Глава IV

Мы могли бы значительно увеличить количество святоотеческих  и иных цитат, но полагаем, что и вышеприведённых достаточно, чтобы непредубеждённый читатель признал основательность наших сомнений в непогрешимости синодальнаго Послания, возвещаемого, однако, православному миру, как «голос Матери-Церкви». «Святейший Синод, гласит Послание,  вполне присоединяется к решению Святейшаго Патриарха и Священного Синода Великой Константинопольской Церкви, осудившаго новое учение, как «богохульное и еретическое», и,  с своей стороны, умоляет всех увлекшихся этим учением, оставить ошибочное мудрование и смиренно покориться голосу Матери-Церкви, которая одна на земле есть «столп и утверждение истины», и вне которой нет спасения» (с. 284). «Инако мыслящие должны выразить своё подчинение голосу Церкви и обещание впредь от произвольных мудрований воздерживаться и никого ими не соблазнять» (с. 285). «Книгу «На горах Кавказа», как дающую основание к неправильным мудрованиям,  «Апологию» о. Булатовича и все прочие книги и листки, написанные в защиту новоизмышлённого учения, объявить осуждёнными Церковию» (с. 285-286). «Теперь, - авторитетно гласит Послание, - когда высказались и Константинопольская и Российская церковная власть, их («имеславцев») дальнейшее настаивание на своём будет уже противоборством истине» (стр. 286).

Если раньше мы высказывали наши недоумения и сомнения при рассмотрении синодальнаго Послания касательно выраженных в нём мыслей, то теперь относительно последнего утверждения – о непогрешимости1 голоса Константинопольской и Российской церковной власти мы категорически заявляем, что утверждение это – ложно и является узурпацией прав православнаго мира. Как и раньше, так и в данном случае, мы вызовем авторитетных свидетелей в подтверждение той мысли, что Св. Синод, утверждая свою и Константинопольскаго патриарха непогрешимость, «восхищает не дарованное».

I.

      Первым свидетелем да будет постоянный член Святейшаго Синода, авторитетнейший архиепископ Антоний Волынский. Скорбя о том, что русская Церковь лишёна патриарха, он так характеризовал в Предсоборном Присутствии Святейший Синод, а вместе и положение русской Церкви:

      «Этой красоты Церкви (патриаршества) мы были лишены в продолжение 200 лет, сперва чрез насилие, а потом по недоразумению. Коллегия (Синод) не может заменить Божия Пастыря, и без главы не бывает церковь в очах Божиих, но церковь наша пребыла в двухвековом пленении». «Церковь наша, пишет тот же автор в «Голосе Церкви» (1912 г. Январь), управляется мирянином или официально - учреждением коллегиальным, никогда неведомым Христовой Церкви… Церковь… лишена законного главы и отдана на порабощение мирским чиновникам, прикрывающимся собранием шести, семи по-полугодно сменяемых архиереев и двух иереев. Кто же не знает, что такое учреждение не канононическое? Что оно не утверждено было при своём основании двумя патриархами, да если б и было утверждёно всеми четырьмя, то это говорило бы только о незаконном действии патриархов, а не о канонической законности синодальнаго управления, так как никакие патриархи не могут утвердить и авторизировать учреждения, неведомого Святому Православию и придуманного единственно для его ослабления и растления… Отмена патриаршества была нарушением основных законов Христовой Церкви, законов неотменных, установленных вселенскими соборами, а потому имеющих равноценное значение со словами Священнаго Писания, состав котораго утверждён для Церкви теми же соборами, которые установили правило церковнаго управления» (с.с. 163-164).

Опуская яркую характеристику, данную Архиеп. Антонием на следующих страницах неограниченной, «незаконной» власти обер-прокурора, мы закончим цитаты из писаний нашего автора следующими немногими, но весьма характерными словами: «народ русский не имеет общаго пастыря, а Церковь русская в её целом не имеет ответственнаго попечителя,  она является, как вымороченное достояние, как res nullius (с. 177).

Можно ли, спросим мы, при таком воззрении на русскую Церковь, как на обезглавленную, как на «вымороченное достояние», на Синод, как на учреждение, «придуманное единственно для ослабления и растления» Православия, можно ли Синоду приписывать непогрешимость, да и вообще слишком большой авторитет?

II.

      Но допустим, что архиеп. Антоний заблуждается. Допустим, что Св. Синод ничуть ни менее каноничен и авторитетен, чем былой патриарх. Можно ли опять, спросим мы, и в таком случае признать за согласным мнением русскаго Синода и Константинопольского Патриарха безусловный авторитет в вопросах веры, в их суждениях – непогрешимый голос Вселенской Церкви? Нет, решительно отвечаем мы. Свидетельствовать в пользу нашего мнения будут на этот раз исторические факты.

