидетельства об этом святых, не святые теоретики не убедились в этой истине, а поэтому они не могут вместить её в сердце своём. Не уверовавшие в Бога не верят в Него потому, что не увидели Его практически, а теоретические доказательства Его бытия не принимают.. А опытно познавшие Бога, не могут иногда доказать Его бытие теоретически, из-за недостатка интеллекта, рассудочного мышления, дара словесности и проч. хотя истина бытия Божия бесспорна в обоих случаях.

      Бытие Бога доказывают не умственно верующие в Него теоретики, а практики, сердечно и опытно познавшие и, так сказать, увидевшие Его сердечными очами.

      Если бы не было Авраама, Моисея и подобных им праведников видевших Бога и беседовавших с Ним насколько это было возможно для них и насколько они могли вместить Его в себя, то никакие теоретики не смогли бы написать Библейскую истину о Боге.

      Другое дело если отчасти познавшие Бога или истину Имени Божия, иногда не в состоянии дать этой истине точную формулировку. В этом случае, они своё познание передают “теоретикам-богословам”, но отнюдь не тенденциозно настроенным номиналистам-рационалистам, но истинным богословам и философам, а они уже  формулируют истину богословским пером.

      Истина Имени Божия открыта к познанию святым отцам Церкви. Но для некоторых рационалистов эта истина не вмещается в их плотской разум, поэтому, интерпретируя её они дают ей свою не православную оценку, т. е. подгоняют её под своё благодатью не просвещённое разумение, под свою человеческую философию.

      Напоследок времён Истина Божьего Имени опытно познанная такими, например, столпами Церкви Христовой, как святые Тихон Задонский, Димитрий Ростовский, Игнатий Брянчанинов, Иоанн Кронштадтский, схимонах Иларион Кавказский, бывший синодальный миссионер игумен Арсений, иеросхимонах Антоний Булатович и многие другие.

      Если рассуждать по Божьему, истину Имени Божия, выраженную упомянутыми святыми отцами, наличным богословским силам нашей Православной Церкви следовало бы не отвергать по безбожному и необоснованно,  но соборным церковным разумом уточнить, сформулировать её основываясь не на Хрисанфах, Киреевских, Никонах, Антониях, Троицких, Мюллерах и синодальных докладах, нами разбираемых, и не на Халкинских богословах и греческих Патриархах, а на ранее существовавшем учении святых отцов и Св. Церкви.

      Афонская смута случилась не от недоговорок и неясности изложения о. Иларионом его веры во Имя Божие и во Имя Иисус Христово, - а от того, что старцы диаволопоклонники поручили Алексею Киреевскому найти в книге Иларионовой ересь, по которой можно было  бы добиться запрещения её, и перестали бы читать помещённое в книге письмо о. Илариона прежде вразумившее афонских начальников и приведшее их к сознанию прелести Натальиной в которую и они поймались поклонением прельщённой женщине Наталье, как святой прозорливице, у берега Афона. И вот, Алексей Киреевский выполнил их задание: нашёл в книге  “ересь” в словах о. Иоанна Кронштадтского: ”Имя Божие есть Сам Бог”... После этого обрадованные «заказчики»о объявили книгу “На Горах Кавказа” еретическою и  добились её запрещения. С тех пор и началась массированная хула на Имя Божие. Эта страшная имяборческая ересь более и более разрасталась на Афоне, споры всё больше усиливались. Разве могли иноки афонские почитавшие о. Иоанна Кронштадтского за святого, а его учение за истинное равнодушно смотреть, как хулится святейшее Имя Божие и согласиться с хулой афонских ересеначальников?

      Второй афонский ересиарх инок Хрисанф подлил масла в огонь и усилил афонские споры тем, что по «заказу» своего духовника иеромонаха Агафодора написал и поместил в Почаевском журнале “Русский Инок” свою рецензию на книгу «На горах Кавказа» в которой Имя Господа “Иисус” назвал “номинальным” и “простым человеческим именем, равным всякому Имени, и относящимся лишь к человеческому естеству Иисуса Христа».

      Афонские старцы начальники, “заказавшие” Алексею Киреевскому “ересь”, естественно оказались главарями имяборческого движения на афоне. С Афона они перебросили эту ересь в Россию в Святейший Синод, в котором нашлись два его члена с подпорченным рационализмом богословским образованием, ставшие защитниками и покровителями Афонских ересеначальников; одному из них, именно архиепископу Антонию (Храповицкому) Алексей Киреевский был близким другом. Другой синодал архиепископ Никон (Рождественский) имел своим другом Антония Храповицкого. И если раньше несколькими годами он учил об Имени Божием в издаваемых им «Троицких Листках» по имяславчески, то теперь, по неволе он принял мнение своего друга. Так в Святейшем Синоде образовалось имяборческое гнездилище. В свою имяборческую ересь эти два иерарха вовлекли третьего синодала архиепископа Финлядского Сергия (Страгородского), двух греческих патриархов и множество Российского духовенства, монахов и мирян.

      В учении св. Иоанна Кронштадтского есть такие слова: ”Отче, Сыне, Душе Всесвятый, помилуй мя, а сам (о. Иоанн) смотрю на Имя Отца и Сына и Святаго Духа, как на самое существо Пресвятой Троицы, везде существенне присутствующей, даже в слове едином, - смотришь: тотчас и легко сделается, и бежит враг от вседержавного, приснопоклоняемого Имени, как дым исчезнет” (Моя жизнь во Христе. Т. 5-6. изд. 2. Спб 1894. ч.2. с. 128).

      “В каждом слове - Бог-Слово, простое Существо. Как же осторожно надобно выговаривать слова, с каким смирением, осмотрительностью, чтобы не прогневать Бога-Слова со Отцем и Духом” (Т. 5. изд. 2. Спб. 1894. ч. 2. с. 144).

     “Господь при безконечности Своей, есть такое простое Существо, что Он весь бывает в одном Имени Троица, или в Имени Господь, в Имени Иисус Христос” (Там же. с. 422).

      “Он (Бог) весь и во всём сущем, всё проходит, всё наполняет Собою. Например, - вы читаете молитву, и Он весь в каждом слове, как святый Огонь проникает каждое слово. Каждый сам это может испытать, если будет молиться искренно, усердно, с верою и любовию. Но особенно Он весь в принадлежащих Ему Именах” (Т. 1.. М. 1891. с. 129).

     “Слово потому надо ещё уважать крепко, что и в едином Слове бывает вездесущий, вся исполняющий, единый и нераздельный Господь. Потому и говорится: ”Не приемли Имени Господа Бога Твоего всуе”, что в одном Имени Сам Сый Господь, простое Существо, Единица приснопоклоняемая” (Там же. с. 194).

      Св. Тихон Задонский учит: ”Отдавай всякое почтение  Имени Божию, как Самому Богу” (Творения. Т.5. Троицк. Слово № 8. 1910. 3 - 28).

    Из приведённых святоотеческих текстов мы, во-первых, увидели, что Бог - присно (т.е. всегда) в Имени Своем, а не тогда только когда мы молимся, как учат архиимяборцы. В горячей и усердной молитве только и познаётся истина, что в Имени Божием Сам Господь. Познаётся, что реальное пребывание Бога в Его святейшем Имени нисколько не зависит от того: горячо или холодно молится призывающий Имя Божие. Что Божество и Божественная сила Имени Божия не зависят ни от каких земных условностей. Человек может совсем не молиться, атеисты вообще не веруют в Бытие Бога, но разве зависит от них истина, что Имя Божие в Боге и Бог в Имени Своем? Нисколько. А во-вторых, подчёркнутые у о. Иоанна слова: “как” и “бывает” может быть можно сравнить с “как бы” у о. Илариона. Разница, правда, лишь в том, что эти подчёркнутые слова у Святых говорят более утвердительно, нежели отрицательно, а у о. Илариона это “как бы” (Имя Иисус есть “как бы Бог”) докладчик толкует как неуверенность его веры во Имя Иисуса, как в Самого Бога. Но это “как бы” у о. Илариона вовсе не говорит о том, что о. Иларион сомневается или неуверен в Божестве Имени Божия “Иисус”, а скорее говорит о его осторожности в выражении, т. к. теоретики номиналисты имяборцы способны изыскивать у своих опонентов ересь там, где нет ереси и приписывают имяславцам обожествление самых букв и звуков произносимого, или начертанного Имени. Ведь во многих местах, в своей книге о. Иларион открыто и недвусмысленно, как и о. Иоанн Кронштадтский,  исповедует Имя Божие Самим Богом, а Имя Господа Иисуса Христа, Самим Господом Иисусом Христом. Точно также и о. Иоанн Кронштадтский в своих творениях многократно прямо и недвусмысленно исповедует Имя Божие Самим Богом, а Имя Господа, Самим Господом Иисусом Христом, а в нескольких случаях он, а также, и св. Тихон Задонский выражают свою  веру в Божество Имени Божия с приставкой: «как бы», «как», «бывает». Но в обоих случаях эти приставки не выражают номиналистического взгляда святых на Имя Божие.