Вот что читаем мы в сочинении магистра-игумена Модеста, посвящённом святому Григорию Паламе:

«Несмотря на то, что св. Палама, оставив Константинополь, около двух лет  спокойно подвизался в одной из обителей Гераклии и нисколько не вмешивался в дела политики, Патриарх (Калека), конечно, по наветам Акиндина, вызвал его в 1343 г. в Константинополь и заключил в темницу, будто за распространение учения о многобожии и за связь с  Кантакузеном. Впрочем, чтобы дать законный вид осуждению Паламы, Калека просил Антиохийскаго Патриарха Игнатия рассмотреть его учение. Игнатий прибыл в Византию в 1344 г. и, переговорив с Калекою, без всякого суда написал обвинительное сочинение против Паламы и вручил оное Калеке. Патриарх обнародовал это сочинение того же года, а в следующем 1345 году составил в Византии собор против св. Паламы. Приведённый из темницы на соборный суд св. Палама с прискорбием увидел, что и те, которые некогда вместе с ним подвизались за Православие против Варлаама, как-то: Никифор Григорас, теперь сделались его обвинителями и врагами, что все против него, и никто за него, или лучше, за Православие. Долго он защищался и спорил с своими обвинителями; наконец, увидев, что они желают только осудить его, за лучшее счёл не отвечать более на обвинения. Тогда Патриарх Калека обвинил св. Паламу в многобожии, отлучил от Церкви и снова отослал в темницу. В заключение соборных деяний Калека признал догматы римской церкви и главенство папы» (с. 20).

Итак, два патриарха (из коих один Константинопольский), и не они одни, а вместе с поместным собором, оказались на стороне заблуждения, лжи - против великаго поборника Православия св. Григория. И достойно внимания то, что один из патриархов поступил по отношению к св. Григорию совершенно так же, как покойный патриарх Иоаким к сторонникам «имеславия», осудивший последних без знакомства с пререкаемым учением и без суда.

III.

      Третьим свидетелем против Св. Синода выступают не один, а все восточные патриархи в своём известном Послании от 6 Января 1848 года. В этом послании мы найдём и принципиальное освещение только что изложенного нами историческаго события.

«У нас ни патриархи, ни соборы не могли никогда ввести что-нибудь новое – гласит упомянутое Послание, - потому что хранителем веры у нас – самое тело Церкви, т.е. самый народ». Не лишним считаем напомнить здесь следующие слова приснопамятнаго А. С. Хомякова:

«Бывали соборы еретические, каковы, например, те,  на которых составлен был полуарианский символ: соборы, на которых подписавшихся епископов насчитывалось вдвое более, чем на Никейском; соборы, на которых императоры принимали ересь, патриархи провозглашали ересь, папы подчинялись ереси. Почему же отвергнуты эти соборы, не представляющие никаких наружных отличий от соборов вселенских? Потому единственно, что их решения не были признаны за голос Церкви всем церковным народом, тем народом и в той среде, где в вопросах веры нет различия между учёным и невеждою, церковником и мирянином, мужчиной и женщиной, государём и подданным, рабовладельцем и рабом, где, когда это нужно, по усмотрению Божию, отрок получает дар ведения, младенцу даётся слово премудрости, ересь учёного епископа опровергается безграмотным пастухом, дабы все были едины в свободном единстве живой веры, которое есть проявление Духа Божия» (Том II. изд. 3. с. 71-72). ).

Это же Послание восточных патриархов даёт прекрасный урок авторам нашего синодальнаго Послания. Изобличая папу, оно вместе с тем изобличает ложь совершенно папистического принципа, выдвинутаго нашим Синодом.

«Он (т. е. Римский епископ) не апостольским исповеданием своим измеряет достоинство своего престола, но апостольским престолом старается доказать своё достоинство, а из достоинства своё исповедание, а на самом деле это иначе… Научают нас свв. отцы, чтобы мы судили не о Православии по святому престолу, но о самом престоле и седящем на нем по соборным постановлениям и определениям и по исповеданию веры, т. е. по Православию неизменно содержимого учения».

IV.

      Чтобы облегчить синодальным архипастырям понимание этого чрезвычайно важного и, очевидно, им неясного вопроса о критерии церковной истины, сделаем четвёртый поступательный шаг вперёд и выслушаем четвёртое свидетельство, исходящее от тонкаго аналитика религиозных вопросов, известного Ю.Ф. Самарина. Мы разумеем его замечательное письмо к баронессе Э.Ф. Раден. Вот это письмо, которое мы приводим почти целиком:

      «В вашем последнем письме есть место, на котором я хотел бы остановить ваше внимание: «думаете ли вы, что Хомяков, сын и поборник Церкви, видимой и непогрешимой, мог бы и т. д.. – Предлагаю вам не опровержение, но анализ двух подчёркнутых выражений. Знаете ли вы, почему вы их отвергаете, как противоположность вашему исповеданию веры? Это потому, что вы и все протестанты устанавливаете между ними такое отношение, какого на самом деле не существует. Ничто из видимого в Церкви не различается видимым образом. Для большей ясности попробую выразить это иначе: то, что по справедливости возмущает ваши инстинкты христианской свободы, это какой бы то ни было внешний знак, как пребывающее указание, связанное со всяким проявлением непогрешимости, или как критерий истины. У вас есть чувство (и в этом, на мой взгляд, великая заслуга протестанства), что всякий внешний знак можно отобрать и извратить в пользу заблуждения. Совесть ваша говорит вам, что Господь требует от нас не только большего, но совсем иного, нежели акт внешнего принятия или подчинения известному знамени, вождю, собранию, даже книге. Ещё раз,  в этом вы правы и принадлежите к Церкви, сами того не зная. Помимо знака, с которым её предполагают связанною, что такое непогрешимость? Это внутреннее чувство истины, всегда тождественное с собою, как сила пребывающая в состоянии скрытом или деятельном. Отрицать эту силу значило бы признать, что врата адовы могли бы одолеть Церковь Божию, или, - другими словами, это значило бы предать на произвол случая будущность христианскаго человечества.

Слово «деятельное» предполагает способность проявляться каким-либо образом, и я сомневаюсь, чтобы в этом смысле она могла стеснять свободу. Слова Писания: «Дух Божий дышит, где хочет», не означают, чтобы Он сам существовал только под условием не проявляться; они не означают также, что всякий предмет, подлежащий чувствам, есть в одинаковой степени прямое проявление Духа; они означают, напротив, что Дух проявляется, и что Он это делает со всею свободою,  или, другими словами, что всякая форма, всякое действие, всякое слово может по Его избранию служить ему орудием. Почему же,  возвращаясь к Церкви,  предположим мы, что она не может быть иною, как невидимой, т. е. лишённой способности проявляться, или же, напротив, привязанною в применении этой способности к одной осязательной и видимой форме с исключением всякой другой? Между тем, вопрос всегда сводится именно к этим двум терминам: Церковь как отвлечённость, или Церковь  как авторитет, распознаваемый по внешнему знаку. Признаёте же вы, однако, одно произведение Церкви, как нравственнаго существа, всегда тождественнаго с собою, или, другими словами, непогрешимаго – одно единственное, именно известный избранник летописей, проповедей, стихотворений и посланий, которому вы даёте название Писания. Почему же одно это проявление с исключением всякаго другого? Почему автор Писания, который не есть ни Моисей, ни св. Лука, ни св. Павел, а Церковь (?) потерял бы слово, как только книга окончена?

Я не настаиваю на этой стороне вопроса, которую считаю достаточно выясненною, но я должен объяснить вам причины, заставляющие меня отвергать внешний знак во имя Церкви… Предполагают вообще, что между латинской церковью и нашей разногласие здесь состоит в том, что одна принимает за орган божественного вдохновения (?) особу преемника св. Петра, тогда как другая приписывает ту же силу совокупности епископов, соединённых во вселенский собор. Таким образом, с обеих сторон было бы признание внешнего знака в принципе, и разногласие лишь относительно факта. Признаюсь, что я сам долгое время держался этого учения, но по зрелом размышлении оставил его. Что меня сначала поразило, это то, что на этой почве мы всегда были побиваемы папистами. Если только допустить этот принцип,  - они одни последовательны, предлагая определённую в качестве знака личность, видимый характер которой безспорен. Приглядываясь ближе, я заметил, что никогда Церковь не усвояла заранее никакому собору характера вселенскости. Никогда она не говорила: такое-то учение истинно, потому что его провозгласил такой-то вселенский собор; напротив, только признавши учение истинным, она усвояла формулировавшему его собранию титул вселенского. Если понадобится, я берусь доказать, что не существует никакого юридического указания, по которому можно было бы различить вселенский собор, как орган непогрешимости, от всякаго другого собрания епископов. Этого указания никто его даже не искал, и в этом  отношении нельзя не признать огромной важности Флорентийскаго собора. Мы его отвергаем, и однако же торжественность созвания, число присутствовавших епископов, громадное большинство принявших постановления, исчезающее меньшинство протестовавших, всё это, казалось бы,  оправдывало притязания на абсолютный авторитет. Провидению как будто было угодно, чтобы в этом достопамятном собрании все внешние знаки отсутствовали у истины и поставили бы себя в услужение заблуждению.