      Далее докладчик сам признаёт “несколько тенденциозными” приводимые им (с. 887) слова монаха Ильинского скита на Афоне Хрисанфа рецензента книги “На Горах Кавказа”, который в своей рецензии говорит: “Когда кто во время молитвы получит сердечное умиление, то при этом ему представляется, что это происходит от действия постоянно произносимого им Имени Иисус, а поэтому оное ему кажется неразрывно слитым с самим существом Божиим” (“Русский Инок”. 1912. № 17. с. 58).

      А как же иначе? Даже  в подготовленном уже, на основании этих трёх лжедокладов, в так называемом “Послании Святейшего Синода”, напечатанном в № 20 Церковных Ведомостей от 18 мая, 1913 г. говорится, что “в молитве, особенно Иисусовой, Имя Божие и Сам Бог сознаются нами нераздельно, и как бы отождествляются. Существенное отличие этого учения от учения имяславцев в том, что Синод отожествляет Имя с Именуемым лишь на время молитвы, а они - на основании учения святых отцов веруют не во временное, а в постоянное Божество Имени Божия.

      А Синод верует так: ”но это только в молитве, и только для нашего сердца. В богословии же, как и на деле, имя Божие есть только имя, а не Сам Бог, название предмета, а не сам предмет”. Т. е. не Синод, а докладчики его, сформулировали за Синод антиправославный лжедогмат. Это новое учение синодалов и является камнем преткновения и соблазна для многих во Израиле...

      Так что, в общем,  подзащитный синодалов рецензент Хрисанф не в угоду докладчикам и Посланию синодалов, оповестил всему миру в “Русском Иноке”, что и во время молитвы нельзя сливать Имя Иисус с Самим Иисусом. Но, в общем, он угодил синодальным докладчикам тем, что Имя Господа “Иисус” назвал “номинальным” и отделил его от Самого Господа. И, как пишет докладчик, он в главную вину о. Илариону ставит то, что он номинальное и невещественное имя “Иисус” олицетворяет в живое существо Бога”, “такая мысль, - добавляет рецензент, - есть пантеистическая, т. е. сливающая существо Бога с чем-либо, находящимся вне Его существа” (с. 887). Сам рецензент отделил Имя Божие от Самого Бога и признаёт его «находящимся вне Его существа».

      Неужели рецензент, признающий Имя «Иисус» невещественным признаёт Бога вещественным? Как видно из его слов, выходит так.

   Никто из святых отцов, прежде рецензента инока Хрисанфа, подобным образом не учил об Имени Господнем, никто не признавал Имя “Иисус” номинальным. И как мы уже заметили, у святых отцов нет подобного имяборческому учения о том, что Имя Божие имеет Божественную Силу только на время молитвы молящегося, что на самом деле Имя Божие не Бог, не Божественно, не чудодейственно не спасительно и не имеет Божественной силы.

      И вот, одни только имяборческие богословы выдумали новое, номинальное богословие и, так сказать, очистили  от шелухи истинное православное богословие, обоготворяющее Имя Божие...

      Никто из святых отцов никогда не отделял от существа Божия Имя Бога, но все личностные Имена относили к соответствующему Лицу, а общие - к единому существу Бога, или к святой Троице.