 Дух Божий не отвлечённость. Он существует и проявляется; Он говорит и действует. Ищите Его добросовестно, ищите Его всегда и вы узнаете Его между всем (что не есть Он). Если же, в утомлении, вы возмните актом внешнего подчинения удовлетворить голос вашей совести, которая хочет, чтобы всё ваше существо прониклось истиной, Дух Божий уклонится от вас, и вы очутитесь перед каким-нибудь идолом. Вот, кажется мне, поучение, которое вытекает из всей истории Церкви».

«Несмотря на некоторыя ошибки, происшедшия, быть может, от недосмотра, извинительнаго в частном письме (я отметил их вопросительными знаками),  говорит по поводу этого письма Владимир Соловьёв,  это рассуждение в общей своей связи не может быть серьёзно оспариваемо, и ту дилемму, к которой оно приходит: папизм или духовная свобода – можно обойти только путём недостойных и безплодных сделок с совестью».

Возвращаемся в заключение к вопросу об Имени Божием.

«Чего же вы хотите»?   спросят, может быть, нас наши читатели.

Мы хотим, чтобы наше высшее церковное управление сняло оковы, надетые им на православных русских людей, сняло особенно с тех из них, которые стоят в слишком большой зависимости от Синода, каковы все духовные лица, профессора академий, преподаватели семинарий и других духовных учебных заведений[1].

 Мы хотим, чтобы православные люди могли свободно, не боясь обвинений в еретичестве, тщательно и не спешно, sine ira et studio  обсудить сложный, глубокий и важный вопрос об Имени Божием.

В этих ira et studio не было недостатка у обеих сторон, каковое обстоятельство в значительной мере явилось причиной того, что ни та, ни другая сторона не дала вполне удовлетворительного и исчерпывающего решения вопроса.

Внять этому голосу смущённой христианской совести, не нашей только, а многих-многих православных христиан  священный долг Святейшего Синода, если он хочет быть не «наемником», нерадящим о духовных нуждах овец Христовых, не «волком», разгоняющим их по чужим дворам, а «пастырем добрым», «пасущим Божие стадо богоугодно, не господствуя над наследием Божиим» подобно Римскому первосвященнику

(«В поисках правды». Петроград. Типогр. «Коокол». 1916. с.29-65).

Глава 40-я

1917.  Имяборческая пропаганда

(Приложение  к книге «Моя борьба с имяборцами на Св. Горе».

Иеросхим. Антония (Булатовича). Петроград. 1917 г.)

      Голословно обвинив в ереси, и при помощи интриг арх. Антония добившись изгнания с Афона большинства братий обителей Пантелеймоновской и Андреевской, афонские имяборцы, не взирая на оправдание этих изгнанных ими своих братий на Московском Суде, не перестают и до сих пор осыпать нас клеветами? инсинуациями и сеют соблазн и смуту среди благочестивых христиан. Ради этой цели афонские подворья сначала открыто издавали клеветнические листки и брошюрки, и во множестве распространяли их в России, но теперь, после нашего оправдания, они не смеют этого делать открыто, но печатают свои памфлетные сборники под чужими именами или анонимно. Так в прошлом году вышел такой сборник, изданный якобы «Типографией Свет»,  но на самом деле – Андреевским в Петрограде подворьем, а в нынешнем году вышел другой подобный же сборник уже совершенно анонимно, под громким названием: «Святое Православие и Имябожническая ересь». Однако, одна из помещённых в сборнике статей, адресованная «Боголюбивым издателям Православного Сборника»  обнаруживает, что издатели книги - всё те же Андреевцы -  афониты,  а составитель её - всё тот же имяборец, монах Андреевского подворья в Петрограде, полуобразованный писарь – Климент.

      Сборник этот по типу мало отличается от прежде изданных афонитами имяборцами сборников и только несколько полнее и систематичнее прежних, но в нем нет ничего нового ни с богословской стороны – в защиту имяборческого отметания Божества и Божественной силы Имени Господня, ни со стороны исторической, ибо в нем перепечатаны всё те же, уже нами опровергнутые сочинения и извращённые описания событий.  Единственное новое, что обретается в этом сборнике, так это только новые злобные выпады и инсинуации по моему адресу… но не буду на них останавливать внимания читателя[2]. «Мне отмщение, Аз воздам»  говорит Господь, но остановимся на богословской стороне этой книжки и посмотрим, что именно пропагандируют ныне имяборцы, рассылая эту книжку во множестве, и приходским священникам, и другим церковным  и светским лицам.

Из самого заглавия мы, во-первых, видим, что они изобретают для нас новое название – «Имябожническая ересь» и тем самым хотят представить наше почитание Божественного достоинства и Божественной силы Имени Божия и Имени Господа Иисуса Христа в смысле обожествления нами всякого имени в отдельности, так сказать, от Бога.  

В дальнейшем изложении они заведомо ложно приписывают нам, будто мы на самое имя «Иисус» смотрим, как на какую-то магическую силу; клевещут, будто мы отождествляем Имя Божие с самой сущностью Его и пр. но на самом деле все эти мнения, которые они выводят из того, что мы вслед за о. Иоанном Кронштадтским повторяем: « Имя Божие – Сам Бог, Имя Господа Иисуса Христа – Сам Господь Иисус Христос», - все эти заключения имяборцев являются заведомыми клеветами и извращениями нашего понимания, ибо мы понимаем эти слова совсем не в том смысле, который приписывают нам имяборцы, но в том же глубоко православном смысле, в котором понимал их приснопамятный благодатнейший пастырь о. Иоанн.

Лучшим доказательством лживости имяборцев и православности нашего понимания этой формулы служит оправдание нас на Московском Суде Синодальной Конторой, которая, собравшись под председательством митрополита  Макария и разобрав наши исповедания, постановила следующую резолюцию, которую Св. Синод утвердил 24 мая 1914 г.

«Московская Святейшего Синода Контора во исполнение указов… входила в обсуждение: 1) «Исповеданий веры в Бога и во Имя Божие» - за подписями иеросхимонаха Антония Булатовича… (и др.)  2) «заявлений» за подписями… (13 призывавшихся на суд иноков) о том, что они будто бы «вынуждены отложиться от всякого духовного общения с Всероссийским Синодом и со всеми единомысленными с ним» впредь до исправления Синодального Послания от 18 мая 1913 года… и потому на суд Московской Конторы явиться отказываются. По рассмотрении сих «исповеданий» и «заявлений» Синодальная Контора нашла, что в «исповеданиях веры во Имя Божие», поступивших от названных иноков, в словах: повторяю, что именую Имя Божие и Имя Иисусово Богом и Самим Богом, я чужд, как почитания Имени Божьего за сущность Его, так и почитания Имени Божия отдельно от Самого Бога, как какое-то особое Божество, так и обожания самых букв и звуков и случайных мыслей о Боге», - содержатся данные к заключению, что у них нет оснований к отступлению, ради учения об Именах Божиих от Православной Церкви»… (Указ Св. Синода № 4136 10/24 мая 1914 г.) Копия с этого указа была вручена нам, и на основании этого оправдания нам вскоре было разрешено и причастие Св. Таин и священнослужение. Митрополит Макарий, получив официальную телеграмму Обер-прокурора В.К. Саблера (в августе 1914 г.), в которой ему предоставлялось допустить к священнослужению тех из оправданных иноков, которых он найдёт достойными, разрешил немедленно около 20 человек и донёс о сем телеграммой Обер-Прокурору, а потом разрешил и других. На основании этого разрешения Обер-Прокурор официально сообщил бумагой в Главное Управление Красного Креста о тех изгнанных с Афона Иеромонахах, коим разрешено священнослужение, и Красный Крест назначил некоторых из нас в свои лазареты и передовые отряды для несения священнических обязанностей, которые мы исполняем до сих пор.

Но фанатичные имяборцы и вдохновители их архиепископы Антоний (Храповицкий) и Никон (Афонский) и единомысленные с ними синодалы не хотят признавать этого церковного суда и, не считаясь с действительностью, утопая в лжесловесии своей сожженной совести, клевещут на нас в своей новой книжке, будто мы «лжём», что нас оправдали, будто мы «лжём» также, указывая на разрешение нам священнослужения… Будто мы служим «самочинно»(!?) Как будто такое самочиние допустимо в нашей Церкви!