      Лишь только в одном, вышеприведённом примере учения св. Иоанна Кронштадтского: ”Отче, Сыне, Душе всесвятый” и проч... -  сколько имеется доказательств: Личностные Имена относятся к соответствующему Лицу, Общее Имя - ко всей Троице; исповедуется «вседержавность» и «приснопоклоняемость» Имени Божия. Что может быть “вседержавным» и «приснопокланяемым”, кроме Бога? Не что иное, как Сам Бог! Значит, если это “говорится о Боге, то и Имена к Нему относящиеся есть Сам Бог, т. е Имя Божие по факту является олицетворённое. Вот почему св. Иоанн Кронштадтский смотрит на Имя Троицы, как на самое существо Самой Троицы! И кто может воспротивиться этому учению Святого, или перетолковывать его по своему?

      И это “вседержавное” Имя Бога содержит в себе всё, что к Нему относится не на время только молитвы, но навсегда от вечности и в бесконечные веки веков, хотя бы даже никто из имяборцев не молился...

      И этому приснопоклоняемому Имени Троицы подобает поклонение не тогда только, когда имяборцы молятся, но и тогда когда никто не молится, т. е. во всякое время, на всяком месте владычествия Его, как на земле, так и на небе выну, т. е присно (всегда) “всё естество Ангельское” славословит Имя своего Творца, даже и тогда, когда на земле Имя Божие не славится, а хулится имяборцами...

      И на этом основании мы утверждаем, и вместе с св. Церковью веруем в неотделимость Имени Божия от существа Божия. (Читайте уже не однажды приводимый текст Катехизиса).

      Вера во Имя Божие ясно и определённо изложена во многих изречениях Святых Отцов и в учении Св. Церкви, здесь нами приводимых. Пусть это учение не конкретизировано, не догматизировано, но при помощи его можно вполне распознать ложь имяборческого заблуждения в словесных манипуляциях, в софизме докладчиков и в рецензии Хрисанфовой.

      Докладчик говорит: ”Впрочем и до рецензии о. Иларион всякий раз, как становился на догматическую почву, богословствует весьма неудачно (неудачно, конечно, для докладчика). Например, он пишет: “Мы веруем и сознаём, что Господь весь и всецело пребывает на всяком месте владычества Своего, нет мгновения во времени и нет малейшей линии в пространстве, где бы Его не было. Но если всё земное и небесное наполнено Его присутствием, то также точно нужно несомненно веровать, разуметь и чувствовать, что в Имени Своём Святом Господь Иисус Христос неизменно пребывает всеми Своими Божественными свойствами” (с. 128).

      Вышеприведённые докладчиком слова о. Илариона – это истинное, непререкаемое учение святых отцов Церкви Христовой, не имяборческой конечно.

      “Но если из факта вездеприсутствия Божия, - говорит докладчик, - о. Иларион делает вывод что Имя Божие есть Бог, то тот же вывод можно сделать и по отношению ко всему являющемуся в пространстве и времени, а это - чистый пантеизм” (с. 887 - 888).

      Можно ли выдумать глупейший вывод, чем этот вывод учёного профессора С. Троицкого? На каком основании он смешивает всё тварное земное, с нетварным небесным, т. е. с существом Божиим, и делает ложный вывод? Недаром знаменитый профессор Московской Духовной Академии М. Д. Муретов назвал профессора С. Троицкого «запатентованным» синодалами. В его задачу входило всякой неправдой и клеветой на имяславцев и имяславие выгородить и оправдать синодалов имяборцев. Вот он и говорит всякие нелепости, непонятно на какого читателя рассчитывал он.

      Это так резюмирует докладчик. Но никакой неудачи в приведённом им богословии о. Илариона нет, а тем более нет никакого заблуждения и пантеизма. Если аргумент о. Илариона в пользу веры в Божество Имени Господа Иисуса Христа, обоснованный на вездеприсутствии Божием, может быть, несколько и слабоват, то есть другие, сильнейшие аргументы. Однако и этот аргумент, заимствованный о. Иларионом у о. Иоанна Кронштадтского можно интерпретировать по разному, можно сделать его и сильным в его истинном значении, и слабым в духе имяборческого номинализма. Почему, например, не дать ему такое значение, какое даёт этому аргументу сам автор его св. Иоанн Кронштадтский: ”Он (Бог) весь и во всём сущем... Но особенно Он весь в принадлежащих Ему Именах»? (Полный этот текст приводился уже нами много раз).