Впрочем, бессильная злоба и отрицание имяборцами нашего оправдания вполне понятно, ибо на самом деле Московский суд положил весьма трагический конец всей афонской имяборческой интриге и вечное клеймо на Никона и Антония. Но наши противники, тем не менее, упорно продолжают клеймить нас «еретиками». Но что же даёт им на это право? Формального права, как мы уже видели, они никакого не имеют. Но, может быть, действительно наше понимание Божества и Божественной силы Имени Господня  так противоположно Св. Писанию и Св. Отцам, что они, не взирая на наше формальное оправдание, всё-таки считают себя по внутреннему убеждению вправе считать наше понимание ересью? Всякую догматическую Истину можно представить в самом уродливом виде и понимать её в превратном еретическом смысле. Так например, евреи и магометане глумятся над троичностью Божества. Даже такая Святая Истина, что Христос есть Истинный Бог, и та справедлива и православна только в известном смысле, в понимании же её монофизитами она является ересью. Так же уродливо можно понять и наше исповедание Имени Господа нашего Иисуса Христа – Самим Богом. Но на самом деле мы повторяем только слова о. Иоанна Кронштадтского, формулировавшего этими словами древнее святоотеческое учение о Имени Божием: «Великие Имена: Пресвятая Троица, или Отец, Сын и Святой Дух, призванные с живой и сердечной верой и благоговением, или воображённые в душе, - суть Сам Бог и низводят в душу Самого Бога». (Мысли Христианина. с. 46) – «В Имени Иисус Христос – весь Христос, душа и тело Его соединённые с Его Божеством». (Моя жизнь во Христе. Вып. 5. ч. 2. с. 30.) – «Самое Имя Божие есть сила». (Там же. Вып. 6. с. 8. Изд. 1894 г.) – Но разве из этих выражений должно необходимо следовать, будто бы мы каждое Имя Божие в отдельности признаем за какого-то отдельного бога, или отождествляем их с самой сущностью Божией, или признаём магическую действенность их?

Воистину мы исповедуем Божественную природу всякой Божественной Богооткровенной Истины, ибо эту тайну открыли нам Св. Отцы, как напр. Св. Иустин, который прямо говорит,  что – «Истина есть Бог», и другие. Основываясь на свидетельствах этих Святых и Св. Писания и опираясь на 5-е определение Константинопольского Собора, против Варлаама, которым Церковь признала Божество всякого Божьего действия (энергии), и почитая за таковое и всякое Божественное Откровение, мы признаём Божество по объективной внутренней стороне и тех Божественных Истин, которые выражаются каждым Богооткровенным Именем  Божиим и в том числе и Именем «Иисус». Однако мы предпочитаем говорить: «Имя Божие и Имя Господа Иисуса Христа есть Сам Бог», а не – «Имена Божии и Имя Иисус – есть Бог». Предпочитаем так говорить, во первых потому, что согласно свидетельству св. Григория Нисского Имена Божии не мыслятся особо одно от другого, но при именовании Бога которым либо из Имен Его, безгласно произносится и весь список прочих Его Имён. (См. ниже текст № 49). Предпочитаем так говорить и ради того, чтобы не дать повода к тому нареканию, которое возводят на нас имяборцы, называя нас ныне – «имябожниками», т. е. дабы не дать возможности кому - либо предположить, будто мы обожествляем каждое Имя Божие в отвлечённости его от Бога. Предпочитаем мы говорить – «Сам Бог» - а не просто – «Бог» или «Божество», дабы тем показать, что мы не расчленяем единого нераздельного Божества, не почитаем Имена Божии за каких-то особых богов, но в каждом Имени Божием почитаем Того же Единого непостижимого и неименуемого по существу Своему, но познаваемого в действиях и в Именах Своих, вездесущего и всяисполняющего Бога.

Наше понимание, как мы уже выше сказали, мы основываем исключительно на Св. Писании, Св. Предании и учении Св. Отцов, повторяемом нашим катехизисом. Но имяборцы и их нынешний застрельщик – писарь Климент, не находя никаких оправданий для своих имяборческих отрицаний, ни в Св. Писании, ни в Св. Предании, всё-таки с наглостью называют Божественное почитание Имени Господня – «несомненной ересью»… В этой несомненности, по-видимому, его уверяют мнения, высказанные арх. Антонием (Храповицким). Однако, хотя последний и архиепископ нашей Церкви, и представляет из себя церковный авторитет, его личные мнения не могут иметь такой непреложности, чтобы иметь большую цену, нежели слова Св. Писания и Св. Отец. Свои мнения о номинальности Имени Божьего арх. Антоний (Храповицкий) высказал в своём докладе, напечатанном в Церк. Вед. №20, 1913 г. Но эти мнения были подвержены основательной критике Почётным Членом Московской Духовной Академии М. А. Новосёловым, который даже доказал, что арх. Антоний (Храповицкий) в данном случае высказал мнения, совершенно противоположные тем, которые сам раньше защищал[3]. В представленном мною в Св. Синод Прошении о пересмотре моей Апологии мы тоже возразили на эти мнения и доказали, насколько арх. Антоний далеко уклонился от образа понимания Имени Божиего  Св. Отцами, ибо он, например, тайноводственное учение Св. Григория Синаита о Богоэнергийности молитвы Иисусовой и его слова—«Молитва есть Бог»  назвал «поэтическим выражением»; учение Св. Феофилакта Болгарского о силе Имени Иисуса Христа назвал – «волшебством и нелепостью», наконец, высказался, будто Святые Отцы никогда «такой глупости не говорили», что Сын Божий, называясь – Словом Божиим, называется и – «Именем Божиим», тогда как это непреложно утверждает Св. Максим Исповедник[4].

Мнения арх. Антония (Храповицкого) имели бы цену, если бы они были основаны на Св. Писании, а не только на его собственных умозаключениях. Имели бы цену, если бы с ним единомысленна была и богословская наука. Но на самом деле мы видим, что такие, например, всеми признанные современные авторитеты нашего богословия, как заслуженный профессор Муретов, смотрят на спор за Имя Божие совершенно с противоположной точки зрения, поэтому говорить, как это делает Климент, что исповедание Божества Имени Господня есть – несомненная ересь, - более чем дерзко, лживо и преждевременно, и слово  «ересь»  падает на собственную голову его и имяборцев. О тех самых мнениях, изложенных в той самой книге  «Апология веры во Имя Божие и во имя Иисус», которые арх. Антоний (Храповицкий) признал якобы нелепыми, а писарь Климент признал за «несомненную ересь»,  о этой самой книге профессор Муретов отзывается так: «веет духом истого монашества, древнего, подвижнического… Истое христианство и Церковь всегда стояли на почве идеализма в решении всех возникавших вопросов – вероучения и жизни. Напротив, псевдо и анти- христианство и инославие всегда держались номинализма и рационализма (которого и держатся имяборцы, прибавим мы)… И я лично весь на этой стороне. Рецензент Русского Инока (т. е. инок Хрисанф, написавший рецензию на книгу о. Илариона и с благословения арх. Антония напечатавший её  в «Русском Иноке» в 1912 г. ) и апологет о. Илариона (т. е. я, в опровержение этой рецензии напечатавший мою Апологию, изданную Религиозно – Философской Библиотекой в Москве в 1913 г.) говорят не одно и тоже, а совсем противоположное… полное невежество и непонимание дела на стороне рецензента. Глумящиеся над именем, в душе ли, устно ли, в записках ли и т. д. – все равно ведь знают, чьё выражается Имя и Кому оно относится,  следовательно, необходимо глумятся и над Самим Спасителем. Да и не могут не знать, и никакими софизмами нельзя очистить этого глумления, только покаянием… И никто, говорящий в Духе Святом, не говорит: анафема Иисуса (вообще, Иисус, без всяких определений…) и никто не может сказать Господа Иисуса, только Духом Святым. Глумились над защитниками Имени Иисус и молитвы Иисусовой, конечно, по недомыслию, а вернее, по отсутствию истинно христианского чувства… Произносивший молитву Иисусову реально соприкасается с Самим Богом Иисусом, - как Фома, осязает его духовно»[5].

Но вот это – то  именно реальное соприкосновение с Самим Иисусом Христом во Имени Его и отрицают имяборцы, и это - то реальное соприсутствие Господа во Имени Своем, которое дает нам право называть Имя Божие и Имя Господа Иисуса Христа – Самим Богом, духовно, конечно, а не в смысле обожествления букв и звуков, это реальное соприсутствие Бога во Имени Своем, как в глаголе Своего Откровения присно живом и действенном, – и отрицают имяборцы и называют – «именобожием». Но как же они сами в свою очередь формулируют своё – «Святое Православие»? Из всего того, что говорится ими о Имени Божием в последнем их сочинении и во всех предыдущих видно, что их понимание сводится к следующему:

1) Имя Божие тождественно по естеству с прочими именами речи человеческой, и не только тождественно по внешней звуковой, но и по внутренней мысленной своей стороне, и поэтому оно для имяборцев – не Свято само в себе, не Свято по естеству, ибо, будучи номинальностью, оно реально не существует.

2) Имена Божии выдуманы самими людьми и суть такой же продукт культуры в области духовной, как дома картины и пр. в области материальной.

3) Имена Божии равночестны  и равнозначущи  по значению со Св. Иконами.

4) Имя «Иисус» во Христе равночестно и тождественно по существу с прочими собственными именами человеческими, и есть только собственное имя Иисуса Христа по плоти.

       5) Имена Божии не имеют в себе спасительной и освящающей силы, но суть лишь посредствующие символические орудия, столь же бездейственные по существу, как и все прочие священные символы. – Таково – «Святое Православие» - имяборцев, православность которого, я думаю, должна быть сомнительной, не только для людей сведущих, но и для всякого благочестивого простеца. Однако к великому стыду Афонитов это лже–православие они тайно и явно пропагандируют; покровительствуемые арх. Антонием и синодалами, печатают на деньги благочестивых жертвователей книжки, брошюрки и листочки наводняя ими все грады и веси нашей Святой Руси.

 В подтверждение этого учения они подыскали несколько случайных и к делу не относящихся текстов, и с благословения арх. Никона издали листком под громким  заглавием: «Как учит Св. Церковь об Именах Божиих»[6]. Но при проверке этих текстов оказалось, что пять из них подложны[7]. В первых трёх замолчаны слова, которые придают им совершенно противоположный смысл, и эти самые тексты, которые приведены имяборцами в подложном виде в свою пользу, приводятся нами в целом виде в нашем пользу (см. ниже наши тексты № 27, 38, 55). В других двух (18 и 19 лист.) слова «Бог не есть имя» - тоже вырваны имяборцами из фраз, которые выражают совсем не то, что ими хотят выразить имяборцы. Из этих слов св. Иустина имяборцы делают заключение, что если « Бог не есть имя» - то и Имя Божие – не Бог, однако на самом деле св. Иустин, не только никогда не думал отрицать Божества Имени Божьего, но наоборот, категорически утверждал, что – «Истина есть Бог». Эти же слова имяборцы вырвали из того места, в котором святой говорит, что слово – «Бог» - не есть собственное имя Божие, но есть Его нарицательное имя, выражающее Его свойство непостижимости, и рядом же Святой говорит, что единственное собственное Божие Имя есть – «Иисус», которое благодаря этому и обладает превосходной божественной силой, изгнательной для бесов, чудотворной и спасительной для христиан, которая ясно свидетельствует о истинности и Божественности Самого Иисуса Христа, т.е. свидетельствует как раз противоположное тому, что учат имяборцы[8]. Остальные приведённые тексты прямого отношения к вопросу не имеют. Хотя в некоторых из них Св. Григорий Нисский, как бы отстаивает номинальность имён и тварность их, но на самом деле, как мы разобрали в нашем сочинении «Оправдание Веры», - он имеет в виду, или внешнюю звуковую сторону Имён Божиих, или отрицает Богооткровенность понятий «нерождённый» и «рождённый», говоря, что богословские термины, измышленные людьми, но отнюдь не отвергая Богооткровенности великих Имён  Божиих: «Сый», «Иисус» - «Отец, Сын и Св. Дух» и пр. Приводят имяборцы также текст Феодора Студита, который на самом деле ясно свидетельствует в оправдание нашего упования. (см. Оправдание Веры стр. 124), приводят также текст катехизиса о силе Креста и Имени Иисуса Христа, но приводят конец текста, замалчивая начало его. Этот текст тоже приводится нами в нашу пользу.

Таково лжеправославие имяборцев и такова их пагубная пропаганда, которая имея ближайшей целью самооправдание афонитов, старающихся всячески обелить себя перед церковным обществом, на самом деле должна неизбежно вести к умалению среди христиан той спасительной веры во Имя Божие и во Имя Господа Иисуса Христа, без которой «тайна благочестия» - как выражается Св. Григорий Нисский деяться не может. Имяборцы проповедуют неверие во Имя Божие и учат почитать его только как Св. Икону, но Св. Отцы, как раз наоборот, учат относиться к Имени Божьему и к Имени Господа Иисуса как к Самим Именуемым и почитать их как Самого Бога:

Отдавай убо всякое почтение Имени Божьему как Самому Богу.

(Св. Тихона Задонского)

Святи, Православный, и благоговей пред Именем Божиим, как перед Самим Богом, и не произноси Имени Господа Бога твоего всуе, ибо сия есть заповедь Его Ветхого Завета, которую благодатный пастырь последних дней уяснил нам следующими словами:

1) «Не приемлите Имени Господа Бога твоего всуе», - потому то есть, потому что Имя Его  есть Он Сам Единый Бог в  трёх Лицах, простое существо, в едином слове изображающееся и заключающееся, и в то же время не заключаемое, т.е. не ограничиваемое им и ничем сущим.» (Иоанн Сергиев (Кронштадтский) «Мысли Христианина» 46).